Большой обман
Шрифт:
Последняя тарелка уже в шкафу, антибактериальная обработка произведена. Большой Луи вздыхает и говорит, что устал. И тут я задаю ему вопрос, который весь вечер вертелся у меня на языке:
— Не могу понять. Мне кажется, ты нарочно не играешь в полную силу. Ведь ты бы выиграл все, если бы только захотел. Ты не хочешь никого обидеть, так?
— Нет, не так. — Большой Луи зевает. — Я просто играю на ноль, без прибыли и убытка. Порядочность тут ни при чем.
— Почему? Ведь выигрыш — суть игры. Ты же сам мне говорил: первое правило покера — не давать лоху передышки.
— Ну, у нас пока не игра, а что-то вроде лечебной
— Ты это о чем? — Я надеваю куртку и застегиваюсь. — Я-то думала, это — твои лучшие игроки. Те самые, которые в следующем месяце собираются отправиться на Мировую серию. Мне казалось, Дин Мартин и есть твой лучший ученик.
Большой Луи издает довольное уханье.
— Смеешься, что ли? Вот это — мои лучшие ученики? А Дин Мартин — вундеркинд? Да его блефу не поверит его собственная бабушка! Ты имеешь дело с начинающими. Начинать всегда следует с того, что полегче.
Я так огорчаюсь — самой не верится. А ведь если подумать, я должна быть благодарна Луи. Но уж какая тут благодарность! Мне так хотелось помериться силами с настоящими бойцами. А мне подсунули эрзац.
— Но ты ведь сказал, что игра будет реальная! На живые деньги! С участием твоего крошки-гения!
— Думаешь, ты готова?
— Конечно.
— Две игры с приготовишками, немножко везения — и ты уже рвешься танцевать с большими мальчиками?
— А почему бы нет?
— Потому что ты все проиграешь, идиотка.
— Откуда ты знаешь?
— Тут знать нечего. Ты еще не готова. Ты что, вообще? Прочла «Супер/Систему», умеешь неплохо считать в уме, и тебе уже не терпится сразиться с субботними? Послушай, чего скажу. Они тебя с потрохами сожрут.
— Ты сказал — с субботними? То есть игра завтра?
— Предупреждаю тебя, Унгар. Не суйся.
— Дай мне попробовать.
— Ни в коем случае. Не связывайся. Пожалеешь.
Я засовываю руки в карманы и надуваю губы. В такой позе я стою довольно долго. Наконец Луи не выдерживает:
— Черт с вами, ваша светлость. У вас есть лишняя тысяча фунтов под матрасом?
— Тысяча… Ну что же. Поищем.
— Чтобы сесть играть с нами, меньшей суммой не обойтись. Ты готова к таким тратам?
— М-м… готова.
— Тогда приходи. Мне тебя не остановить. Не лучший способ самоубийства, между прочим. Только помни…
— Знаю, знаю. Вести себя тихо, не высовываться, иметь уверенный вид и никогда, ни при каких обстоятельствах не тормозить игру.
— Вот именно.
— Так, значит, я завтра прихожу?
— Похороны состоятся в назначенное время, Сэмми Дэвис. Твои похороны.
37
Большой Луи прав. Ни дать ни взять похороны. Все помалкивают, к закускам никто и пальцем не притронулся, а мужчина в черном габардиновом костюме на два размера больше, чем надо, и вовсе попросил задернуть шторы. Мужчину зовут Боб, он директор погребальной конторы. От него так и разит жидкостью для бальзамирования, зубной пастой и сигаретами, под ногтями — траурная кайма засохшей мыльной пены. Рядом с Бобом расположился толстый ливанец по имени Рабих, справа от Рабиха сидит Патрик — немытый байкер в джинсах, мощных кожаных башмаках и майке с надписью «Мать твою». Лицо у него рябое и красное (наверное, раздражение после бритья).
Рядом
с Патриком восседает Хэмиш, актер «на покое». Вечер холодный, но на Хэмише вместо брюк пижамные штаны, едва прикрывающие сандалии паломника без задника, которые то и дело сваливаются с его тощих ступней. Справа от Патрика позиция отставного букмекера Кита Шарпа, а подле Большого Луи устроился сам.На юном даровании темные зеркальные очки и бейсболка.Я, как всегда, являюсь самаяпервая. Джо я подкидываю Лорне — вообще-то мы оба были приглашены к ней в гости, — а сама мчусь сюда. Луи любезно соглашается проконсультировать меня перед игрой. Только что-то он не слишком торопится.
— Значит, так… — Луи, как и полагается, жует сэндвич. — Переходим к Патрику. Он — настоящий бейсболист. Он тебя поднимет ни на чем. Ты будешь уверена, что он блефует, а у него на руках окажется железная комбинация. Рабих — агрессор, прицепится — не отвяжешься. Кит в принципе такой же, но я заметил: если они уж очень сильно мутят воду, значит, им есть что скрывать. Только не позволяй им читать твои мысли. Как только они узнают, что у тебя в голове, — с тобой все ясно. Деревян-бушлат.
— Ага… Понятно.
— И помни: максимальная ставка — триста фунтов. Не больше.
— Хорошо.
— Ты готова?
— Надеюсь.
— Нервничаешь?
— Немного. Луи, и вот еще что…
— Что на этот раз?
— Кто он?Крошка-гений?
— Его зовут Карл. На нем темные очки и счастливая зеленая рубашка.
— Особые приметы?
— Имеются. Ему нравится у всех на глазах делать животных из воздушных шариков. Хороший трюк. Отвлекает других игроков. Они так балдеют, что теряют нить рассуждений.
Звонок. Я резко выпрямляюсь:
— Мне принять гостей?
— Решай сама. Можешь уйти прямо сейчас, если хочешь. Я тебе не нянька.
— Это возможно?
— Вообще-то, уже нет.
— Значит, я остаюсь.
Эти люди непробиваемы. Я залихватски тасую фишки, вкладывая все свое умение. Хоть бы глазом кто моргнул. Никто не произносит ни словечка, никто не предлагает мне сигарету, и уж тем более никто не задает никаких вопросов. Я-то надеялась, что заговорю им зубы насчет британской покерной сцены и вверну пару слов про папу. Только вряд ли это заинтересует хоть кого-то.
Молчать-то они молчат, но непрерывно наблюдают за мной. Я все время чувствую на себе их взгляды — ни карты, ни табачный дым, ни темные очки не в состоянии их скрыть. Даже Большой Луи следит за мной — следит в открытую. Ведь на этот раз он играет в полную силу.
Луи уже трижды обернул [56] по максимуму — в ответ все только пасовали. Он сегодня как-то увеличился в размерах, распрямился, стал строже. Своим низким, бархатным голосом Луи призывает других игроков не отсиживаться. И он совершенно спокоен. Укоряя Боба или Доктора Смерть, подначивая Кита, что тот «раньше времени обгадился», Луи не пытается ничего скрыть под своими словами. Он просто говорит что думает.
56
То есть пошел на повышение ставки после того, как её уже увеличил противник.