Бомбардировщики

— Иван Маркович, может, Ливанова попробуем? — предлагает Иван Чернов.

— А справится? — косится на майора Савинцев.

— Справится. Ливанова и поставим комэском-четыре, — рубит ребром ладони Овсянников. Иван Маркович редко ошибался в людях, сразу видел, кто чего стоит. Этот старлей определенно ему нравился. Наш человек. Спокойный, уверенный в себе, летает как бог, и люди его уважают. Овсянников давно хотел продвинуть старшего лейтенанта Ливанова, хорошо, что Иван Чернов вовремя напомнил. Так бы и позабыл. Вроде до седин далеко, а память в последнее время ни к черту.

Савинцев еще негромко ругается по поводу будущего пополнения. Вениамин Страхов добродушно подшучивает в ответ: дескать, хорошо еще, что пополнение будет. С такими потерями и таким противником экипажи лишними не бывают. Овсянников обрывает спор и переходит к главному, самой интересной и неоднозначной новости. Чернов тихо посмеивается, он уже все знает и успел немного прийти в себя после совещания у комдива. Со слов подполковника выясняется, что наше любимое командование решило пересадить полк на новенькие «ДБ-ЗФ». Причем первые самолеты начнут прибывать на аэродром Ла Бурж уже на этой неделе вместе с первой партией пополнения. Подготовка экипажей возлагается на…

— А как мы будем людей переучивать? Это же фантасмагория ненатуральная! — взревел Савинцев, закатывая глаза на лоб.

— В штабе все решено, — продолжал Овсянников, казалось, он не обратил никакого внимания на реплику штурмана, — вместе с самолетами прибудут заводские специалисты, конструкторы и инструкторы. Целая бригада штатских. Они нас научат, покажут, примут зачеты и даже вывезут на учебные вылеты. Командование все предусмотрело, обо всем позаботилось.

— Началось в колхозе утро, — сокрушаясь, покачал головой Вениамин Страхов.

Все понимали: задача перед ними поставлена в условиях военного времени нереальная. Вот если бы полк сняли с боевой работы, тогда да. Можно и технику освоить, и новичков аккуратно влить в состав полка, подготовить, научить держать строй и не шарахаться от перехватчиков. Надо ли говорить, что все это мечты. Передышки не будет. Обстановка не та.

— И все это без отрыва от производства, — сделал вывод Иван Чернов и, подняв очи горе, неожиданно закончил: — Хорошо, что я зам, а не командир полка.

— А мне что делать?! Умник ты наш! — взорвался Овсянников.

Ответом подполковнику послужил дружный хохот. Помещение КП содрогалось от раскатов бурного, громогласного смеха. Покатывались все. Даже невольный свидетель импровизированного совещания дежурный офицер лейтенант Туманов гоготал, запрокинув голову назад и балансируя при этом на задних ножках стула.

— Вот так и живем, — наконец выдавил из себя, вытирая слезы, Иван Маркович. — Ну, Иван! Ну, Васильевич, ну удружил. — Овсянников на зама не обижался. Хорошая шутка всегда в цене. Веселье нам строить и жить помогает, в особенности на войне. Никто слова Чернова всерьез не воспринял. Все знали, что майор не бросит старшего Ивана в беде, честно будет тянуть положенное бремя и даже больше, если понадобится.

— Прорвемся, командир, — ободрил Овсянникова Чернов. — Я так понимаю: все мы в ближайшие дни будем завалены работой по горло.

— Ставить на крыло пополнение, принимать новую технику и летать на Остров, — констатировал старший лейтенант Зиновьев. — Интересно девки пляшут, по четыре штуки в ряд.

