Большая Тюменская энциклопедия (О Тюмени и о ее тюменщиках)

Которое склонно к впадению в уныние: дескать, раньше-то вам, конечно, было легко, девушки и общество ценили духовные ценности и таланты, а теперь совсем другая жизнь, теперь кто без сотового телефона, тот просто чмо и недочеловек:

и зимой, и весной, но особенно летом

денег нет — ты все равно что калека.

Так вот, сообщаю: в те времена в головах советских людей царило абсолютно точно такое же тряпичнечество и вещизм, и точно так так же молодой человек вполне являлся чмом и недочеловеком в глазах окружающих, если не имел на себе джинсов «Вранглер». Самое пренаиудушлевейшее, если уж говорить без экивоков мещанство самого низкого пошиба (более, кстати, низкого, нежели теперь — более бедного и убогого) душило вского, который не такой как точно вонячей подушкой точно так же как и сейчас.

Личный опыт автора этих строк позволяет утверждать способ это превозмочь — есть: будь ебанатом.

Будь ебанатом — и девушки полюбят, даже и без сотового телефона, даже и немытого и в струпьях и чирьях.

Только будь действительно настоящим ебанатом, а не —

3.

В 1989-м году многие тюменские люди ездили на вокзал покупать водку.

В магазинах ее не было абсолютно — в СССР как известно, это была эпоха беспощадной борьбы за трезвый образ жизни. Но людям выпить все равно порою хотелось. А другим люди хотелось заработать на их желании выпить. Во второй половине 1989 года Тюменский железнодорожный вокзал и был местом, где первые встречались со вторыми для взаимоудовлетворения указанных своих желаний.

Прежде, в 1987-88-м годах таким местом, где можно было купить водки, были цыгане. Они обитали отдельным поселком, и к ним нужно было ехать на такси, ибо это было длеко, куда пешком не дойдешь и городской транспорт к ним тоже не ездил. Они продавали водку по 25 рублей за бутылку (при государственной цене 10.20) и еще столько же брал таксист за туда-обратно при государственной цене — на счетчике — 7). В сумме бутылка водки обходилась в 50 рублей — шестиую часть средней зарплаты высококвалифицирванного раочего или чиновника высше-среднего уровня.

А в 1989-м году появилась новая точка — вокзал. Водка здесь стоила столько же, все те же же 20–25 рублей, но туда можно было доехать троллейбусом, всего за 5 копеек, поэтому обходилась выпивка значительно существенно дешевле.

Опишем технологию покупки, она очень проста. Приехав на вокзал, нужно было подходить ко всем, стоящим там в большом количестве автомобилям, делающим вид, что они здесь стоят, кого-то встречая-провожая, и спрашивать у водителей водку. Если не у первого из них, то у второго или третьего она имелась точно.

3.

Кроме того, следует рассказать, как М.Немиров ездил по московским вокзалам с целью покупать у немых карты с порнографическими изображениями — об этом существавал отдельный художествнный рассказ под названием «Судьба коллекционера». Фокусность моего компьютера общеизвестна, рассказ давно им истреблен в результате нажатия автором этих строк не тех комбинаций кнопок на клавиатуре, но, вроде бы, один распечатанный экземпляр я дарил Кузнецову Аркадию осенью 1996, с которым я с тех пор не имею связи.

Если она у кого-нибуль из читателей этого сообщения есть, то —

Но это уже в Москве.

Таковы самые примерные наброски очерка о Тюменском Ж.Д. вокзале, которые следует расширять и углублять — что потом.

См. также сообщение Абакан, в котором Р.Неумоев описывает нынешний день тюменской вокзальной жизни.

18.4.98 13:21

Волков

Один из представителей людей, активно наличествующих в Тюмени уже в 1970-е. Увы, те времена в городе Тюмени были в общем и целом дописьменные, поэтому сведения о В., наличествующие у автора этих строк, крайне скудны и обрывочны. Они таковы:

1970-е, вторая половина: учится в университете на историческом факультете, и даже является секретарем парткома этого факультета.

1970-е, их конец: по пьяному делу оказывается втянутым в уличную драку; загремевает в отделение; дело происходит как раз в момент очередного указа об усилении очередной борьбы; результат — несмотря ни на какие характеристики, его судят, его более того — содят.

1970-х конец — 1980-х начало: он сидит. По полной программе, от звонка до звонка, без всяких послаблений.

1980-е и 1990-е: пребывает в Тюмени, занимаясь разнообразным процессом жизни в самых разных проявлениях оной, о каковых — увы! — ничего сообщить не в состоянии, будучи с указанным В. знакомым сугубо шапочно и, собственно, всё вышенаписанное излагая практически исключительно со слов Шаповалова Ю., который является большим любителем рассказывать всякие истории из жизни Волкова А.

Вот например, одна из них.

— Как же тебе, Волчара, коммуняку позорного, на зоне в сраку не выебли? — допытывался однажды Шаповалов Ю. у Волкова А.

— Ты знаешь, Шапа, хотели! — оживляется тот, сверкая железными зубами и встряхивая ох, поределыми и потускнелыми от нелегкой жизни, когда-то, видимо, бывшими рыжими, кудрями.

— И что же?

— А я им говорю: ну, вам, конечно, граждане воры, видней, но учтите — у меня гемморой!

— А они что?

— Они говорят: покажи!

— А ты что?

— Ну, я и показал. Они и не возжелали.

1 августа 1996, ночь, жара. Лето в этом году — ох и наизамечательнейший же имеет характер!

Воровского улица

Продолжает ул. Республики, главную улицу Тюмени, которая подобно примерно древнееегипетскому Нилу: как вдоль Нила одного только и протекала вся жизнь египтян, так вся жизнь людей города Тюмени, принято считать, происходит вдоль улицы Республики. Начинается она от городского Краеведческого музея, и заканчивается возле ресторана Русь, сразу за которым начинается пустырь.

Но если смелый путешественник осмелится пересечь этот пустырь, с большим изумлением он обнаружит — там, за Республикой еще в две Республики улица длиной, обставленная домами в 9 этажей — в которых живут люди! Там, в сущности, целый параллельный мир, о котором неизвестно ничего. Ибо если там кто когда и бывал, так только в пьяном виде. И ничего не запомнил.

Пример?

Автор этих строк.

Он там трижды бывал, все три раза был при этом именно, что пьян, а в третий, последний раз, подрался при этом с Шаповаловым Ю.

При этом они были в гостях у одной дамы, там и подрались; потом дрались на лестничной площадке; потом в лифте. Лифт ехал. Потом из-за их драки поломался; драться они к тому времени уже устали, но торчать в поломанном лифте очень скучно, и они поэтому время от времени начинали драться опять, пока не приехали менты. Из лифта они их вызволили, но только затем, чтобы запереть в не помещение размером, хоть и больше, но ненамного.