Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Большой террор. Книга I
Шрифт:

31 мая было покончено с последним из „заговорщиков“. На следующий день было объявлено, что „бывший член ЦК ВКП[б] Я. Б. Гамарник, запутавшись в своих связях с антисоветскими элементами, и, видимо, боясь разоблачения, 31 мая покончил жизнь самоубийством“. [857]

Есть сообщения, что Гамарник покончил с собой не потому, что боялся, что его сделают участником „заговора“ Тухачевского, а напротив: ему сказали, что он должен будет стать членом военного суда над арестованными военачальниками. Правда, из тех же источников известна и другая версия: Гамарнику будто бы обещали помилование, если он даст показания против своих коллег. [858]

857

81. «Правда», 1 июня 1937 (Хроника).

858

82. См. Weissberg, Conspiracy of Silence, p. 428; Krivitsky, p. 254.

В позднейших советских изданиях сведения о самоубийстве Гамарника также разноречивы. Одно говорит, что он покончил жизнь самоубийством „накануне своего ареста“, [859] а другое — что Гамарник покончил с собой не для того, чтобы избежать ареста, а в знак протеста против террора. [860]

Согласно третьему, наконец, 31 мая в пять часов вечера Булин вместе с еще одним командиром посетили Гамарника у него дома, так как он был болен. Они сообщили Гамарнику об аресте Якира и снятии самого Гамарника с поста начальника Политуправления. После того как они вышли из комнаты, раздались выстрелы, и тут же Гамарника нашли мертвым. [861] Ходили даже слухи, что он не сам покончил с собой, а был попросту убит. [862] Тотчас после его гибели его объявили троцкистом, фашистом и шпионом, [863] а Ворошилов в „приказе № 96“ даже разразился против него бранью, назвав его „предателем и трусом“. [864]

859

83. Ю. П. Петров, стр. 299.

860

84. «Красная звезда», 13 апр. 1962.

861

85. «Военно-исторический журнал», № 5, 1964. I

862

86. Krivitsky, р. 255.

863

87. См., напр., «Красную звезду», 6 июня 1937.

864

88. «Правда», 13 июня 1937: «Приказ Народного комиссара обороны СССР № 96 от 12 июня 1937 г.»

Тем временем, сидя на Лубянке, Якир писал в Политбюро, требуя немедленного освобождения или встречи со Сталиным. Вместо всего этого, ему устроили жестокий девятидневный допрос, в ходе которого объявили, что все „Якировское гнездо“ теперь арестовано. Обвинение, выдвинутое против Якира, было настолько серьезно, что в сравнении с ним весь прежний „сценарий“, признания которого так добивались ежовские следователи от Шмидта, выглядел кустарной стряпней. Обвинение гласило „гитлеровский шпион“ [865] и состояло теперь в связях с нацистами, а не просто в троцкизме и терроризме.

865

89. Дубинский, стр. 265.

Якир послал письмо Сталину, заверяя его в своей полной невиновности. Он писал:

„Вся моя сознательная жизнь прошла в самоотверженной, честной работе на виду партии и ее руководителей. Я честен каждым своим словом, я умру со словами любви к вам, к партии и стране, с безграничной верой в победу коммунизма“. По свидетельству А. Н. Шелепина» «На этом письме Сталин начертал: „Подлец и проститутка“. Ворошилов добавил: „Совершенно точное определение“. Молотов под этим подписался, а Каганович еще приписал: „Предателю, сволочи и. (дальше следует хулиганское нецензурное слово) одна кара — смертная казнь“. [866]

866

90. См. XXII съезд КПСС, т. II, стр. 403 (выступ. Шелепина).

В начале июня проходило расширенное заседание Военного совета совместно с членами правительства. То самое заседание, на которое был приглашен Якир, не зная еще, что на повестке дня стоял „один вопрос“ — о раскрытии контрреволюционной военной фашистской организации». [867] Выступил сам Сталин.

