Бомж

— Здорово всем. — я встал за плечом Наглого и прочитал заголовок «Рапорт», выведенный аккуратным почерком: — Докладывайте, что сегодня сделали?

— Ну мы в засаде целый день просидели, хотели Хомякова наконец задержать, но он так и не появился…

Я махнул рукой в сторону, желающего что-то сказать, Снегирева и вновь повернулся к Наглому:

— А где сидели-то? Может быть Хомяков мимо вас, как-то незаметно, проскочил?

Парни переглянулись.

— Да нет, не должен был…- Наглый говорил уверенно, с напором: — Мы на лестнице сидели, над его квартирой, только в кусты поссать по одному отходили.

— Голодные, наверное? — я сочувственно покивал: — так вот, слушайте меня, засранцы — говорю один раз, повторят не буду. Вы можете там врать, в кабинете начальника, я вам даже слова не скажу — мы там все врем. Но, если вы еще раз соврете мне по работе, я любого из вас отпинаю и выкину отсюда, больше в этом кабинете вы работать не будете. А теперь пошли на развод, пока шеф звонить не начал.

Явка с повинной, принятая с утра Снегиревым у молодого человека, что залез офис по бывшему месту работы и взял из сейфа «свои» деньги и немножечко чужих, шефа вполне удовлетворила и на наш кабинет он сегодня рычать не стал. Про поездку в город Река, к гражданину Хомякову, а то вдруг начальник вспомнит, что это дело числится раскрытым и начнет задавать неудобные вопросы.

— Все свободны. — я даже не стал заходить в кабинет после развода, не хотел никого из этой троицы видеть, поэтому, сразу после окончания совещания у начальника двинулся на выход, тем более, что завтра с утра я заступаю на суточное дежурство.

Наглый и Кролик проводили меня долгим взглядом, а потом кинулись к Снегиреву, с расспросами, о причинах моего демарша. Выходя из РОВД, я бросил быстрый взгляд в конец длинного коридора, где у дверей в кабинет первой оперативной зоны застыли три человеческие фигуры — очевидно, что снегирь рассказывал своим коллегам что-то очень важное, что они забыли войти в помещение.

Следующий день.

Локация — Дорожный район.

— Паша, сгоняй в Дорожную больницу, в травму… — дежурный по РОВД сунул мне половинку стандартного листа: — Там ночью пьянь какую-то привезли, с ушибами мягких тканей лица. Было подозрение на СГМ, но не подтвердилось. Я девчонок в приемном покое попросил его придержать, пока он не смылся, а ты быстренько съезди и возьми объяснение, как ты умеешь, типа «Все, что со мной случилось, является моим личным делом и впредь по данному вопросу органы МВД прошу меня не беспокоить.»

— Угу, сейчас сгоняю. — я принял бумажку и довольно кивнул головой — ну и что, что ничего не помню по милицейской службе, только что дежурный дословно рассказал мне, в каком направлении надо двигаться, когда едешь к заявителю в лечебное заведение.

Ввалившись в приемной покой, считавшейся «приличной», больницы, финансируемой железной дорогой, я сразу нашел грустного мужичка с фиолетовыми синяками под обоими глазами.

Потерпевшего даже уговаривать не пришлось — общаться с милицией он не желал, да и ничего не помнил о обстоятельствах получения ударов по мягки тканям лица, поэтому старательно вывел «…впредь прошу по данному поводу не беспокоить» и был отпущен на свободу, но поиск новых компаний и новых приключений.

— М-м-м… Слава…- я повернулся к флегматичному водителю дежурного «УАЗика»: — Дежурный сказал еще в одно место заехать…

Старшина по имени слава равнодушно пожал могучими плечами и со скрежетом включил первую передачу, не задавая лишних вопросов — в частности, как мог дежурный дать мне новое задание, ведь рация находиться в машине, рядом со Славой.

Ну улице Вождя рабов, там, где двадцать дней назад, украли или не украли, экскаватор, кипела работа — на этот раз, на фоне, уложенных штабелем водопроводных труб, шустро работал небольшой, оранжевого цвета, экскаватор с темными буквами «Хитачи» на моторном отсеке, копая широкую траншею. Вокруг траншеи суетилось несколько человек.