Подполковник извлек из кармана блокнот и, раскрыв его на нужной странице, зачитал характеристики новой машины. Некоторым офицерам «ДБ-ЗФ» уже был знаком, общались со счастливчиками из 8-го авиаполка, которым довелось одними из первых освоить машину, другим — нет. Но все слушали внимательно. Взлетный вес нового бомбардировщика десять с половиной тонн. Максимальная скорость до 445 км/ч. Нормальная дальность с нагрузкой в одну тонну выходит в 3800 километров. Досягаемость такая же, как у «ДБ-3», а скорость выше. Все это богатство обеспечивают новые моторы «М-88Б», каждый под 1100 лошадок. Самолет рассчитывался под бомбовую нагрузку в одну тонну, но испытания показали, что машина спокойно тянет полторы тонны без особого перегруза. Максимальная нагрузка две тонны, но это для ближних целей. Конструкция отличается от родного «ДБ-3». Обзор из кабин летчика и штурмана лучше, обводы машины благороднее, обтекаемые, нос вытянут, а не обрублен, как было на предыдущей модели. Кресла летчика и штурмана бронированы. Все машины уже на заводе оборудуются рацией внутриэскадрильной связи, совмещенной с СПУ. Навигационное оборудование и радиокомпас, как заявляют разработчики, позволяют летать в любую погоду и находить цель вслепую. При этих словах Савинцев возмущенно фыркнул. По его мнению, заводчане много обещают, красиво говорят и искренне удивляются, когда выясняется, что их новшества в реальной жизни не работают. Разработкой навигационного оборудования занимаются люди, ни разу в жизни не побывавшие в кабине бомбардировщика и смутно представляющие себе работу штурмана. Все восторженные отзывы пишутся на земле, еще до полковых испытаний. Овсянников бросил на штурмана недовольный взгляд искоса и продолжил доклад. Конструкция самолета полностью переработана. Специалисты КБ Ильюшина приспособили полости крыльев под дополнительные баки. Благодаря этому увеличились запас топлива и дальность соответственно. О пожаробезопасности тоже позаботились. Баки протектированы фиброй и сырой резиной. Оружейники поработали на совесть. Пушку, правда, пока не втиснули, но уже на машинах первых выпусков в турель поставили нормальный, тяжелый пулемет «БТ».

— Мы то же самое делаем, — заявил капитан Иванов.

— Это еще не все, — парировал Овсянников.

На самолетах 4-го корпуса, специально для работы над Англией, люковую установку меняют на «БТ», а в носовую установку ставят спаренный ШКАС. Семенов сегодня утром намекнул, что руку к этому делу приложил сам Чкалов. Есть такие слухи, ходят по штабам. Валерий Павлович, говорят, лично поднял на уши конструкторов и заставил усилить оборонительное вооружение бомбардировщика.

— Ну, остальное нам заводские товарищи расскажут, — подвел итог Овсянников.

Потрясенные до глубины души, ошарашенные свалившимися на них новостями офицеры молчали. Каждый думал о своем. Иван Чернов уже решил, что никто ни при каких обстоятельствах не помешает ему, если не взять под свое начальство учебную пилотажную группу, так как минимум одному из первых получить новый самолет. Пусть придется меньше летать на задания, ничего — потом наверстаем. К его сожалению, планы остались планами. Работать пришлось так, что на учебу времени не оставалось. В итоге майор Чернов пересел на новую машину уже после того, как сформированная и переученная эскадрилья вовсю летала и бомбила Англию. Сам Чернов этого еще не понимал, но за прошедшую неделю он немного успокоился, пришел в себя. Горящее небо Британии помогло ему приглушить боль и клокочущую в душе ярость. Жажда мести понемногу насыщалась рвущим землю тротилом и огненными росчерками пулеметных трасс. Сказано громко, но так все и было. Раньше Иван Чернов рвался в бой, жаждал вернуть долг сторицей, сжечь дотла, разнести к такой-то матери, разровнять бомбами страну, породившую чудовищ, отдавших приказ бомбить Баку и Мурманск. Нет, майор не бросался в огонь сломя голову, не мальчик уже. Каждый вылет Чернов готовил так, чтобы нанести империалистам еще один точный удар в болевую точку и заплатить за это как можно меньше. За свою жизнь Иван Васильевич не опасался — после гибели жены и дочурок ему незачем было жить. Другое дело, что в одном строю с бомбардировщиком майора шли товарищи-однополчане. Молодые, безусые парни и крепкие мужики, им еще рано умирать, жизнь только начинается. Чернов даже не мог себе позволить излишне рисковать своим самолетом. В экипаже четыре человека. Нельзя подставлять под огонь троих ради отчаянного стремления одного отомстить. Да, пламя мести потихоньку стихало. Каждая сброшенная на головы англичан бомба, каждый сметенный с неба огнем пулеметов истребитель умаляли боль, рубцевали раны. Всего неделя, и в голову начали проникать робкие мысли: а что там будет после войны? Даже смешно. Перегоняя свой самолет во Францию, Чернов твердо был уверен, что не вернется домой. Разбомбить Англию подчистую, увидеть из кабины самолета накатывающийся на берег стальной прибой морского десанта, поддержать огнем и бомбами рвущие вражескую оборону танковые дивизии, приземлиться на бывший английский аэродром, прикурить папироску от горящего «Спитфайра» — вот и все мечты. Дальнейшее представлялось Ивану Чернову несущественным, будущего нет. Как показала жизнь, это не так. Глава 12 Через непогоду Передышка оказалась недолгой. В 15.00 в полк позвонил генерал-майор Семенов и распорядился подготовить удар по Глазго. Вылет ориентировочно в 20 часов.

