Борьба с безумием

Честность - таков был эликсир доктора Гэллопа.

Джек всегда обладал большим умом, и, несмотря на позорный крах в Гэмлете, у него оказалось достаточно ума, чтобы выбраться из пучины безумия под руковод­ством доктора Гэллопа. Но разве высокий ум не идет часто в ногу с умственной неустойчивостью? Джон Драйден, который был только поэтом, а не психиатром, думал именно так, когда писал более двухсот лет назад:

Высокий ум безумию сосед,

Границы твердой между ними нет.

Но если принять во внимание глубину психоза Джека, когда он старался выкарабкаться из мрака безумия, как мог сохранить он столько ума, чтобы поддаться влия­нию докторов Фрэзина, Фиппса и Гэллопа? Почему он оказался доступным для психотерапии доктора Гэллопа? Пытаясь объяснить это мне, он не переставал проклинать себя за свой барбитуризм.

– Я был слаб, безволен и витал в облаках, когда по­следний раз пришел в Больницу ветеранов, - говорит Джек.

Однако он был далек от тупого оцепенения, как это обычно бывает с тяжелыми психотиками, попадающими в больницу.

Чем же можно объяснить, что Джек, будучи сума­сшедшим, смог все-таки воспринять мудрость доктора Гэллопа?

Не у самого Джека, а из другого источника я нашел ключ к решению этой загадки. Думаю, что это и есть правильный ответ на вопрос. Я не психиатр и даже не психолог-любитель, и моя теория может показаться не­сколько притянутой за уши, но я расскажу о ней, потому что она объясняет факт возрождения Джека и его после­дующие большие успехи. Прошу все же помнить, что моя догадка при всей своей оригинальности не имеет под со­бой никакой научной основы.

Впрочем, источник моей теории заслуживает всяческо­го уважения. Эта мысль осенила меня при чтении «Психо­хирургии» Уолтера Фримэна и Джемса У. Уоттса, которая представляет собой удивительную смесь неврологии, пси­хиатрии и хирургии. Она очень просто объясняет, как ис­пользуются эти научные дисциплины, чтобы выследить и поразить невидимых врагов умственного здоровья, ковер­кающих наш мозг.

В этой книге доктор Фримэн показывает, как человек со странностями (шизоидная личность), вроде Джека, превращается в подлинного шизофреника, потерявшего контакт с действительностью. Когда я читал эту грустную историю, меня вдруг озарила мысль, что если бы Джек не стал наркоманом-барбитуристом, психотерапия доктора Гэллопа не могла бы на него подействовать.

Не поймите меня превратно. Это вовсе не значит, что я рекомендую барбитуратовую наркоманию в качестве про­филактического средства против безумия.

Высказывание Фримэна о том, как странности в харак­тере человека могут перейти в настоящее сумасшествие, взволновало меня - описание этого процесса в точности соответствовало жизненной истории Джека Фергюсона. Странная личность, как доктор Карл Меннингер опреде­ляет шизоида, стремится к самосовершенствованию для того, чтобы завоевать кажущееся ему великое будущее. Внешне Джек Фергюсон был, как говорится, рубахой-парнем. Но внутри Джека сидел фримэновский шизоид, стремившийся к идеалу совершенного сельского врача, ко­торый лечит не болезни, а больного человека и наблюдает своих пациентов от колыбели до могилы.

Это была эгоцентричная, глубоко вкоренившаяся идея Джека. Это была его честолюбивая мечта, тайная его цель, как он сам это называет. И как модель будущего идеального сельского врача все должны были любить его - и мать, и отец, и жена, и дочь, - и, чтобы добиться этого, он должен угождать им всем, работая то железно­дорожным машинистом, то крупным торговцем виски, а к тому еще и доктором. Вы все это помните. Столь ши­роко разбросавшись, он при всем своем уме и энергии по­терпел неудачу, и неудача ошеломила Джека Фергюсона.

Доктор Фримэн хорошо объясняет в своей книге, что может произойти с таким эгоцентричным человеком. Он стремится к самосовершенствованию. Он старается загля­нуть в свое будущее. Мечты о будущем завладевают им полностью. Он становится одержимым этими мечтами и все больше и больше сосредоточивает внимание на самом себе, отворачиваясь от окружающего мира. Он непрерывно пережевывает жвачку своих фантазий, чтобы еще и еще раз проверить, обсудить и обдумать их. Они все глубже и глубже закрепляются в его сознании, становятся навяз­чивой идеей, подавляющей весь механизм его мышления, тормозящей нормальную работу мозга.

Так это и было у Джека Фергюсона, когда в медицин­ской школе у него произошел приступ грудной жабы. Это несчастье грозило разрушить все его планы сделаться когда-нибудь сельским врачом. «Когда нормальный чело­век встречается в жизни с такими проблемами, - пишет Уолтер Фримэн, - он может сказать себе «ну и черт с ним» и вернуться к чтению юмористического журнала».

Но странная личность, будучи не в силах разрешить проблему, становится еще более одержимой своими мыс­лями. Это как раз и случилось с Джеком.

Он никак не мог отделаться от желания заглянуть в неведомое, непостижимое будущее. Развившийся в нем в неведомое, него паническому настроению. «Аутичное (эгоцентрическое) мышление порождает страх, - говорит Фримэн, - а страх - это изводящее переживание...» При всей своей неимоверной усталости Джек Фэргюсон как раз тогда затеял свой первый эксперимент. Он делал первые робкие шаги к тому, чтобы стать уверен­ным в себе клиническим исследователем. В его первом научном опыте им руководил не трезвый ум, а отчаяние. Его сумасшедший опыт отдавал тем, что Босс Кэттеринг сказал о научном исследовании: «Что ж нам делать, когда мы не можем больше делать то, что мы делаем?»

Джек не спал по целым ночам, удрученный, изнурен­ный, измученный страхом. Наблюдалось парадоксальное явление: его усталый мозг работал еще острее - очевидно, в результате переутомления и бессонницы. Что ж ему бы­ло делать, если он уже не мог делать того, что делал? Необходимо было дать отдых своему сверхактивному мозгу...

И Джек начал глушить себя маленькими желтыми пи­люлями. Они успокаивали его - не вполне, конечно, но настолько, чтобы справляться с сельской практикой в Гэмлете.

В Гэмлете он не только старался лучше лечить людей, но одновременно разжигал в себе стремление скорее пока­зать миру, что он может быть идеальным сельским вра­чом. Да, да, через какой-нибудь год он добьется этого. Он быстро сколачивал свою бочку денег. Больные его по­любили. И все же... он потерпел крах. Он сознавал, что не дает своим пациентам всего того, что должен давать идеальный сельский врач. Фальшивый Джек завязал борьбу с Джеком, стремившимся к совершенству.

Снова и снова старался он охладить эту горячую внут­реннюю войну барбитуратами. Но они давали ему только временное успокоение, а в промежутках он, как вы знаете, пытался убить себя, убить Мэри, видел цветные галлюци­нации, видел комнату, забитую стульями и зарастающую волосами; и ему не переставал мерещиться человек, гонявшимся за ним по кругу в железнодорожном дворе, чтобы убить его; и когда он почти уже задыхался от бега, железная дверь буйной палаты в Больнице ветеранов захлопнулась за ним в последний раз. Джек Фергюсон был уже полным психотиком. Вот тут-то и оказалось, что его увле­чение барбитуратами - это и есть моя догадка - пошло ему во спасение. Но каким образом?

В своей «Психохирургии» Уолтер Фримэн объясняет, что происходит с психотиками, когда они попадают под наблюдение психиатров. Они создают себе собственный нереальный мир, в котором их прежнее эгоцентрическое мышление совершенно теряется; оно растворяется в сум­буре иллюзий и галлюцинаций, и больные уже не сообра­жают, что, где, как и когда. Они слишком травмированы жестокостью внешнего мира, чтобы к нему вернуться. И они уходят в свой тайный психотический мир, они не­жатся в его уюте, избегая контакта с кем бы то ни было, даже с врачами, пытающимися им помочь.