Замечательно, что теперь, после всех трудов и всей изобретательности, вложенных в получение немецкого «досье» против обвиняемых, Сталин об этом «досье» даже не упомянул. Вместо этого, «в своем выступлении, а затем в многочисленных репликах, ссылаясь на сфабрикованные показания репрессированных военных деятелей, он требовал полностью ликвидировать не существовавший в вооруженных силах „заговор“ и его последствия и, по сути дела, призывал к избиению военных кадров. Кроме того, он также выдвинул обвинение против еще целого ряда командиров, включая начальника штаба противовоздушной обороны командарма Седякина, начальника академии Генерального штаба комдива Кучинского и начальника Политуправления Ленинградского военного округа И. Е. Славина». [868] Что касается «досье», то оно, по-видимому, имело хождение лишь в очень узком сталинско-ежовском кругу, служа основанием для создания заданной атмосферы срочности и паники. Весьма возможно, что Сталин применил это немецкое «досье», «чтобы приказать судьям вынести смертный приговор Тухачевскому». [869] Возможно, что судьи, или кто-то из них, действительно видели документ или слышали о нем. Но никакого официального отражения это обстоятельство не нашло. Вероятнее всего Сталин решил, что теперь может обойтись без сомнительного «документа» и что испытанная система признаний обвиняемых может дать нужные свидетельства. Ведь было бы неловко, если бы даже на закрытом суде кто-либо из обвиняемых командиров смог разоблачить фальшивку по какому-нибудь пункту, не замеченному Ежовым. Хотя «документы» и были искусными подделками, они все-таки не полностью соответствовали тонкому чувству нюансов, характерному для Сталина.

867

91. См. Ю.П.Петров, стр. 299

868

92. Там же, стр. 300.

869

93. Л. Никулин в «Огоньке», № 1 3, март 1 963 («Последние дни маршала»). (В книге Никулина этого места нет).

Одна из неудовлетворительных подробностей заключалась, например, в том, что из всех военачальников «досье» уличало одного Тухачевского. Другая любопытная деталь: по имеющимся сведениям, в «досье» упоминался в качестве участника переписки бывший посол СССР в Берлине, а затем в Париже — Суриц; по игре судьбы Суриц оказался одним из весьма немногих советских послов, переживших террор невредимыми.

Во всяком случае ясно, что скорострельный суд признал обвиняемых виновными на основании устных заявлений Сталина на Военном совете без привлечения «досье» в подтверждение выдвинутых обвинений в связях с немецкой разведкой. [870] В обвинительном заключении по делу Бухарина сказано также, что вина подсудимых подтверждается «материалами не только настоящего следствия, но и

материалами судебных процессов, прошедших в разных местах в СССР, и, в частности, судебных процессов по делу группы военных заговорщиков — Тухачевского и других, осужденных Специальным присутствием Верховного Суда СССР 11 июня 1937 года». [871] На этом суде вообще выдвигались различные обвинения против военных, но все они появлялись в ходе показаний обвиняемых, и никакие «материалы» суда над военными представлены не были.

870

94. Выступление П. И. Якира на совещании по истории Великой Отечественной войны в Институте Маркса-Энгельса-Ленина (См. «Посев», 13 янв. 1967).

871

95. «Дело Бухарина», стр, 1 1

По сообщению «Правды» от 12 июня 1937 года, в состав суда, рассматривавшего за закрытыми дверями 11 июня дело военачальников, входили, в дополнение к председателю Ульриху, маршалы Блюхер и Буденный, командармы Шапошников, Алкснис, Белов, Дыбенко и Каширин, а также комкор Горячев. Из этого списка лишь Ульрих да Буденный пережили весь террор. Согласно Советской исторической энциклопедии, Каширин умер 14 июня 1938 года, и обстоятельства его смерти не совсем ясны. Комкор Горячев тоже вскоре умер, и можно полагать, что его смерть была естественной. На Западе высказывалось предположение, что в состав суда должен был входить также маршал Егоров, однако в окончательном списке его имя так и не появилось. Имеются также непроверенные сообщения, что один из членов суда — Алкснис — сам находился под арестом до процесса. [872] Это чрезвычайно правдоподобно, т. к. Б. С. Э. (3-е изд., т. 1, 1970, стр. 444) датирует его смерть (вероятно, казнь) 29 июля 1938 года.

872

96. См. Krivitsky, р. 255.

Последние дни жизни генералов и сам суд над ними окутаны таким плотным покровом тайны, что и сегодня в этом покрове видны лишь отдельные просветы. Например, долго и упорно говорилось, что никакого суда вообще не было. Два наиболее крупных советских офицера, перешедших на Запад перед войной, — Орлов из НКВД и Бармин из армии — люди, хорошо информированные и высокопоставленные, определенно придерживались такой точки зрения, и в целом с их мнением согласились лучшие западные специалисты.

