Бомба. Тайны и страсти атомной преисподней
Шрифт:
В блокадном Питере умирали от голода дети и старики, а Жданову самолёт из Москвы доставлял любимый им компот из персиков. Вот такой «боец», едва опомнившись после войны от липкого страха, повёл отчаянную борьбу с «космополитами».
В конце концов, самая лживая газета с юмористическим названием «Правда» опубликовала передовую, где назвала критику физического идеализма весьма робкой.
Бандиты от науки
На шумном сборище в Москве в 1947 году, куда съехались со всей страны подискутировать о «физическом идеализме» бдительнейшие философы, тон задал организатор и ведущий этого шабаша Андрей Жданов. Обругав Артура Эддингтона, а также последователей Альберта Эйнштейна, он очень нехорошо отозвался об «атомных физиках»
Жданову стал подлаивать Тимирязев, договорившись до того, что«…отставание нашей философской работы ведёт к отставанию физики и других естественных наук». Поставил, как говорится, всё с ног на голову — ни у него, ни у кого из тех, что присутствовали на этой дурацкой дискуссии, не появилось, похоже, даже мысли, что успехи в физике могли бы стать более ощутимыми, если бы диамат не вторгался бы в область ему недоступную для понимания.
Эта дискуссия была первой послевоенной репетицией готовящегося разгрома физики.
Но разгромили сначала биологию- через год состоялась печально известная сессия ВАСХНИЛ (аббревиатура Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук им. Ленина), где верх взяли бандиты от науки во главе с академиком Трофимом Лысенко, человеком глубоко непорядочным и крайне невежественным. Эта сельхозмафия полностью уничтожила генетику, отбросила развитие биологии на десятки лет назад. В стране победившего пролетариата, где голод стал вечной проблемой, были потеряны или уничтожены лучшие сорта зерновых и овощей, лучшие породы скота и птицы…
Однако, в разных отраслях — геологии, химии, географии, электротехнике, медицине и многих других организовывались сборища наподобие сессии ВАСХНИЛ, где всегда находились «патриоты», готовые «разоблачить», «заклеймить» и «дать по рукам».
Оставалось устроить разгром физики. Для этого Жданов стал готовить самых яростных «народных мстителей»…
ЦК даёт добро на… погром
Но рвение, с которым Жданов боролся с инакомыслием, его воинствующий большевизм и желание быть «святее папы», очень не нравились двум другим подручным Сталина — Маленкову и Берия. Жданов становился вторым человеком в стране и в случае смерти одряхлевшего вождя, мог стать следующим диктатором.
Вскоре он умирает при загадочных обстоятельствах, так и не успев расправиться с новой физикой. Но идея осталась жить.
Перед началом 1949 года тогдашний министр высшего образования Сергей Кафтанов (тот самый, на которого жаловался Флеров из-за бюрократизма в начале организации работ по атомной бомбе), и президент самой АН СССР Вавилов обратились к Маленкову по поводу Всесоюзного Совещания завкафедрами физики университетов и вузов с участием учёных Академии.
Целью Совещания, как излагает это Кафтанов в послании к «большому учёному», завпредсовмина Клементу Ворошилову должна быть борьба с«…опасностью… идеалистических философских выводов из современной теоретической физики (квантовая механика и теория относительности)».
Очень беспокоило Кафтанова и то, что «гениальное произведение Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» ещё далеко не полно используется преподавателями физики», а также засилье «космополитов» и угнетение «патриотов».
Секретарь ЦК ВКП(б) дал добро на погром, и вскоре был создан Оргкомитет, который наметил десяток больших докладов и десятки малых выступлений по докладам.
Однако, первые репетиции показали, что доклады физиков недостаточно жёстки и не содержат погромных призывов, а доклады философов хоть и бойки, но во многом глуповаты. Всего было проведено около полусотни репетиций, но нужного эффекта так и не получилось…
Унтер-философы
В СССР тогда были заметными три ведущие школы физиков — Харьковская с её лидером Александром Лейпунским, одним из пионеров ядерных исследований; Ленинградская — во главе с Яковом Френкелем, автором многих фундаментальных книг и трудов и Московская, основателем которой считался Леонид Мандельштам. Правда, в Москве учёным Академии наук во главе с Мандельштамом противостояли физики МГУ.
