Большие Надежды

– Чёрт! – взвизгнула Флор в пустоту коридора.

На глазах выступили слёзы обиды, и она смежила веки, не в силах вынести столько за один проклятый день, но тут же их распахнула, когда над головой раздалось эхо тяжёлых шагов. Рука сама, словно бы невзначай, метнулась за спину, нащупав упиравшийся в поясницу твёрдый пластиковый корешок, но в следующий миг Флор застыла и медленно подняла голову. Над ней, заложив руки за спину, стоял Артур Хант.

Сложно было сказать, какие мысли пронеслись в её голове, пока главный Каратель медленно оглядывал валявшееся перед ним нелепое тело. Однако затем он заметил неестественно вывернутую лодыжку, и маска на его лице насмешливо блеснула. По крайней мере, так показалось обессиленной Флор, чьи глаза от страха (а может, от боли) опять заслезились.Он что-то видел? Или он думал, что видел? Или он ничего не видел, но думает, что может что-то увидеть?Зубы Флор клацнули, но она их немедленно сжала, когда Хант лениво шагнул в её сторону. Он оглянулся на пустой коридор, зачем-то посмотрел в потолок, словно кому-то молился, а потом встал перед Флор и вновь скрестил за спиной руки. В полумраке его красные визоры едва заметно светились.

– Не надо спешить.

Ч-что?Флор нервно сглотнула. Это была короткая фраза, которую можно было понять совершенно по-разному, но в животе что-то предательски сжалось, а пальцы до судорог стиснули за спиной обложку журнала.

– Я…

– Куда вы столь стремительно направлялись?

Казалось, Ханта всё это неимоверно забавляет. Пустой коридор, лежавшая на полу девушка, абсурд ситуации и странные фразочки. Да уж. Жуть, как смешно! Флор нервно сглотнула и уставилась на уже знакомо блестевшие два ряда пуговиц. Забавно, если соединить их через одну, то получится спираль ДНК…

– Я хотела успеть в отдел Снабжения, – выдала она полуправду, пока сама хотела отвесить себе хорошего тумака. Господи, ну какая к чертям ДНК? – Мне надо забрать свой порцион…

– Вы опоздали, – пришёл ровный ответ.

– Что же, тогда… в другой раз, – прошептала Флор и заметила, как раскалёнными углями вспыхнули визоры.

– В другой, – откликнулось эхо голосом Ханта и замолчало.

Молчала и Флор, которая была просто не в силах что-то придумать. Наконец, она поняла, что валяться на холодных ступенях не самое лучшее времяпрепровождения, и пошевелилась. Ногу немедленно прострелило такой резкой болью, что сквозь плотно сжатые зубы вырвалось нечеловеческое шипение. Глаза вновь заволокло слезами, но на этот раз сдержать их не получилось. Видимо, за весь день накопилось слишком много всего, и, шмыгнув носом один раз, затем второй, Флор поняла, что по-глупому плачет. Молча и очень сердито.

Неожиданно совсем рядом раздался шорох одежды, а потом сквозь слёзную муть Флор увидела, как около её ног опустилась большая тень. Она чуть склонилась, а потом сняла перчатки, и голой кожи коснулись горячие пальцы. Флор замерла. Кажется, даже забыла, что умеет дышать. В голове опять замельтешили глупые мысли: он вырвет ей ноги? Доломает вторую? Будет пытать?

– Скажите, вы всегда всё делаете по-своему, или только я удостоен такой чести общаться с вашим характером? – неожиданно протянул Хант, и в его искажённом вокодером голосе проскользнули нотки усталости и лёгкого раздражения. Флор глупо моргнула.

– Я… ну я…

О чём это он? И, словно услышав её мысли, а скорее, окончательно разочаровавшись в умственных способностях, Хант процедил:

– В Городе комендантский час. Повсюду патруль. За каким порционом вы собирались идти и зачем?

– Но мне надо! – пискнула Флор и зажмурилась, когда Хант оторвал взгляд от её медленно опухавшей лодыжки и поднял голову. Он всё ещё был в своём странном пальто, а не в доспехе, поэтому общему образу чуть не доставало обычной жутковатости, но светившиеся в полумраке визоры прекрасно с этим справлялись. Флор пробрала неясная дрожь и она опустила глаза, не выдержав напряжения.

Нет, ну если так посмотреть, то её поведение и правда выглядело удивительно глупо. Но она же не знала! Ей никто не сказал! Конечно, Флор могла бы сама догадаться по пустым коридорам и тёмным лестницам, но что ей было делать? Не оставаться же ночевать прямо в Лаборатории. И она уже открыла было рот, чтобы всё объяснить, однако тут горячие пальцы сжали щиколотку заметно сильнее, а затем без предупреждения дёрнули.

