Большой обман

Первое время он обращается ко мне не иначе как «идиотка».

— Что там у тебя, идиотка? Что ты заначила, идиотка? Что это ты, идиотка, поднимаешь на пустышках?

Его слова задевают меня, хоть я и понимаю, что он нарочно. Это вроде закалки — Луи хочется посмотреть, как я отреагирую. Что он там мне вдалбливал? Настоящий игрок умеет читать в душах людей. Настоящий игрок знает противников лучше, чем свою собственную жену, видит их сильные и слабые стороны, страхи и печали. Я умею, знаю и вижу. Из своей засады я тихонько наблюдаю за ними и составляю психологический портрет всех и каждого.

Часа через полтора все становится на свои места. Я больше не боюсь ни одного из них. Я знаю, что Боб в своих фантазиях занимается сексом с покойниками, которые проходят через его контору, и что у Рабиха в банке целая тонна денег. Я знаю слабое место Хэмиша — он хочет, чтобы все на свете обожали его. Патрик считает себя бунтарем. Его девушке ужасно нравится, когда он в ресторане отправляет блюдо обратно на кухню, а ему самому ужасно нравится гонять на мотоцикле без шлема. Он считает, что своим поведением нарушает естественный ход событий. В игре он без конца уравнивает ставки. Просто ничего не может с собой поделать. Всю свою жизнь он будет пытаться побить тузов десятками.

Психоанализ успокаивает меня, и потихоньку я вхожу в игру. Часа через два неусыпного наблюдения, напряженного внимания и строгого самоконтроля я уже могу играть с ними на равных. Мысли мои заняты их картами, а не моими. Я думаю не о деньгах, а о том, как выиграть. Ведь я в состоянии побить их, в этом не может быть никаких сомнений. С тех пор как под столом на нашей кухне передо мной предстали двенадцать ног, я всегда знала, что выигрывать — моя стезя.

* * *

— Не береди рану, — сухо произносит Луи. — Выбрось из головы. А то будет только хуже.

— И это говоришь мне ты? Ты же все сам видел!

— Ну раздели тебя. Бывает. Шансы — штука зыбкая. Судьба может подложить тебе свинью. Перестань скулить. Ты приобрела опыт.

— Мне не надо было делать ставку? Не надо было идти ва-банк?

— В данной ситуации — нет.

Я шарю рукой в пустом кармане и стараюсь разобраться, что я сделала не так. Ведь все складывалось хорошо. Я взяла три небольших банка подряд и даже выиграла какие-то деньги у вундеркинда. Это его взбесило, я видела. Ведь я его полностью переиграла. Его две пары я перебила тройкой семерок, а он и не подозревал, какая у меня комбинация. И тут я углядела возможность разобраться с ним по полной, со всеми его воздушными шариками, старомодными зеркальными очками и недостроенным флешем, который никогда не будет полным.

— Но я же знаю, ему надо было прикупить карту до флеша. — Я обхватываю голову руками. — У меня была тройка королей, и я видела, что он блефует. Не понимаю. Почему он не вышел из игры? Как можно противостоять тройке королей, если у тебя неполная комбинация и вероятность прикупить нужную карту один к четырем?

— У него есть характер. — Большой Луи ерзает на стуле. — У него есть отвага и инстинкт. Их-то тебе и не хватает.

Я подхожу к окну и недоверчиво качаю головой:

— Не знаю, Луи. Все это глупость какая-то. Я уже раз сто прокрутила ситуацию, рассмотрела ее со всех сторон. Я разыграла свою руку совершенно правильно.

— Уверена?

— Абсолютно.

— А может, он тебя раскусил? Заранее просчитал все твои действия?

— Нет. На чем это он мог меня расшифровать? Уж скорее… он наверняка знал, что выиграет. Знал, что в прикупе — нужная ему карта.

Большой Луи не говорит ни слова в ответ. Сопение и пыхтение делаются все громче. Кажется, что в комнате паровоз. Когда сопение достигает крещендо, Луи поднимается со своего места и разражается:

— Это слова идиотки. Я же тебе говорил. Стоит упустить какую-нибудь мелочь, и тебя — раз! — и обошли. Иногда математика не срабатывает. Только с толку сбивает. Я же тебе говорил во вторую нашу встречу. Настоящего игрока видно по его отношению к проигрышу. Прими проигрыш спокойно, проанализируй его, сживись с ним, и тогда закон больших чисел будет на твоей стороне.

— Но, Луи… я все проиграла.

— Ну да, ну да.

— Все деньги.

— Дело житейское.

— Целую тысячу фунтов.

* * *

С руками в пустых карманах, я стою у окна и гляжу в темноту. Где-то высоко в небе летит самолет, слышен шум его двигателей. На пустыре за вокзалом горит костер. По стеклу стекает капля, и я провожаю ее глазами, пока взгляд мой не упирается в ящик-клумбу.

— Луи, подойди-ка на секундочку!

— Я занят. Мне надо посуду мыть.

— Я серьезно. Подойди ко мне, пожалуйста.

— Что там такое?

— Лаванда.

— Что с ней?

— Почки набухли. Она скоро расцветет.

Луи идет ко мне через всю квартиру. Медленно-медленно, словно пол усыпан битым стеклом, а на ногах у Луи — одни носки. По пути он трижды останавливается — почесывает бровь, вытирает руки, наливает в чашку теплой воды. Наконец он рядом. Собравшись с духом, Луи медленно открывает окно и вздрагивает, ощутив на лице дуновение ветерка. Ноздри его шевелятся — первые атомы лавандового аромата щекочут ему нервы. Луи довольно долго стоит у окна — вполне достаточно, чтобы рассмотреть на древовидном стволике пробивающиеся почки, потом быстро отворачивается и отступает в глубь квартиры, прикрываясь окном, словно щитом.

— Извини, — говорю я ему вслед. — Не надо было тебя звать.

— А вот и надо, — отвечает Луи. — Болезнь отступает. Мне теперь значительно легче.

38

Снова выдалась беспокойная ночь. Мне снилось, что я занимаюсь сексом со всемирно знаменитыми покеристами: Джонни Ченом и Амарильо Слимом. В эту компанию затесался и англичанин, некто Барни Боутмен. К счастью, большинство деталей моментально улетучилось из памяти, помню только, что дело происходило на огромном зеленом карточном столе. В каком-то казино. На глазах у толпы изможденных пенсионеров. У всех у них была эмфизема, а их черные ногти загибались кверху. Некоторые аплодировали нам. Некоторые подбадривали. Ну а кое-кто просто стоял и скручивал животных из воздушных шариков.

* * *

— У тебя усталый вид. Ты хорошо спала?

— Да… как тебе сказать… Снилась всякая фигня.

— Барри и Рег?

— А? Ой, нет. С чего ты взял?

— Кто же на этот раз? Брэд Питт? Рассел Кроу?

— Обидеть норовишь? Разве может Рассел Кроу понравиться человеку в здравом уме? Он смахивает на нашего толстого дядюшку.

— Нет у нас никаких толстых дядюшек.

— Ты понял, что я имею в виду. Такой дядюшка обязательно напивается на свадьбе на потеху всем гостям. У такого дядюшки непременно грибок стопы и испачканные кальсоны.