Больше, чем игра

— Я вижу, ты вроде нормальный парень, во всяком случае, самый толковый из дочкиных ухажёров, которых мне приходилось видеть. И я хочу поговорить с тобой начистоту. Надеюсь, ты не боишься серьёзных разговоров? — Никита Андреевич испытующе посмотрел на Артёма.

— Нет. Но обычно из серьёзных разговоров ничего хорошего не выходит, — попробовал пошутить Артём.

— Вот скажи честно, зачем тебе футбол? Вот если честно, отбросив все сказки про самовыражение, свободу, которую ты ощущаешь на поле, командный дух? — Отец Жанны как будто не слышал фразу Артёма и всем своим видом давал понять, что разговор будет действительно серьёзным.

— Я не знаю, что вам ответить… Играю, и всё. Просто я с детства мечтал стать футболистом. А почему? Не знаю…

— Ха! «Стать футболистом» — это не мечта. Вот «изменить мир», «сделать всех счастливыми», даже «забить победный гол в финале чемпионата мира» — это мечта, а «стать футболистом» — это просто цель. И цель эта рождается из очень простого и вполне естественного желания — заработать денег, больших денег! — Никита Андреевич говорил увлечённо. Он уже не раз думал о том, что собирался сказать Артёму.

— Может, я и не знаю, зачем играю в футбол, но точно знаю одно — я играю не ради денег! — с вызовом ответил Артём.

— Конечно, не ради денег! Ведь тебе их не платят. — Никита Андреевич неприятно рассмеялся. — Я вот недавно слышал, как какой-то известный боксёр сказал в интервью: «Сложно заставить себя бежать кросс в шесть утра, когда знаешь, что на твоём банковском счёте уже лежит десять миллионов долларов». Вот это слова честного человека! Зачем ему получать по башке, если он уже себя обеспечил? Ради чего? Это пока ты беден, можно уверять себя, что деньги не главное, что ты стараешься не ради них. А стоит заработать футболом хотя бы миллион, и тебе станет лень выходить на поле каждый день.

Артём молчал. После паузы Никита Андреевич спросил:

— Тебе нравится коньяк?

— Да

— Я не буду говорить тебе, сколько стоит бутылка, а то у тебя пропадёт аппетит.

Артёму захотелось плеснуть коньяком в лицо Никите Андреевичу, но он просто поставил свой бокал на столик.

— Артём, пойми меня правильно, я говорю всё это не для того, чтобы тебя обидеть, просто вижу, как ты смотришь на мою квартиру, как ты хочешь иметь такую же, и это вполне естественно для человека, всю жизнь прожившего в тесных «хрущёвках». Почему ты боишься себе в этом признаться? Я не понимаю, почему люди боятся кому-то, а главное, самим себе признаться, что их самое сокровенное желание — это иметь много денег? Ведь стоит это признать, и твоя жизнь станет намного проще, исчезнут все эти ненужные морально-этические переживания и поиски. — Никита Андреевич допил коньяк, снова наполнил свой бокал и бокал Артёма, но Артём не стал пить.

— Я так понимаю, вы сейчас говорили про свою жизнь? — Артём смотрел прямо в глаза отцу своей девушки. Никита Андреевич выдержал этот взгляд.

— Да. Ты думаешь, мне нравится вставлять всяким дурёхам силиконовые имплантаты или откачивать жир у людей, которые просто не могут ограничить себя в еде? Но я не могу пересадить своим пациентам свой мозг, и если они надеются стать счастливее с искусственной грудью или другой формой носа и готовы ради этого ложиться на мой стол, не боясь боли и возможных осложнений — это их выбор. Я просто делаю свою работу — это приносит деньги, а деньги приносят комфорт и всё, что ты сейчас видишь вокруг. У меня красивая жена, а красивые женщины требуют денег. Поэтому я больше не мучаюсь ненужным вопросом, почему с каждым годом у меня всё больше пациентов. Я отвечаю себе так: никто уже давно не верит, что настоящая красота человека внутри. Никто уже давно не верит в то, чего нельзя потрогать или хотя бы логически объяснить. И меня это нисколько не расстраивает.

— А ваша жена? Ведь она писательница! Неужели она с вами согласна? — Артёму захотелось выпить, и он посмотрел на свой бокал.

