Борьба с безумием

Лечение хроников-мужчин шло так же блестяще, как и женщин. Не за горами, когда ему дадут возможность на­чать лечение более ранних форм безумия в приемном отделении. Тогда цифра населенности больницы быстро по­катится вниз! Девяносто процентов больных в приемном отделении еще имеют родных, к которым они могут уйти. Не подлежит сомнению, думал Джек, что начальство в от­деле психического здоровья, в Лансинге, будет гордиться его работой и поспешит прийти ему на помощь.

Я не видел большего оптимиста, чем Джек Фергюсон.

Но почему бы отделу психического здоровья, в ведении которого находится больница, и не дать ему некоторого поощрения?

За два года работы Фергюсона в отделении хроников-женщин число больных, которым разрешено уходить на ночь домой, увеличилось вдвое. Число больных, выписан­ных на попечение родных и оставшихся жить дома, дошло до 600 процентов. Число безродных, отданных в чужие семьи на патронаж и оставшихся там, увеличилось до 220 процентов за два года работы Джека в Траверз-Сити.

Какого человека, наслаждающегося радостью жизни на земле, не взволнует освобождение столь многих больных от ужасных душевных мук? Какой чиновник из отдела психического здоровья может усомниться в желательности продолжать эту практику?

Но забудем о радостях человеческой жизни и обратимся к проблеме долларов и центов. Каждый чиновник в отделе психического здоровья знает, что государственная забота о психических больных ложится тяжелым финансовым бременем на налогоплательщиков. Но вот доктор Фергюсон со своими коллегами постоянным увеличением числа излеченных и отправленных домой пациентов, громадным уменьшением расходов на пополнение одежды, испорченной больными, сэкономили штату более пятисот тысяч долла­ров за два года, и все это благодаря новым лекарствам, бес­платно присылаемым Фергюсону фармацевтическими фирмами.

– Что говорят об этом в Лансинге?- спросил я.

– Ничего не говорят. От них ни привета, ни ответа, - сказал Джек.

Начиная с 1954 года поразительно выросло число выпи­санных больных, и главную долю в этом составляли боль­ные из отделения Джека.

– Посмотрите, каких успехов вы добились, - сказал я, - а ведь вы, в сущности, работаете на гроши. Что значит ваш персонал по сравнению с персоналом Топека (знаменитый институт, считающийся лучшей государственной боль­ницей в стране).

При упоминании о больнице Топека румяное лицо Дже­ка засияло и улыбка сделалась шире. Сравнение прослав­ленного института с захудалой больницей Траверз-Сити настолько взволновало его, что он почувствовал потреб­ность излить душу:

– - Вы спрашиваете, что значит мой персонал по срав­нению с персоналом Топека? А вот что. В Топеке 1400 больных, в моем отделении 1000 больных. Топека имеет сорок три врача. Я имею только самого себя. Топека имеет двенадцать патронажных работников для наблюдения за выписанными больными. Я имею всего четверть единицы патронажного работника. В Топеке работают шесть психо­логов. У меня - ни одного. Топека имеет 362 человека среднего персонала по сравнению с моими 107 надзира­тельницами. Бюджет Топека предусматривает больше шести долларов в день на человека; мой бюджет - меньше двух долларов.

– - Но какая великолепная статистика у Топека, - ска­зал я, - братья Меннингер приучили своих канзасцев за­бирать родственников домой. На каждую сотню поступающих больных ежегодно уходят домой восемьдесят два человека!

Тут глубоко затаенная гордость Джека Фергюсона вы­рвалась наружу.

– На каждую сотню больных, поступивших в этом го­ду в больницу Траверз-Сити, сто один человек был выпи­сан домой, - сказал Джек.
– И учтите, что цифры Топека только первичных больных, а наши цифры выводятся из всего контингента поступающих больных, включая несчастных «кошек и собак», присылаемых сюда из других учреждений, с отдаленных ферм и из частных санаториев, включая алкоголиков и престарелых, которых Топека вообще не принимает.