— Слава, здесь притормози, я недолго. — не дожидаясь полной остановки вездехода, я, на ходу выскочил из кабины, по инерции пробежал несколько шагов и двинулся в сторону мужиков в красных пластиковых касках.

— Добрый день, а прораба я могу видеть?

— Ну я прораб, что хотел? — один из строителей, нехотя повернул ко мне голову.

Не люблю хамства, тем более, не спровоцированного.

— Уголовный розыск, Дорожный РОВД. — я раскрыл удостоверение, куда мужик, демонстративно заглянул одним глазом, даже не повернув головы.

— Ну и что? Ну, уголовный розыск? Что надо, то? — мужик явно нарывался, а парочка парней с совковыми лопатами, «греющая уши» в нескольких метрах, подобострастно захихикали.

— Представьтесь, пожалуйста.

— Слышишь, лейтенант… — хам в каске наконец-то повернулся ко мне: — Тебе что надо? Видишь люди делом заняты? Мы трубу укладываем, чтобы зимой людям в домах тепло было! Мы делом заняты, а ты тут приперся… Пошел на ху… отсюда. — мужик даже сделал движение в мою сторону, как будто хотел меня толкнуть.

— Прораб где? — я повернулся к парочке с лопатами.

Копщики непроизвольно перевели взгляды на моего агрессивного соседа и ничего не сказали, но ответ я уже получил. Легкого толчка в плечо прорабу хватило, чтобы он соскользнул с кучи свежей глины и рухнул в темную глубину ямы.

— Дай сюда! — я вырвал лопату из рук, замерших от удивления, копарей, и вернувшись к траншее, кинул первую порцию глины прямо в ошарашенную рожу прораба.

Я успел кинуть еще несколько порций земли, песка и глины, когда со всех сторон начали орать — орали копщики, бросившие свою единственную лопату и отбежавшие в сторону, орал, растерявший свое хамство, прораб, упавший на дно траншеи и пытавшийся закрыться раскрытыми ладонями от новых порций грунта. Орал экскаваторщик, что остановил свой «Хитачи» и бежал в мою сторону с каким-то металлическим ломом.

— На месте стой, раз-два! — я подпустил бегущего экскаваторщика поближе, после чего навел на него пистолет, большим пальцем снял его с предохранителя и отвел назад курок: — Бросил свой дрын и к машине шагом марш. Слава, прими человека и в собачник его посади.

— Ты, тварь! — проследив за траекторией упавшего на землю ломика и движением его хозяина в сторону «дежурки», я наклонился над зевом траншеи: — Ну что, закопать тебя здесь вместо трубы? Ты же Семеныч? Ты что, сучонок думал, что ты на меня «наедешь» и я отсюда уеду? А вот хрен тебе, дружок. Мне столько людей каждый день хамит, что для меня твои слова, как дым в трубе. Давай, вылезай, в РОВД поедем. И не дай Бог, ты еще хоть слово мне скажешь… Поверь, тебе не понравится, что я с тобой сделаю.

Вытащив, молчащего прораба, за руку из сырой траншеи, я заботливо отряхнул замолчавшего Семеныча от налипшей на одежду и каску глины и песка, после чего усадил его в салон вездехода и дал команду, растерявшего свою флегматичность, Славе ехать на «базу».

Тот же день, вечер.

Разговор с Семенычем, а по паспорту — с Матвеем Петровичем Рябушкиным не получился. Резкого экскаваторщика я отпустил почти сразу, по прибытию в РОВД, пояснив, что бывает с недалекими людьми, которые бросаются с тяжелыми железками в атаку на милиционеров, обряженных в форменную одежду цвета маренго и имеющих при себе оружие. Мужик оказался с дружественной Семенычу организации, взятый в краткосрочную аренду вместе со своим «Хитачи». О краже техники с объекта человек не знал совсем ничего, да и торопился он очень вернуться к своему экскаватору — выскакивая из кабины со своей железкой, чтобы поучить меня жизни, человек не заглушил двигатель своего «Хитачи».