— Катя… Вот у неё-то как раз была настоящая мечта. Она хотела своими произведениями изменить этот мир. И ты знаешь, я ею горжусь! Она долго была верна себе, своей мечте. Писала потрясающие рассказы! Самый мой любимый — про маленького мальчика, главным сокровищем для которого была копилка, подаренная мамой, куда он складывал найденные и подаренные монеты. Для него с детства деньги стали главной ценностью, он думал, что за деньги можно купить абсолютно всё. Дошло до того, что когда у него болел живот, а мама не могла с ним остаться — ей надо было на работу, мальчонка разбил свою копилку и предложил маме денег, чтобы она осталась с ним. И ты знаешь, мне кажется, парень правильно понял, что такое деньги.

— Этого мальчика случайно не с вас списывали? — Артём был впечатлён цинизмом Никиты Андреевича.

— Нет. Я всё-таки считаю, что есть вещи, которые нельзя купить за деньги. А вернее, которые никто не продаёт, но это не потому, что не позволяют принципы, а потому что им нельзя установить конкретную цену. Покупатель не хочет переплачивать, а продавец боится продешевить. Всё просто.

Так вот, Катя писала свои рассказы, их не печатали. Она писала ещё и ещё. Результат всегда был один и тот же. Пока, наконец, она не разозлилась и написала пошленький романчик, а потом отослала его в издательство. Она ещё заявила: «Если это напечатают, я больше никогда не буду писать», — вспоминая о жене, Никита Андреевич улыбнулся.

— Напечатали? — спросил Артём, хотя заранее знал ответ.

— Напечатали. Да ещё предложили такой контракт, что Катя смекнула: нет смысла писать для кучки интеллектуалов. Что, чем больше людей читают твои книги, тем больше тебе платят издатели. Даже талант можно измерить деньгами. Сейчас ей и писать-то особо ничего не надо, она просто придумывает сюжеты, а пишут «её» романы совсем другие люди. — Никита Андреевич откинулся на спинку кресла. Он уже не видел в лице Артёма былой решимости спорить, и это его забавляло.

— Вы хотите сказать, что реализовать мечту невозможно? — тихо спросил Артём, глядя в пол.

— Как бы там ни было, человек всегда оказывается меньше своей мечты. И чем раньше он это понимает, тем легче ему жить. Пока пошлость устраивает большинство, один человек не в состоянии что-либо изменить. К тому же, чтобы изменить этот мир, нужно быть не таким, как все. А чтобы быть не как все, нужно быть лучше этого мира. Но я таких людей что-то не встречал. Ты же, видимо, считаешь себя каким-то уникальным. Что ты о себе возомнил? Чем ты лучше других? Остынь! Спустись, наконец, на землю.

Артём одним глотком опустошил свой бокал. Коньяк приятно согрел изнутри. Никита Андреевич снова наполнил бокал Артёма и предложил выпить за Жанну. Они чокнулись, выпили, и Никита Андреевич пустился в долгие, вполне логичные, полные здравого смысла рассуждения о том, что Артёму уже девятнадцать лет, что, раз он до сих пор не попал в профессиональный футбольный клуб, то уже вряд ли сделает серьёзную спортивную карьеру, чтобы достойно обеспечивать Жанну, что, если нет денег, то можно забыть о таких красивых девушках, как его дочь, что в его возрасте уже пора задуматься о серьёзной работе, с которой любезно обещал помочь Артёму через своих многочисленных знакомых, нужно только, чтобы Артём решил, чем он хочет заниматься в жизни: гонять мяч, каждый день рискуя получить травму, или, как все нормальные люди, получать приличные деньги, работая головой.

Артём хотел что-то возразить, но не находил нужных слов. Аргументы Никиты Андреевича были такими чёткими, взвешенными, продуманными, что спорить с ним было сложно. С каждой минутой Артёму всё сложнее было видеть в них какую-то неправду, какую-то сомнительность, непрочность. И если в начале разговора Артём был категорически не согласен с Никитой Андреевичем, считая, что гораздо сложнее заставить себя бежать кросс только ради денег, что для настоящего спортсмена деньги — это не основной стимул, то к концу вечера он уже не знал, кто прав. Его внутреннее равновесие, обретённое после забитого гола и разговора с Денисом, было нарушено Никитой Андреевичем. Так иногда бывает в игре, когда твоя команда ещё ведёт в счёте, но ты вдруг чувствуешь, что соперник переломил ход матча и стал ближе тебя к победе.