Большая шляпа средних размеров

Выскочившие также на ринг Фролов и Сомов обнимали Закира, растерянного, с виноватой улыбкой — он рвался в угол противника извиниться, спросить о самочувствии. Но опытный Фролов незаметно держал Закира — не горячись, ему сейчас не до тебя, успеешь поблагодарить, когда судья поднимет твою руку!

Бой произвел на специалистов двоякое впечатление — одни были уверены, что Фролов привез на соревнования сильнейшего бойца, умело инсценировавшего неумеху, другие полагали, что он таковой и есть, просто выпал ему в этой раздаче козырной туз! Многие до сих пор помнили Олимпийские игры, прошедшие в Австралии, где никому ранее не известный перворазрядник из Советского Союза стал олимпийским чемпионом.

Главный советник президента республики по делам молодежи и спорта планировал начать работу с объявления большого набора мальчишек, желающих играть в хоккей, однако его мягко остановили — сначала надо познакомиться со своим народом, от которого он был долго оторван, тем более на родине произошли такие большие перемены, а набор мы, конечно же, объявим, его начнут проводить помощники. Закир пытался возразить, что он хочет сам просматривать всех ребят. С ним не спорили, но расписание представлений Закира народу было составлено таким образом, что времени на просмотр детей практически не оставалось.

Знакомство со своим народом («представление» народу) было организовано по одному и тому же принципу: утром Закира везли на телестудию очередного города, где собранные заранее журналисты, представители творческой интеллигенции и, конечно же, простого народа задавали ему заранее подготовленные вопросы, потом в эту часть монтировались кадры из матчей сборной страны и ЦСКА, в которых мелькал, в том числе, и Закир. Поскольку делалось, как правило, несколько дублей, то вся эта волынка заканчивалась обычно к вечеру, после чего всех участников съемки везли на банкет, где уже без всяких дублей, под просмотр на большом мониторе отснятого утром материала, участники начинали «брататься» с Закиром, причем почти каждый второй старался отвести его в сторонку и негромко сообщить, что у него есть исключительно одаренный сын (племянник, брат, сват, кум), который грезит хоккеем и под руководством Закира Умятовича наверняка прославит свой народ и наш край! Единственное, что удавалось при этом Закиру, это не пить со всеми — он не любил выпивку вообще, да и «остаповская» школа вошла ему, что называется, в плоть и кровь.

Действительно, в былые времена в команде Остапова царил сухой закон, и те, кто считал эти порядки предрассудком, моментально вылетали, несмотря на талант и заслуги. Однако после очередных громких побед команде устраивали банкеты, где можно было «оторваться» по-черному, что некоторые и делали, но на следующее утро Остапов вез всю команду в парилку — в знаменитые и ныне Селезневские бани, где практически самолично обрабатывал веником своих мальчишек и давал, что называется, оттянуться пивком. Уже вечером на шестичасовой тренировке команда была в полном порядке.

Поэтому на банкетах-представлениях Закир, как правило, не пил; держа в руке фужер с шампанским, которое он вообще не любил, он скорее обозначал выпивку, поднося бокал ко рту. Но чем выше был ранг банкета, тем настойчивее становились собеседники-собутыльники, произнося тосты, не выпить за которые было просто неприлично — ну как отказаться выпить, когда провозглашается, например, долгая здравица родителям Закира и все следят, чтобы бокал был опорожнен до дна. Но по-настоящему Закир влип на последнем банкете на высшем уровне — сам президент республики подошел к нему, обнял и расцеловал, поздравил с возвращением на малую родину и усадил за стол рядом с собой. Мгновенно подскочивший официант начал было разливать шампанское, но первый помощник президента жестом остановил его — давай нашу фирменную. Здесь уже Закир набрался по-настоящему — со временем он перестал сопротивляться, понял, что высокий социальный статус угощающих не позволяет отказаться от выпивки, ибо в противном случае это расценивается как неуважение.

