Большое кольцо

— Господи, какой глупый! Да просто загорелось мне! Этого, что ли, мало?

— Не ври, было что-то иное.

— А-а, ну да! — вспомнила она. — Точно! Вот молодец, а то я уже забыла. Я насчет Мишки… — И тут она вдруг опасливо покосилась на Грязнова. — Только не знаю, надо ли? Тебе-то я бы рассказала…

— Если ты стесняешься Вячеслава, то на него можешь положиться как на меня. Доверишь тайну, считай с ним умерла. Верно, Славка?

— Так точно, — солидно подтвердил генерал.

— Не знаю… — продолжала она мяться. И словно решилась: — Только чтоб никому. Даете слово?

— Даем! — хором поклялись мужчины и незаметно переглянулись.

— Это про похищение… Я случайно узнала, что он сам его организовал.

— Зачем?! — опять хором спросили Турецкий с Грязновым.

— А я знаю? Днями я Костю увидела. Ну «личка» Мишкина. Который тоже пропал тогда вместе с ним. Загорелый, веселый. Ну я его без всякой задней мысли и спросила: как отдохнул? А он показывает большой палец. Говорит, две недели на Канарах, тут лютая зима, а там полный пляж голых девок. Я и задумалась — почему? А вчера телефонный разговор Мишкин подслушала… Случайно, честное слово. Я не знаю, с кем он разговаривал, не интересовалась. Но вдруг услышала его фразу, что вопрос с теми десятью «лимонами» закрыт грамотно. И можно не волноваться. А потом он добавил, что банк надежный. Ну, ребята, тут же и дурак догадается!

— Все это очень шатко, — с сомнением покачал головой Вячеслав. — Может, там какие-то другие лимоны, а? Желтенькие, спелые, из Пицунды, к примеру?

— Да чего вы меня, за дурочку держите? — вспыхнула Эмма. — Когда он только появился, я сразу поняла, что он всего дня три и не брился, я-то уж как-нибудь знаю. Тоже мне артисты! Но про «лимон», который был обещан тому, кто укажет, где искать Мишку, я так, невзначай, все-таки спросила. А он просто отмахнулся. А потом вдруг сам спросил, зачем мне надо это знать. А я и говорю: ни фига себе! Миллионами разбрасываетесь! Вон и по телевизору тоже все про вашу контору удивлялись — надо ж, говорили, красиво жить не запретишь! Так ни на какую жизнь не хватит! Вот он тогда и ответил. Этот самый «лимон» подарили одному дядечке, который руководит нашим правительством, чтобы он к Димке Саломатину претензий не имел. Партнер это Мишкин, которому он якобы пароходы свои отдал. Ой, да ну их всех к черту!

— Но там же, по-моему, писали, что против Саломатина уголовное дело возбудили? — с сомнением заметил Турецкий.

— Да будет вам! — отмахнулась Эмма, словно от назойливой мухи. — У Мишки контрольный пакет того «Краснолесья», которое Димка официально называет своим. И потом они, я знаю, часто встречаются — у них свои интресы.

— Постой, — не сообразил Турецкий, — но ведь этот Саломатин живет не то в Питере, не то даже в Архангельске, как же..?

— Какой Архангельск?! — прямо-таки возмутилась Эмма. — Да у Димки дача… в Барвихе, что ли… Или в Жуковке. Не помню, я с Мишкой однажды туда ездила, а больше не захотела.

— Почему? — Турецкий с интересом посмотрел на нее.

— Неважно… — слишком быстро ответила Эмма.

— Послушай, так, может быть, это похищение… — Турецкий не договорил, потому что Эмма решительно перебила его:

— Не знаю и знать больше ничего не хочу! И вам не советую…

— Во, блин! — удивился Грязнов. — Сами у себя, выходит, воруют и сами себе продают! Ну народ! Даже в суд сами на себя подают… Комбинаторы, едрить их душу…

— Смотрите, вы мне обещали… — строго погрозила пальцем Эмма.

