Большая Тюменская энциклопедия (О Тюмени и о ее тюменщиках)

2.

Декабрь 1989, Тюмень. М.Немиров приходит к Ю.Шаповалову в гости — редкий случай, того нет дома.

………….

3.

Пример отсутствия его в 1980-е: М.Немиров и Марина Семенова. Или это всего только пример тогдашней невинности М.Немирова?

Арабов Юрий,

поэт наших дней.

«… духовной жаждою влеком или томим,

и прочее, что ты запомнил сызмала:

придет пророк, и рядом — серафим,

загадочен, как схема телевизора.

Ты, долго думал, что у них за план,

но, не поняв, отдался грезе вечной,

как по картофельным

они идут полям:

один наземный, а другой — заплечный.

Вот кран японский горделив, как цапля.

В кювете — цеп,

запомнившийся исстари.

Жара такая, что из крана капля

не долетев до ванной, высохнет.

Но отчего же, как с высот Казбека,

они сойдут,

тварь низшую беся?

Я думаю, пророк

не в форме человека

появится, а тли или гуся.

Чего ж вам боле? Это ли не светоч, —

огромный гусь, что к горнему влеком?

Он

немного летает, как мнут газету,

и идет, как графин,

переполненный молоком.

Он Рим спасет и откроет истину.

Его придушат, как подобает

пророку, за то, что всегда таинственна

прямая речь его, как в каббале.

И что нас может спасти гуртом?

И кто заставит мрачнеть до туч?

Лишь смерти профиль с открытым ртом

слегка похожий

на гаечный ключ.

Лещихи икры наметали впрок,

летят стрекозы в прозрачных видах.

И, может быть, эта капустница —

Бог, —

тяжелый, как вдох, и легкий, как выдох?…»

87.

Покажи мне в начале 1980-х эти стихи — я бы урмя бы ура кричал и видел бы в этих авторах братушек. Я сам был такой же в те же примерно годы.

Но сейчас я кричать не буду, ибо в ходе жизненного развития пришел к выводу о неправильности всего этого — а главное, ненужности.

И на примере Арабова эту неправильность очень легко продемонстрировать.

А именно — неинтересные получаются стихи, их просто скучно читать.

Я, например, себя силой заставлял эти стихи читать — неинтересно!

Они пролучаются — натужные.

Между тем, если напрячься и все таки прочесть, можно найти достаточное количеств достоинств.

То-то и оно: не целым стихом воспринимаешь и ценишь, а — по отдельным достоинствам.

А в целом — да, если поискать, то можно найти в этом стихотворении много хорошего — да чего ради я искать-то буду? Напрягаться, тратить силы и время, это хорошее выискивая? Если я могу взять стихи — а стихов в мире очень много — где это хорошее искать не нужно, оно сразу — вот оно.

И это есть слествие упрямого следования догме, что чем больше «мастерства», тем лучше — лефовского происхождения догме.

И Арабов старается. Втискивает образ в образ, добавляет метафоры и сравнения которые совсем здесь лишние, только ради следования догме, что их чем больше, тем лучше; точно так же ради догмы, что рифма должна быть нестандартной, то и дело притягивает всякие дополнительные сравнения и —

Словам, мол, тесно, а мыслям просторно.

Хрен там! А мыслям — скучно.

Мораль: меньше нужно стараться!

Свободней нужно!

Меньше нужно стараться — лучше выйдет!

Так я полагаю сегодня,

20 марта 1998 в 2.39

Аристей,

сын Каистробия из Проконнеса

Древний грек, первый, насколько известно автору этих строк, из людей, причастных к западной цивилизации, который бывал в тех местах, где нынче находится Тюмень и ее область. И даже описал это свое здесь пребывание в эпической поэме. Это было примерно в средине УП-го века до нашей эры, и это описано Геродотом в его «Истории», в книге IV, пп. 13–15.

Геродот, конечно, не пишет, что Аристей был в Тюменской области. Он пишет, что Аристей был в земле исседонов — а вот земля исседонов, это нынешняя Тюмень и есть, см. об этом сообщ. исседоны. Об Аристее же Геродот пишет;

Аристей, сын Каистробия из Проконесса, в своей эпической поэме сообщает, как он, одержимый Фебом, прибыл к исседонам. По его рассказам, за исседонами обитают аримаспы — одноглазые люди, за аримаспами — стерегущие золото скифы, а еще выше за ними — гипербореи, на границе с морем. Все эти народы, кроме гипербореев, постоянно воюют с соседями (причем первыми начали войну аримаспы). Аримаспы изгнали исседонов из их страны, затем исседоны вытеснили скифов, а киммерийцы, обитавшие у Южного моря, под напором скифов покинули свою родину. Таким образом, рассказ Аристея не сходен со сказаниями скифов об этих странах.

Откуда происходил сочинитель этой поэмы Аристей, я уже сказал. Теперь сообщу также и то, что мне довелось слышать о нем в Проконнесе и Кизике. Как передают, Аристей был родом из самых знатных граждан Проконесса. Однажды он пришел в сукновальную мастерскую и там умер. Валяльщик запер свою мастерскую и пошел сообщить родственникам усопшего. По городу между тем пошла молва о смерти Аристея. но какой-то кизикенец из города Артаки оспаривал эту весть. По его словам, он встретил Аристея по пути в Кизик и сам говорил с ним. Родственники усопшего тем временем пошли в сукновальную со всем необходимым для погребения. Но когда они открыли двери дома, то там не оказалось Аристея ни мертвого, ни живого. Через семь лет Аристей, однако, снова появился в Проконессе и сложил свою эпическую поэму, которая теперь у эллинов называется «Эпос об аримаспах». Сочинив эту поэму, он исчез вторично.

Так рассказывают в этих городах. Я же знаю, что в Метапонтии в Италии через 240 лет после вторичного исчезновения Аристея произошло следующее (как я установил это, сравнивая происшествия в Проконессе и Метапонтии). Аристей, по словам метапонтийцев, явился в их страну и повелел воздвигнуть алтарь Аполлону и возле него поставить статую с именем Аристея из Проконесса. Ведь Аполлон пришел, говорил он, из всех италиотов только к ним одним [в их город Метапонтии], а в свите бога прибыл также и он сам — ныне Аристей. А прежде как спутник Аполлона он был вороном. После этих слов Аристей исчез. Метапонтийцы же послали в Дельфы вопросить бога, что же обозначает явление призрака этого человека. Пифия повелела им повиноваться призраку, так как это-де послужит им ко благу. Метапонтийцы послушались совета Пифии. И действительно, там и теперь еще (— конец V века до н. э. — м.н.) стоит статуя с именем Аристея подле самого кумира Аполлона, а вокруг растут лавровые деревья. Кумир же бога воздвигнут на рыночной площади.

Вот сколь непростым был человек, первым из европейцев побывавших в нынешней Тюменской области — 14 ноября 1997. 8.06 утра.

Пребывая в том состоянии ума и духа, которая бывает после 4-х дневного запоя и связанной с ним очередной, весьма изнурительной семейной катастрофы с мордобоем, разводом, воссоединением и при этом — пропитием совершенно всех денег, которые, вообще говоря, были расчисленны к трате на многие чрезвычайно насущные нужды.