В изредка остававшееся от банкетов-представлений время Закир все-таки вырывался просмотреть отбираемых в секцию мальчишек — здесь он отдыхал душой, с удовольствием разглядывая новобранцев, катаясь вместе с ними, подбадривая робких и цепко выискивая одаренных. Мальчишки смотрели на него как на бога, как на ожившую картинку из телевизора. Перед началом первого для Закира просмотра второй тренер положил перед ним стопку бумаг.

— Что это? — спросил Закир.

— Анкеты, — ответил тренер.

— А почему они раскрашены цветными фломастерами?

— Вас разве не предупредили? — удивился тренер. — Зеленым цветом выделены анкеты «первого эшелона», синим — желательный контингент, а красным — бюджетники.

— Какой эшелон, какие бюджетники? — невольно раздражаясь, переспросил Захар.

— Закир Умятович, — понизил голос тренер, — ну посмотрите.

Он взял несколько анкет, испещренных разными цветами, и положил их перед Закиром.

— Ну вот этот, например, — и он ткнул пальцем в зеленую анкету, — сын первого зампреда города, какие тут могут быть варианты, мы должны взять его, даже если у него нет одной ноги. Естественно, что «красные» анкеты — это, извините, всякая рвань, но, — он понизил голос, — способные мерзавцы, старательные, все мечтают вырваться из нищеты. Между собой мы называем их бюджетники.

Захар с раздражением отодвинул от себя анкеты. «Плевать я хотел на ваши раскрашенные бумажки», — подумал он про себя и, как показала дальнейшая жизнь, сильно ошибся…

Второй противник, выпавший по жеребьевке Закиру, был хорошо известен Фролову — это был кандидат в мастера спорта, постоянно соперничавший с Загоруйко в этой весовой категории, представитель Закавказского военного округа. Фролов уже серьезно обеспокоился и, подкараулив в буфете знакомого рефери, который должен был судить этот бой на ринге, пригласил его за столик. Заказав по рюмке коньяка и кофе, Фролов наклонился к старому приятелю:

— Слушай, друг, ты мое молодое дарование в 75 килограммов видел?

— Конечно, очень перспективный парень, самобытная манера, хотя твоя школа сразу видна, — польстил другу рефери.

— Перестань, Коля! Этот перспективный парень четыре месяца назад еще коровам хвосты крутил в хозроте, ни о каком боксе не помышлял и боксерских перчаток отродясь не видел! Я тебя очень прошу: при первом же серьезном попадании прекращай бой, чтобы парня серьезно не покалечили! Да и я в углу буду с полотенцем наготове, чуть что, выброшу его на ринг. Очки зачетные мы себе уже обеспечили, так что, как говорится, финита ля комедия!

Обрадованный рефери облегченно вздохнул — обычно его просили как раз об обратном.

— Все понял, не беспокойся, Вася! — и он поднялся из-за столика.

Перед выходом на ринг Фролов, после обычных наставлений, неожиданно сказал Закиру:

— Ты особо-то не горячись, если пропустишь крепко и окажешься на полу, не торопись вставать — свои девять секунд отсиди и на меня поглядывай!

Закир уловил в его словах неожиданные интонации и насторожился:

— Василий Евгеньевич, ведь вы говорили, что бой прекращают только после третьего нокдауна в одном раунде, так что вы не бросайте полотенце раньше времени, а то неудобно будет перед Сомовым, да и в команде смеяться будут!

— Дурачок! Твоя задача на сегодня — своими ногами уйти с ринга, понял? Мы уже долг перед родиной и родным округом выполнили! Ну ни пуха, двинули! Не стесняйся побегать от него на ринге! Это не трусость, а тактика, противник вспотеет тебя догонять, а у тебя появится шанс!

И грянул гонг. Противник Закира начал бой очень уверенно, у Фролова даже в какой-то момент закралось сомнение — не «продал» ли Загоруйко своему сопернику-другу правду об истинном лице Закира. И практически с первых же минут «кавказец» начал попадать; это еще не были убойные удары, однако же под правым глазом сразу стала набухать гематома.