И вот тут мужчины в упор уставились на нее. Зачем же она им обо всем этом рассказала? Значит, Фрадкин отстегнул миллион долларов кому-то из верных людей в правительстве, чтобы тот позволил ему спокойно, в качестве фальшивого выкупа, положить в собственный карман все десять? Или, может быть, просто элементарно их отмыть, как это теперь у них принято? Потому и следствие было немедленно прекращено. А Васька, дурак, еще удивлялся…

Но ведь и сама Эмма очень рискует, посвящая в данную историю посторонних, в общем-то, людей. И рассчитывает на обычное честное слово? Или и тут какой-то хитрый ход?

Первым дозрел до вопроса Грязнов:

— А скажите, Эмма, зачем же вы так рискуете? Ведь если, не дай бог, еще кто-то, кроме нас троих, узнает об этом, вам же головы не сносить. Они ж убьют вас. Не боитесь?

— Вот сейчас, наверное, уже боюсь, — без всякой боязни сказала Эмма. — Но я их ненавижу… всех… А почему рассказала? Сашка меня спрашивал, а я тогда как-то еще не думала… — она вдруг потянулась всем телом, даже руки подняла. — Ох, увез бы ты меня куда-нибудь, что ли! Настроение — хуже некуда.

— Куда? — сокрушенно развел руками Турецкий, понимая, что в данной ситуации такой шаг просто невозможен.

— Да хоть на Фестивальную, ненадолго… на часок, мне бы хватило, а?

— На-ка, Саня, — хмуро сказал вдруг Грязнов, звякая извлеченными из кармана ключами от собственной квартиры. — Енисейская, пожалуй, поближе будет. Полчаса туда, столько же обратно, ну и… сами решите. Экспертиза ведь дело муторное… Особенно если надо еще и пару фотороботов составить, верно? Ты бы потом объяснил девушке, как это делается, чтоб случайно не запуталась. — он иронически хмыкнул и наклонился ближе к Турецкому: — На круг пары часов вам вот так! — он большим пальцем провел себе по горлу и, подмигнув, развел руки в стороны: мол, куда денешься-то?

По причине что машина Турецкого стояла на служебной стоянке, то и проблем с отъездом не возникло…

Точно так же как и с возвращением.

Уже начинало смеркаться, когда Александр Борисович вывел Эмму через проходную к ее машине. И, сажая за руль, громко сказал — уже для тех, что, видать, совсем замаялись в своем «БМВ»:

— Извините, Эмилия Леонидовна, что, к сожалению, так долго пришлось мучить вас. Видите теперь, каков технический уровень нашей экспертизы? А составление фотороботов… э-э, уважаемая, как изволили сами заметить, процесс муторный, утомительный! — Он, словно бы огорченно, махнул рукой, но сощурился, как кот, объевшийся сметаны.

Она же исподтишка послала ему поцелуй кончиками пальцев и хитро подмигнула. Турецкий увидел: Эмма теперь действительно успокоилась, пришла в норму, а это ей в самом деле было необходимо.

Рванула с места так, что только снежная пыль закрутилась. «Хвост», нарушая все правила, ринулся за ней.

— Ну давай, чего у тебя там? — сказал Турецкий дежурному и забрал клочок газетной бумаги с написанным на нем автомобильным номером.

— Все нормально? — спросил дежурный, неизвестно что имея в виду.

— Порядок, — ответил Турецкий, подразумевая совершенно конкретные вещи.

Странное дело, он сперва подумал, что это очередной каприз дамы, уже привыкшей не встречать отказа в своих желаниях. Но, в конце концов, понял: в ее жизни нет человека, которому она могла бы открыться. Подруга, Вика эта? Но та далеко и живет в своем мире, который, возможно, Эмме даже и не особо интересен. И больше никого. Кроме постоянных глаз да глаз, откровенно раздевающих ее. А ей не жеребцы нужны, а тот, кто мог бы не только доставлять физическое наслаждение, но и нашептывать на ушко ласковые слова. И тут, как подарок, он, Сашка, будто летняя гроза в разгар зимы. Вот она и вдохнула наконец всей грудью, напилась кислорода, расслабилась и послала к черту всех жуликов, с которыми приходится сосуществовать. Воруют? Ну и пусть! Посадят однажды? Туда им всем и дорога!