Флор точно не знала заорала она или нет. Скорее, взвизгнула на ультразвуке и так сильно дёрнулась, что едва не стукнулась головой об угол ступени. Журнал впился прямиком в исстрадавшийся копчик, а Хант в последний момент успел её удержать от очередной встречи с мерзкой ступенькой. Убедившись, что Флор не собирается снова кричать или катиться по лестнице вниз, он уже привычно вытер рукавом пошедшую из носа кровь, после чего быстро расстегнул несколько пуговиц своего пальто. Под тусклым светом заблестел каркас доспеха, а потом Флор наконец-то увидела руку. Ту самую, правую. Со следами едва заживших ожогов, что покрывали ладонь и запястье, навсегда искалечив на них тонкую кожу. На удивление странно широкая, кисть мелькнула лишь на мгновение и почти сразу исчезла в чёрных складках пальто, но Флор всё равно отвела взгляд. Отчего-то вдруг стало стыдно.

О том, что Хант сделал какой-то укол, она скорее догадалась по его лёгким жестам, чем на самом деле почувствовала. После недавней боли всё было каким-то неважным. Из носа вновь потекла кровь, глаза хоть больше и не слезились, но теперь противно горели, нога ныла, в животе было пусто. Вдруг перед носом появилась рука, снова затянутая в чёрную кожу перчатки. Она держала меж пальцев прозрачную прямоугольную упаковку чего-то, что больше всего походило на небольшой кусок серой глины.

– Держите. Это «универсалиум». Белок, витамины и что-то ещё. Не скажу, что ошеломительно вкусно, но хватит, чтобы не думать о еде до утра и ускорить восстановление связок. У вас был небольшой вывих и лёгкое растяжение.

Флор подняла взгляд и недоумённо уставилась на главу Карательной службы. Серьёзно? Хант отдавал ей свой личный пай? Вот так просто? Ещё и «универсалиум»! Да она в жизни не ела такого! Это же… это же… уж точно не зубодробительное растмясо или хлеб из прессованных листьев! Флор недоверчиво протянула руку и замерла, боясь, что Хант может в любой момент передумать, однако он не пошевелился. Так и стоял, зажав меж пальцев батончик. Осознав, что подвоха не будет, Флор забрала щедро выданный пай и сипло поблагодарила.

– Спасибо.

– Не стоит, – сухо откликнулся Хант, ещё раз смерил её взглядом из своих визоров, а потом оглянулся, словно что-то искал. – Не велика заслуга.

Он произнёс это тихо, пока всё ещё вглядывался в полумрак следующего коридора, но Флор расслышала. И воспользовавшись тем, что Хант отвернулся, торопливо высвободила уже затекшую руку, на которой лежала. Чудо, что она упала прямиком на журнал. И чудо, что её не заставили немедленно встать. Неловко подвинувшись, Флор чуть наклонилась и одним нервным движением сунула небольшую тетрадь в карман плаща. Тот, конечно же, слишком заметно растянуло, а журнал смяло так, что тот едва не сломался, но выбирать было не из чего. Либо так, либо придётся убедительно врать, зачем она стащила его из лаборатории. Неожиданно Хант пошевелился, и Флор нервно вздрогнула, отчего острый угол обложки впился куда-то в бедро, вынудив болезненно зашипеть.

– Что-то вы нервная, – хохотнул Хант, легко перепрыгнул пару ступеней и поднял валявшуюся вдалеке маску. Вернувшись обратно, он протянул её Флор.

– Тяжелый выдался день, – буркнула она и со вздохом забрала шлем. Тот, похоже, не пережил падения, потому что вдоль всего респиратора тянулась глубокая трещина. Поколупав её ногтем, Флор тихо выругалась. – Вот ведь дерьмо!

– Я всё слышал, – фыркнул Хант, и она прикусила язык. – Ешьте и поднимайтесь. Вывих я вправил, обезболивающее снимет неприятные ощущения и возможный отёк. До дома дойдёте сами, а к утру всё пройдет.

– А вы? – ляпнула Флор, принимая неожиданно вежливо протянутую руку, снова спрятавшуюся под перчаткой, и осеклась, когда красные визоры оказались напротив её лица.

– А я провожу вас, – тихо произнёс Хант. И Флор медленно выдохнула.

Вот чёрт…

Глава 5

Говорят, предательство бывает разным на вкус. Одно отдаёт на языке отвратительной горечью, другое сладко, как месть. Моё же совершенно безвкусно. Оно никакое. Совершенно бесцельное, ничем неоправданное и оттого невероятно жестокое. Я знала много людей, кто предавал ради своих высших целей. Знала и тех, кто поступал так вследствие трусости. И, говоря искренне, все они лучше, чем я. У них было что-то. Идея. Задача. У меня же, как оказалось, не было ничего. Я предавала с механической точностью и совершенно бездумно. Нет, в те дни я, конечно же, верила, что так будет лучше и правильнее, но только увидев итог, поняла, как ошиблась.