С другой стороны, советский автор Дубинский пишет, что «это был формальный суд», [873] на котором Ульрих, обращаясь к Якиру, разглагольствовал о том, как во время его, Якира, визита в Берлин сопровождавший его немецкий офицер якобы завербовал командарма на службу к Гитлеру. Далее сообщается, что Якир все это с презрением отрицал.

873

97. Дубинский, стр. 267

Автор книги о Тухачевском Лев Никулин писал: «Суд состоялся при закрытых дверях. По некоторым совпадающим сведениям Тухачевский, обращаясь к одному из обвиняемых, который давал показания о его связи с Троцким, произнес такую фразу: „Скажите, это вам не снилось?“. По другим сведениям он сказал: „Мне кажется, я во сне“». [874]

В этом отрывке дается понять, что, представ перед судом, Тухачевский, так же как и Якир, ни в чем не признался, но что кто-то из обвиняемых все-таки давал нужные показания. У Дубинецкого [875] мы находим утверждение, что Якир, Тухачевский, Уборевич и другие отрицали перед судом выдвинутые против них «обвинения в преступлениях, предусмотр. ст. ст. 58–18, 58-8 и 58–11 УК РСФСР», как гласит официальное сообщение в «Правде» 12 июня 1937 года — обвинения («в шпионаже и измене родине»), также официально признанные «клеветническими» много лет спустя. [876]

874

98. Л. Никулин в «Огоньке», № 1 3, март 1 963 («Последние дни маршала»). (В книге Никулина первая версия [ «Скажите, это вам снилось?»] отсутствует).

875

99. Дубинский, стр. 268.

876

100. См., например, П. H Александров и др., «Командарм Уборевич», стр. 243.

Последнее верно, только если гены, отвечающие за эти признаки распложены на разных хромосомах.

Приговор исполнили не медля, в двадцать четыре часа. В «Правде» 13 июня напечатано следующее официальное сообщение: «Вчера, 12 сего июня, приведен в исполнение приговор Специального судебного присутствия Верховного Суда СССР в отношении осужденных к высшей мере уголовного наказания — расстрелу: Тухачевского, M. Н., Якира, И. Э., Уборевича, И. П., Корка, А. И., Эйдемана, Р. П., Фельдмана, Б. М., Примакова, В. М. и Путны, В. К.».

О всех командирах, поименованных в опубликованном приговоре, и сейчас официально говорится, что они «предстали перед закрытым Специальным присутствием Верховного Суда СССР». [877] Но вполне возможно, что они предстали перед одним Ульрихом. Эренбург, однако, в своих воспоминаниях приводит слова командарма Белова о том, что «они вот так сидели — напротив нас, Уборевич смотрел мне в глаза». [878] Однако в любом случае военные «судьи» не имели никакого голоса, и поэтому заслуживает доверия версия, что их подписи появились под приговором уже после казней, во время их встречи с Ежовым. [879] Как бы то ни было, но даже только из сегодняшних официальных сведений о судьбе Якира совершенно ясно, что суд, если и был, носил весьма поверхностный, формальный характер. Хотя командарма и допрашивали девять дней подряд перед судом, времени для подготовки процесса, даже по сталинским стандартам, определенно не осталось.

877

101. См., напр., сборник «Герои гражданской войны», стр. 120.

878

102. Эренбург, собр. соч., т. 9, стр. 190 («Люди, годы, жизнь», кн. 4, гл. 28).

879

103. См. Orlov, р. 243.

Сведения о том, как погибли осужденные командиры, весьма разноречивы. Говорят, например, что они были расстреляны во дворе здания НКВД на улице Дзержинского N11, средь бела дня, причем мощные грузовики НКВД включили моторы на полную мощность, чтобы заглушить шум выстрелов; что расстрелом командовал бледный и потрясенный маршал Блюхер, А в качестве командира отделения палачей, расстреливавших генералов, называют Ивана Серова, вто время молодого офицера, недавно переведенного из армии в НКВД в порядке проводимой Ежовым замены старых кадров. Позже Серов возглавлял КГБ (до 1958 г.), а потом, до 1964 года, был руководителем советской военной разведки.

Поделиться с друзьями: