Борьба без проигравших

Калеб вышел из дома и медленно побрел к лесу, размышляя, стоит ли подождать Элизабет здесь или найти ее в лесу. Она, должно быть, замерзла. Вечереет, а она уже целый час в лесу без куртки, если убежала сразу после того, как была заперта. Калеб угрюмо усмехнулся. Беглянка, наверное, готова обрушить дерево ему на голову, лишь бы он снова ее не поймал.

Калеб остановился на опушке леса и принялся всматриваться, стараясь уловить признаки малейшего движения. Голос Лиззи, донесшийся откуда-то сверху, заставил его подпрыгнуть на месте:

— Жаль, что у меня нет увесистого камня.

Элизабет выглянула из окна старого домика, построенного им когда-то в развилке огромного дерева. Ее плечи были закутаны в изъеденное молью одеяло. Затем она отошла от окна и через мгновение показалась в дверях, где и уселась, свесив ноги поверх веревочной лестницы.

— Так вот, если бы у меня был камень, я ударила бы тебя по башке и отобрала ключи.

Калеб скрестил руки на груди и презрительно ухмыльнулся:

— Какая жалость!

Элизабет горестно вздохнула:

— Угу, и правда жаль. У меня только этот малюсенький кирпичик.

И она приоткрыла одеяло, демонстрируя Калебу свою находку.

Ухмылка Калеба испарилась, как только взглянул на здоровенный кирпич, тот самый, который он лично положил на крышу домика двадцать лет назад, чтобы прижать покрепче непослушный люк, ведущий на смотровую площадку.

Черт! Он снова недооценил ее!

Планируя похитить Лиззи и стараясь обезопасить дом и окрестности, он был переполнен непозволительным высокомерием по отношению к ней. Он считал Элизабет примитивной «роковой женщиной» пустой кокеткой, которая заманивает в свои сети и губит мужчин. Ему и в голову не приходило предположить, что у Лиззи есть ум, гордость, сообразительность и решимость, с которыми ему пришлось столкнуться. Да, ему следует еще раз все обдумать.

Тем не менее, он должен выяснить одну вещь:

— А почему ты не кинула кирпич сразу? У тебя была прекрасная возможность.

Элизабет посмотрела на Калеба своими огромными грустными карими глазами.

— Это не в моем стиле, — просто ответила она.

Интересно, а что было в ее стиле? От этой мысли у него волосы встали дыбом. Однажды она намекнула ему, что знает ядовитые растения. Тогда он лишь посмеялся над этим, считая ее слова пустой похвальбой. А что, если он и в тот раз недооценил ее?

Очень может быть. Однако разве она не беспокоилась за его жизнь сегодня, когда он так задержался? И когда он смотрел в ее полные слез глаза, то не сомневался, что беспокойство ее было искренним. Почему-то он не мог поверить, что Лиззи способна причинить ему зло.

— Пойдем в дом, — сказал он.

— И не подумаю.

Калеб вздохнул.

— Ты хочешь заставить меня влезть и забрать тебя оттуда?

— А ты хочешь заставить меня посмотреть, на что способна эта штука? — ангельским голоском спросила она, поглаживая кирпич, словно кошку.

Он заколебался. Возможно, он действительно обошелся с ней слишком круто.

— Ты замерзнешь, — сказал он.

Она показала на одеяло, но Калеб возразил:

— Эта штука валялась там много лет и, наверное, кишит блохами.

Он надеялся, что эта уловка сработает, но Элизабет только плотнее закуталась в одеяло.

— Ну, тогда мы согреем друг друга. — Она осторожно понюхала старую ткань. — Если блошки не имеют ничего против меня, то и я против них ничего не имею.

Ему следовало бы это знать. Если она его самого не испугалась, то каких-то там насекомых и подавно не побоится. Его подмывало крепко выругаться и уйти в дом, бросив Лиззи одну на улице на всю ночь. Но какой-то голос говорил ему, что он проглядел нечто важное, что она поступала гак не из простого упрямства.

Что он узнал о Лиззи за время их короткого знакомства? Почему она не сдается? Что ей нужно?

«Того же самого, что нужно тебе, — ответил ему внутренний голос. — Того, что нужно всем людям».

Уважения. Уважения?!

Это идет вразрез с классическими методами депрограммирования! С методами, которые требуют унижения и полного подчинения личности.

Но разве Элизабет не заслужила его уважения? Ну, хоть немного?

Калеб постоял, глядя себе под ноги, а потом поднял голову и посмотрел Лиззи прямо в глаза.

— Ты поймала меня в петлю, Лиззи. Я должен признать, что ты не совсем такая, как я думал.

— Не такая, как Дэвид меня описал.

— Ну… да.

— Мы были знакомы с Дэвидом шесть лет и были хорошими друзьями. Но это все, Калеб. Только друзьями.

Он хотел было заставить ее замолчать, не желая слушать ее басни, однако напряженный взгляд ее прекрасных глаз остановил Калеба.

— Мой брат говорил, что ваши отношения были не просто дружескими, — произнес он ровным голосом.

Элизабет вздохнула.

— Знаю, он сначала был в меня влюблен, но я ему ясно дала понять, что надеяться не на что, и думала, он с этим смирился. Мы много времени проводили вместе, иногда вдвоем, иногда с общими друзьями. Я могла разговаривать с Дэвидом о чем угодно. А он мог говорить о чем угодно со мной. Мы были… как два приятеля. Я не знаю, как тебе еще объяснить. Он встречался с несколькими женщинами, но и там не было ничего серьезного.

Я была уверена, что его пылкая любовь ко мне давно прошла. Думала, что это легкое увлечение, которое он давно пережил. А оказывается, он ничего не забыл, а только скрывал свое чувство. Прошлой весной он встречался с одной чудесной женщиной. Ее звали Изабелла. Она была так влюблена в него, что, когда Дэвид бросил ее, едва не покончила с собой. Я говорила ему, что он дурак, что никогда не найдет женщину лучше и должен вернуться к ней.

Но это было не совсем то, что он хотел услышать меня. Вот так все и получилось. Он ждал шесть лет надеясь, что я отвечу на его чувства. Это было не просто увлечение, как я когда-то думала. Это было больше похоже на… навязчивую идею.

— Я не верю этому, Лиззи. Верно, началось все с дружбы, но потом превратилось в нечто иное. Вы же поговаривали о свадьбе.

— Да никогда!

— Ты дождалась, пока он окончательно не втюрился в тебя, а потом взяла да отшила его.

Элизабет отрицательно помотала головой.

— Нет… Нет!

— Ты унизила его, выставила на посмешище, замучила его своими изменами.

— Калеб, перестань! Перестань! Неужели ты и правда думаешь, что я способна на такое?

Ее глаза жгли слезы негодования. На щеках выступили красные пятна.

Калеб выдержал ее взгляд, даже увидев, как дрожат у нее губы, даже когда с болью осознал, что именно так задело ее: не обвинение его брата, а то, что он, Калеб, безоговорочно поверил словам Дэвида и не доверяет ей.

Глубоко вздохнув, Калеб постарался укрепить свою решимость и заставил себя посмотреть на Элизабет, хотя интуиция подсказывала ему отвернуться и не видеть неприкрытого страдания, написанного на ее лице.