Бомба для Даунинг-стрит, 10

Он начал выравниваться, когда его пикирующая «Штука» вышла в конец ряда самолётов на лётном поле. Он нажал на спусковую кнопку на штурвале. Пулемёты на крыльях злобно заплевали сталью, а пулемёт Григсби вторил им смертоносными очередями.

«Штука» пронеслась вдоль ряда самолётов, поливая поле из всех стволов. С диким воплем Хаббард развернулся, чтобы вернуться. Только тогда он увидел человека, стоявшего на крыше караулки. Мужчина, одетый в британскую военную форму, стоял у пулемёта и махал им своей фуражкой, приплясывая от радости. Его рот был открыт, и он что-то кричал, но они не могли его услышать.

Откуда-то снизу донеслось «ак-ак-ак». Высоко над ними разорвался снаряд, словно цветок, расцветший в небе. Снова раздалось «ак-ак», и Хаббард поставил «Штуку» на хвост и набрал высоту.

Лишь однажды он оглянулся — его взгляд был прикован к караулке. На его крыше рядом со своим пулемётом распростёрлась одинокая фигура. Человек в британской военной форме отыграл свой последний раунд за Англию.

«Ак-ак-ак» всё ещё раздавалось, но «Штука» уже была вне их зоны досягаемости и быстро удалялась. Хаббард окинул взглядом небо впереди и заметил далеко на западе чёрную точку. Это был «Дифайэнт», стремящийся к английскому побережью.

— Если бы у меня только были бомбы! — с чувством выругался американец. — Я бы их точно всех скосил.

Из заднего отсека показалась рука Григсби и схватила его за плечо.

— Ты видишь «Дифайэнт»?

— Конечно, вижу, — ответил Хаббард.

— Ты не должен был терять там время, — обвинил его Григсби. — Это был глупый поступок. Мы должны догнать «Дифайэнт». Мы должны догнать его до того, как он достигнет Лондона!

— Если бы мы не обстреляли их, они были бы у нас на хвосте, — начал защищаться Хаббард. — Они подняли бы самолёты в воздух в течение минуты. Я бы предпочёл потратить немного времени на то, чтобы остановить их до того, как они начнут, чем сражаться с ними после того, как они начнут.

— Как быстро мы можем лететь? — нетерпеливо спросил Григсби.

— Я не знаю. Обычно он не такой быстрый, как «Дифайэнт». Но ты сказал, что «Дифайэнт» начинён взрывчаткой.

— Взрывчаткой, — огрызнулся Григсби. — Взрывчаткой для дома номер десять по Даунинг-стрит.

— Мы его догоним, — мрачно сказал Хаббард.

Он надавил на ручку дросселя, но та и так была сдвинута вперёд до упора. Вой «Юмо» перешёл в рычание, смешанное со свистом воздуха, проносящегося мимо фюзеляжа.

— Слушай, — крикнул Хаббард Григсби. — Кто был тот парень на крыше?

— Его звали Томпсон, — сказал Григсби. — Он был одним из арьергарда в Дюнкерке. Был отрезан и остался в тылу. С тех пор он в одиночку вёл небольшую личную войну. Ему тоже многие помогали. Крестьяне прятали его, доставали бензин для мотоцикла, который он украл, тайком приносили ему боеприпасы. Он сделал жизнь фрицев невыносимой.

— Он был тем парнем, который обстрелял фрицев, схвативших меня, — подумав, решил Хаббард. — Хороший человек.

— Я подсказал ему, — сказал Григсби. — Ему нравились такие мелкие поручения. Я даже подумал, что тебе, возможно, удастся сбежать. Сам я не мог рисковать.

— Конечно, — сказал Хаббард.

Прищурившись, он наблюдал за «Дифайэнтом». Казалось, они догоняли.

— Может быть, — крикнул он Григсби, — нам следовало что-нибудь сделать для бедного старины Томпсона. Попытаться спасти парня. Остаться и прикрыть его отход.

— Мы не могли терять время, — отрезал Григсби. — То, что мы делаем, важнее жизни Томпсона. Томпсон знал это. Я объяснил ему всё, хотя в объяснениях не было необходимости. Томпсон решил, что он всё равно живёт взаймы. Думал, что, на самом деле, его должны были убить в Дюнкерке. Он жил только ради одного — чтобы убивать нацистов. Сам он жить не хотел. Он слишком многое повидал в Дюнкерке.

Хаббард кивнул. Он разговаривал с людьми, вырвавшимися из Дюнкерка, чувствовал то, о чём они умалчивали, и начал понимать странные огоньки в их глазах. Они были группой, сплочённой общей горечью и ненавистью.

Григсби прочистил горло.

— Я хочу кое-что сказать тебе, Хаббард.

— Давай выкладывай.

— Может быть, кто-то из нас не доберётся до конца. Может быть, что-то случится.

— Может быть, никто из нас не доберётся, — проворчал Хаббард. — Это не пикник.

— Но если у тебя получится, а у меня нет — если что-нибудь со мной случится, не забудь достать документы, которые у меня под рубашкой. Если дело дойдёт до худшего, если мы разобьёмся и я попаду плен, не беспокойся обо мне. Сначала доставь документы. Потом, если ты сможешь вытащить меня, будет хорошо. Но если ты не сможешь…

— Ладно, приятель, — сказал Хаббард. — А если я не смогу забрать документы, что тогда?

— Передай им, что строится новый флот вторжения, который сосредоточивается вдоль норвежского и датского побережий. В документах указаны точные места.

Хаббард скривился.

— Успокойся, — сказал он. — Ты сам всё передашь.

— С удовольствием, — усмехнулся Григсби. — Я готовил для них, чернил нацистские ботинки и проглатывал оскорбления нацистов. Я мыл полы… — он издал горловой звук отвращения.

Американец наклонился вперёд, чтобы осмотреть повреждения, нанесённые пулей, разбившей панель приборов. К счастью, система зажигания и датчик уровня масла не пострадали, но всё остальное было разбито вдребезги. Радио было выключено. Когда он попробовал включить его, не раздалось даже гудения.

Он знал, что «Штука» догоняет «Дифайэнт», но вот сможет ли она приблизиться к нему в достаточной степени, было совсем другим вопросом. Он наклонился вперёд в своём кресле, как будто хотел разогнать самолёт до большей скорости, затем понял бесполезность такой позы и откинулся назад.

Если бы только рация не была сломана, он мог бы предупредить Королевские ВВС, и группа истребителей поднялась бы в воздух, чтобы перехватить «Дифайэнт». Но это была бесполезные мечты.

Он внимательно следил за звеньями нацистов, которые, как он ожидал, в любой момент могли появиться в воздухе появиться и преградить им путь. Если рация на базе, с которой они бежали, работала, то явно были разосланы предупреждения. Но, вполне возможно, пули Хаббарда повредили нацистскую радиорубку, и передатчик вышел из строя.

К тому времени, когда они достигли Ла-Манша, «Штука» сократила расстояние до «Дифайэнта» на добрую половину.

— У нас получится, Хаббард? — крикнул Григсби.

Хотя сам Хаббард не был в этом уверен, но мрачно кивнул.

— Ты должен это сделать, парень, — сказал он себе.

Он мог представить, что произойдёт, если он этого не сделает. Когда его бывший самолёт окажется над Лондоном, путь для нацистского пилота, решившего выполнить свою самоубийственную миссию, будет открыт. Как только «Дифайэнт» окажется над огромным мегаполисом, никакая сила на земле не сможет его остановить.