— Облачность над Атлантикой ослабевает, ночью Шотландия откроется, — генерал предвосхитил вертевшийся на языке у Овсянникова вопрос.

Подполковник скосил глаза в сторону окна. Дождь не утихает. Небо клубится серой, непроглядной твердью туч. Хорошо хоть грозы нет.

— А как садиться будем, товарищ генерал-майор? — невинным голосом полюбопытствовал Овсянников.

— Не дрейфь, подполковник. Тучи над континентом к утру развеет.

— Насколько можно доверять прогнозу? — уверенный тон комдива неожиданно задел определенные струнки в душе Овсянникова, у него сработала природная, порой переходящая черту осторожность.

На том конце провода тихо выматерились.

— Что за шутки?! — зарычал Семенов. — Немедленно готовить машины к вылету. Самоваров уже бомбы подвешивает, — речь шла о командире 11-го авиаполка.

— Моим людям придется возвращаться над морем, на поврежденных машинах, кому-то выдастся тянуть на одном моторе. — Овсянников упрямо гнул свое. — Мои люди должны знать, что на аэродроме их примут; взлетев, они должны приземлиться. Туманов, выгляни в окно, — Иван Маркович кивнул дежурному офицеру, предусмотрительно прикрыв трубку ладонью.

— Ты меня слышишь? — хрипело в трубке. — Метеорологи обещают погоду. Удар по Глазго и Эдинбургу утвержден. Это приказ.

— Кто с нами работает?

— Пятый флот. В налете задействованы немецкие бомбардировщики с норвежских аэродромов, наша дивизия бомбит Глазго. Работай, подполковник, в 19.00 доложишь.

Овсянников еще минуту прижимал трубку к уху, вслушиваясь в гудки. И какого чёрта его дернуло спорить с начальством? Все равно ничего не добился, а на заметку попал. Семенов любит смелых, но не любит строптивых. Овсянников закурил. Дела у нас, как сажа бела. На небе ни одного просвета. Нижняя граница облачности 200 метров. Чтобы найти аэродром, придется снижаться почти до земли. Ночью это просто опасно. Можно не заметить, как просядешь еще ниже, затянет в нисходящий поток — и все. На приборы на такой высоте надежды нет, если видимость ноль. Маршрут до цели командира полка не беспокоил. Погода благоприятствует. С земли самолеты не разглядеть; если англичане и засекут группу случайно уцелевшим наземным или корабельным радаром, навести истребители они не смогут. Над целью, конечно, будет жарко. Как выяснилось, немецкая пропаганда блефовала, хвастливым заверениям Геринга грош цена. Англичане не только яростно обороняли южную Англию, не только сумели на равных противостоять асам люфтваффе, но и не ослабили север страны. И Манчестер, и Шотландию до сих пор прикрывают не менее дюжины истребительных эскадрилий. С другой стороны, ночь и облачность помогут отбиться или спрятаться от «Харикейнов». Куда хуже зенитный огонь. Важные объекты противник прикрывает десятками стволов. Основные потери планировались именно от зенитного огня. Затем возвращение домой на израненных, прошитых осколками и снарядами машинах. И придется гадать: откроют аэродром или нет? А вдруг над континентом сплошная облачность, и придется искать площадку буквально на ощупь. Куда ни кинь — все упирается в погоду. «А может, обойдется? Может, в штаб придет новая метеосводка, и вылет отменят?» — свербило в голове. Человек всегда надеется на лучшее. Но сегодня рассчитывать можно было только на чудо.