И Джек закончил с гордостью:

– Больница Траверз-Сити принимает всех психически больных.

Я не знаю, было ли обращено внимание должностных лиц отдела психического здоровья штата Мичиган на дос­тижения Джека, который с ничтожными средствами делает так много для тяжелых хроников. Если бы должностные лица знали об этом, они не запросили бы доктора Никельса, главного врача больницы Траверз-Сити, нужна ли ему небольшая финансовая поддержка.

– Хорошо, конечно, что ваша кривая отпущенных больных так быстро идет вверх, - сказал я.
– Но не воз­вращаются ли многие из них обратно?

– Можете быть уверены, что возвращаются, - сказал Джек, не моргнув глазом.
– Но число оставшихся дома в этом 1956 году втрое больше, чем в 1953 году, когда мы еще не приступили к новому методу лечения.

Джек сообщил мне, что 61 процент всех выписанных, в прошлом тяжелых хроников, показывают стойкое вы­здоровление. Затем он огорошил меня таким сообщением: - Мы знаем, почему девять из десяти повторно забо­левших опять сходят с ума... Потому, что нет никакого на­блюдения за тем, чтобы 'они дома принимали свои лекар­ства, и никто не регулирует дозы лекарств. Они заболевают вторично из-за плохих условий, в которые попадают мно­гие больные, отданные на патронаж в чужие семьи. Штат не дает этим семьям достаточно средств, чтобы стоило про­являть особое внимание к своим подопечным гостям. Не хватает часто любовной заботы и со стороны родственников, перенесенное сумасшествие накладывает неизгладимое клеймо на человека, и окружающие не очень-то верят, что он действительно выздоровел.

Как тут не пожалеть Джека Фергюсона? Не успеет преодолеть одно препятствие, как тут же сталкивается с другим. Он напоминает персонаж древнегреческой мифо­логии, Сизифа, который был обречен на всю жизнь вкатывать на холм огромный камень, но едва достиг­нув вершины, камень тотчас же скатывался вниз. Однако Джек никогда и не слышал об этом незадачливом че­ловеке.

– Когда они возвращаются к нам с рецидивом сума­сшествия, - объяснял Джек восторженным тоном, - мы живо можем вернуть их обратно. Пользуясь внутривен­ным вливанием лекарств, мы через два дня можем выпу­стить их на огородные работы, а через неделю отправить домой или в чужую семью на патронаж. Вы бы только по­смотрели, как этот мутный или испуганный взгляд дикого животного снова становится Ясным, честным и от­крытым.

С некоторой точки зрения, может быть, и не так пе­чально вернуться обратно в сумасшедший дом, если только попасть в отделение доктора Фергюсона. Такой точки зре­ния придерживается, между прочим, доктор Раймонд К. Пэгги, научный руководитель фирмы Уилльям С. Мэррэл. Именно эта фирма впервые прислала Джеку на испы­тание препарат Френкель. Доктор Пэгги внимательно про­верил работу Джека в Траверз-Сити, и вот отрывок из письма, которое он мне прислал:

«Я думаю, что большинство из нас - людей, интересу­ющихся новыми методами лечения психических болезней, - более или менее знакомо с выдающимися достижениями доктора Фергюсона. Но одна вещь, которой я раньше недо­учитывал, не имеет прямого касательства к лекарственно­му лечению.

Я говорю о том воодушевлении, которое изливается непосредственно от доктора Фергюсона на его больных и на весь персонал. Это воодушевление комбинируется со всей обстановкой больницы - прекрасными роялями, по­пугаями, светлыми чехлами на стульях, красивыми дра­пировками. Это самый приятный и веселый сумасшед­ший дом, какой я когда-либо видел», - пишет доктор Пэгги.

И когда Джек внутривенным вливанием возвращает повторных больных к реальной действительности, когда это состояние потом поддерживается искусным приме­нением лекарств через рот и к этому присоединяется еще любовная забота надзирательниц, несчастные вновь выходят на гладкий путь жизни и быстро покидают больницу.