Больше, чем любовница

– О Боже… – прошептала Джейн.

Джоселин внимательно посмотрел на нее к со вздохом продолжил:

– Я собрал свои вещи и выскочил из домика. Я не смог задержаться там ни на минуту – даже для того, чтобы одеться. Меня тошнило. Отчасти потому, что мой отец видел нечто очень интимное, отчасти же потому, что моей первой женщиной стала его содержанка. Ведь до этого я не знал, что у него есть любовница, и был абсолютно уверен в том, что мать с отцом верны друг другу. Я был поразительно наивным ребенком.

– Бедный мальчик, – вздохнула Джейн.

– Мне даже не дали спокойно очистить желудок, – усмехнулся Джоселин. – Оказалось, что отец прихватил с собой кое-кого… Отца той девочки, в которую я был влюблен. Они ехали следом за мной и, обсуждая произошедшее в домике, громко смеялись – так смеются над удачной шуткой. Отец хотел, чтобы мы, трое мужчин, отправились в ближайший трактир, чтобы отметить мое посвящение во взрослую жизнь. Я послал его к чертям, а потом, уже дома, высказал ему все, что о нем думал. На следующий день я покинул имение.

– И ты до сих пор из-за этого расстраиваешься? – спросила Джейн, поднимаясь с кресла.

Она подошла к Джоселину и, усевшись к нему на колени, положила голову ему на плечо. Он обнял ее почти инстинктивно.

– Я чувствовал себя насекомым, червяком, Джейн. Ведь она была его шлюхой.

– Ты оказался в полной власти своего бессердечного отца и опытной куртизанки, и тебе не в чем себя винить.

– Я был влюблен в девушку, – возразил Джоселин, – однако забыл ее из-за женщины на десять лет старше меня. К тому же я считал ее своей родственницей. После этого случая я понял, что ничем не отличаюсь от своего отца. Да, я настоящий Дадли.

– Джоселин, тебе же было всего шестнадцать… Любой бы на твоем месте поддался искушению, уверяю тебя. Ты ни в чем не виноват и не должен себя винить. То, что с тобой случилось, – это вовсе не доказательство испорченности.

– Чтобы доказать свою испорченность, мне потребовалось еще несколько лет.

– Джоселин… – Он чувствовал, что она теребит пуговицу его жилета. – Джоселин, если когда-нибудь у тебя будет сын, ты сделаешь с ним такое? Уложишь его в постель своей любовницы?

Джоселин прикрыл глаза, представляя подобную сцену – своего сына и любовницу, лежащих в постели.

– Я бы скорее вырвал у себя сердце, – проговорил он, взглянув на Джейн.

– Значит, ты не такой, как твой отец, и не такой, как твой дед. Ты – сам по себе. Ты был наивным и доверчивым юношей, лучшие чувства которого жестоко подавлялись. Тебя соблазнили и предали, вот и все, Джоселин. Ты до сих пор подчиняешься чужой воле и казнишь себя за несуществующие грехи. Но большая часть жизни еще впереди, Джоселин, так что не все потеряно.

– В тот день я потерял отца. А вскоре после этого, приехав в Лондон, потерял и мать, потому что узнал о ней правду.

– Все это очень грустно, – пробормотала Джейн. – Но ты, Джоселин, должен простить их, ведь они были так воспитаны. Кто знает, какие демоны терзали их души? Пойми, твои родители – они такие же люди, как и мы, и им, как и всем нам, присущи слабости.

Джоселин машинально поглаживал ее по волосам.

– Джейн, откуда в тебе столько мудрости? Немного помолчав, она ответила:

– Всегда проще говорить о чужой жизни – смотришь на человека и видишь узор, повторяющий фрагменты орнамента. Надо только присмотреться – и увидишь закономерности. Непременно увидишь, если захочешь, если тебе этот человек небезразличен.

– Значит, я тебе небезразличен, Джейн? – спросил он, целуя ее в висок. – Я тебе не противен? Не противен даже сейчас, когда ты узнала все эти мерзкие подробности?

– Нет, Джоселин, ты мне небезразличен.

И эти простые слова словно прорвали плотину его сдержанности. Герцог не сознавал, что плачет, пока не почувствовал, что волосы Джейн стали влажными от его слез. Он хотел отстраниться, но Джейн обняла его за шею и крепко прижала к груди. Джоселин всхлипывал, даже не скрывай своей слабости. Наконец, успокоившись, отыскал в кармане платок и высморкался.

– Проклятие, Джейн, – пробормотал он вполголоса.

– Скажи, Джоселин, у тебя остались хоть какие-то приятные воспоминания об отце?

– Приятные? Едва ли!

Но уже в следующее мгновение ему вспомнился эпизод: отец учил их с Фердинандом верховой езде, а потом играл с ними в крикет.

– Он играл с нами в крикет, хотя мы едва удерживали в руках биты. Не думаю, что ему было интересно с нами играть.

– Не забывай такие эпизоды. Постарайся припомнить еще – что-нибудь. Твой отец не был чудовищем, Джоселин. Разумеется, он не был приятным человеком. Не думаю, что он мог бы мне понравиться. Но чудовищем он тоже не был, поверь. Предавая тебя, он думал, что делает нечто совершенно необходимое для твоего воспитания.

Джоселин снова поцеловал ее в висок, а потом они долго сидели молча, сидели, прижавшись друг к другу.

Ему с трудом верилось, что он смог наконец вызвать к жизни эти воспоминания. Что смог поделиться ими с женщиной – со своей любовницей. Но сейчас, выговорившись, он почувствовал огромное облегчение. Теперь он уже по-другому относился к этим давним событиям. И даже к отцу относился не так, как прежде, во всяком случае, не презирал его.

С улыбкой взглянув на Джейн, герцог проговорил:

– Не следует хранить скелеты в шкафу. Но у тебя, конечно же, нет столь ужасных воспоминаний, не так ли?

Джейн довольно долго молчала. Наконец отрицательно покачала головой;

– Нет, никаких.

– Может, пойдем в спальню? – предложил Джоселин. – Ляжем в постель, чтобы выспаться. Помнится, прошлой ночью мы слишком утомились. Давай сегодня просто поспим, а?

– Давай.

Джоселин едва не рассмеялся. Он шел в спальню со своей любовницей лишь для того, чтобы поспать. Отец, верно, перевернулся в гробу.

Глава 18

На следующее утро Джоселин, как обычно, отправился прямо домой, чтобы принять ванну и переодеться перед тем, как поехать в парк на прогулку, а затем в клуб. Но на этот раз Хокинс дожидался хозяина – он тотчас же сообщил, что мистер Куинси просил принять его как можно скорее.

– Через полчаса я жду его в библиотеке, – сказал Джоселин. – И пришли ко мне Бернарда. Скажи ему, пусть принесет горячую воду и бритвенный прибор, вот и все.

Когда Куинси вошел в библиотеку, герцог уже ждал его.