Если первых отличали талантливость и энергичность,
они получили блестящее образование за рубежом, их часто цитировали в заграничных журналах и приглашали на международные конференции, то университетские физики могли только об этом мечтать, впрочем, среди них тоже были «звёзды», хотя и не первой величины.А самое главное — физики мандельштамовской школы легко побеждали на выборах в Академии наук, становились завкафедрами и директорами НИИ, чего с университетскими физиками почти не случалось. А они очень хотели реванша, и грядущее Совещание давало надежду…
Впрочем, еще на репетициях, длившихся несколько месяцев, уже стало ясно — кто именно находится по разные стороны баррикад. Справа бесновались университетские: Аркадий Тимирязев, Яков Терлецкий, Анатолий Власов, Алексей Ильюшин, Николай Акулов. Их и других физиков МГУ имел ввиду Берия, когда создавал «теневую команду» ядерщиков, которая должна была заменить команду Курчатова, буде он потерпит неудачу в испытаниях первой атомной бомбы. Тем более, что Терлецкий (Терлецкого Берия зачислил даже в штат НКВД.) крайне возмущался непатриотичным обстоятельством, а именно: над бомбой работал «…узкий конгломерат ленинградских физиков во главе с Иоффе и Капицей, который двигался в основном по проторенным путям, повторяя американские и западноевропейские достижения, игнорируя развитие собственных оригинальных научных направлений».
С университетскими физиками блокировались унтер — философы, о которых и говорить тошно. Их всех объединяла одна черта — пещерное невежество.
Научной опричнине противостояли Владимир Фок, Игорь Тамм, Абрам Иоффе, Михаил Леонтович, Виталий Гинзбург, Лев Ландау, Яков Френкель, Пётр Капица и другие. Многие из них были и стали впоследствии Нобелевскими лауреатами, Героями Соцтруда (и не единожды), лауреатами государственных премий, участниками разработки ядерного оружия, почти все были академиками. Это особенно бесило философско-физическую мафию ибо никого из них подобной чести большевики не удостоили, несмотря на лакейство на идеологической ниве. А ведь академические физики не лакействовали, не угождали «товарищам», более того — многие из них были в явной оппозиции большевистскому режиму, и, тем не менее, режим был вынужден награждать их, ибо заслуги и громкая известность академиков признавались всем миром. Конечно, главной мишенью для погромщиков был Яков Френкель, не побоявшийся публично осмеять вождей марксизма-ленинизма, но замах у них был огромен- разгром передовой части учёных-физиков.
Научная вендетта
Чтобы придать Совещанию вес и значительность, пригласили на него советских учёных с мировым именем. И тут большевики жестоко просчитались — в докладах и выступлениях академиков Иоффе, Ландсберга, Фока, Тамма, Гинзбурга и других хоть и весьма осторожно, но довольно твердо отстаивались принципы современной физики. Даже в главном докладе президента АН СССР Вавилова, хотя и была брошена кость философской мафии: «…нет признаков борьбы с враждебной нам идеологией…» (к «враждебным идеологам» Вавилов отнёс Бора, Гейзенберга, Дирака, Эддингтона), всё же не было нападок на теорию относительности и квантовую механику. Это был скорее политический, чем научный доклад, где Вавилов лавировал между бандитами от науки и прогрессивной частью учёных-физиков, вызвав неудовольствие и тех и других. Конечно, ему было далеко до честности и бескомпромиссности родного брата, также бывшего Президента АН, убитого сталинскими палачами в застенках саратовской тюрьмы… Надо отметить, что доклад Вавилова был только в рукописном виде, он его ни разу не зачитывал, поскольку ни на одну репетицию не приходил.
Многие из мафиозных философов и философствующих «партийных» физиков были и ранее крепко биты «академиками» в публичных выступлениях, дискуссиях и статьях за ошибки и ляпы не только при обсуждении вопросов современной физики, но и в трудах по «родным» разделам физики «пролетарской». Поэтому Совещание мыслилось ими использовать для сведения личных счётов за прошлые обиды. Тем более становилось всё яснее и яснее, что разгром не «вытанцовывается» и надо хотя бы отомстить за публичные «порки». Вендетта началась организованно, но проколы смазали ёе эффект.