Борьба

Ронан фыркнул.

— Придурок.

— Он спросил меня, зачем я звоню. Типа, как я посмела воспользоваться номером телефона, который он мне дал. Я сказала ему, что беременна. — У меня подскочила температура, когда ярость закипела в жилах. Просто прокручивая в голове этот разговор, я пришла в ярость.

Телефонный разговор длился десять минут, максимум пятнадцать. Но каждая секунда этих минут запечатлелась в моей памяти. Каждое слово. Каждое оскорбление.

— Он сказал мне, что я лгу. Что это невозможно. А когда я настояла на том, что говорю правду, он сказал, что не хочет иметь к этому никакого отношения, пока я не сделаю тест на отцовство.

Мысль о том, что Рен может быть не его, заставила меня скривить губы.

Ронан сжал руки еще крепче, стало немного больно, но я была так взбешена, что позволила ему сжимать себя.

— Я повесила трубку. С тех пор я ничего о нем не слышала и не связывалась с ним. С этого момента Рен стала моей, и только моей. Я даже не указала его в ее свидетельстве о рождении.

— Хорошо.

Так ли это? Или я совершила огромную ошибку?

— У меня такое чувство, что я постоянно оглядываюсь через плечо. Жду, когда он появится и предъявит на нее права. Или того дня, когда до нее дойдут слухи о себе. — Я закрыла глаза, мои руки сжимали его футболку. — Я не хочу, чтобы она знала, что ее отец не хотел ее. Что он даже не признавал ее существования.

— Ларк. — Ронан разжал руки, чтобы обхватить мое лицо ладонями. — Он мудак. И если он когда-нибудь появится, мы будем отстаивать наши права. Он не получит ее. Никогда.

— Что, если он передумает?

— Мы будем сражаться.

Я подалась навстречу его прикосновению.

— Мы?

— Мы. — Он коротко кивнул мне. — Так вот почему ты спишь в ее комнате?

— Да, — призналась я. — Когда она была новорожденной, я просыпалась в страхе, что потеряла ее. Это был иррациональный, неконтролируемый страх. Как будто я не могла отличить его от реальности. Теперь я понимаю, что это из-за гормонов и недосыпания, но если я спала в ее комнате, то все было не так плохо. Теперь это вошло в привычку. Если я проснусь посреди ночи, то смогу снова заснуть, только если буду в ее комнате.

Его карие глаза смягчились, золотые прожилки в них были особенно яркими сегодня вечером.

— Ты не потеряешь ее.

— Не могу. — Мой голос дрогнул.

— Не потеряешь.

— Я надеюсь, что ты прав.

— Конечно, я прав. И, к счастью для тебя, ты спишь с выдающимся адвокатом.

Он был исключителен.

— Сегодня вечером ты окажешь мне услугу? — спросил он.

— Сексуальную услугу?

— Да. — Он улыбнулся, в его прекрасных глазах плясали огоньки. — Но после сексуальных услуг, да, во множественном числе, у меня есть еще одна просьба.

Я затаила дыхание, надеясь, что он не спросит номер телефона Картер. Я не хотела, чтобы кто-то совал нос не в свое дело.

— Что за просьба?

— Если проснешься, возьми меня с собой в комнату Рен.

Не остаться в постели. Не вести себя тихо, когда я буду уходить. Просто взять его с собой.

Черт. Если Ронан не будет осторожен, я полюблю его.

Эта мысль была далеко не такой пугающей, какой должна была быть.

Глава 21

Ронан

Поставив «Стингрей» в гараж, я пересек подъездную дорожку к дому Ларк.

На моем лице появилась улыбка, которая с каждым шагом становилась все шире. За последние четыре дня эта небольшая прогулка от моего дома к ее дому стала главным событием моего дня. И когда я открыл ее парадную дверь, я почувствовал себя… как дома.

Больше, чем в здании за моей спиной. Больше, чем в моем доме в Калифорнии. Больше, чем в доме, который я делил с Корой. А я любил тот чертов дом.

Но не так сильно, как дом Ларк.

Хэнк, сосед, вышел подстричь газон. Мы познакомились вчера вечером, когда я жарил бургеры на ужин на заднем дворике. Сегодня вечером я поднял руку, когда он заметил меня, и заслужил кивок. Затем я подошел к двери, не потрудившись позвонить в звонок или постучать. Я просто вошел внутрь и вдохнул этот аромат.

Лаванда. Дождь.

Мой.

Я снял ботинки в прихожей, где они подождут до утра, когда я отправлюсь к себе домой, чтобы принять душ и переодеться. Я наклонился, чтобы снять носки, затем вытащил подол рубашки из-за пояса брюк.

— Ларк, — позвал я.

Тишина.

Когда я вошел в гостиную, телевизор был включен, а игрушки лежали в манеже. Рен, ковыляя, вышла из кухни, и как только она заметила меня, ее ножки начали двигаться быстрее, а она завизжала, одарив меня широкой, слюнявой улыбкой, которая наполнила мое сердце.

— А вот и мой Светлячок. — Я подхватил ее на руки и подбросил в воздух. Затем поцеловал ее в щеку, когда она захихикала. — Как сегодня прошел день в детском саду?

— Ро. — Она хлопнула ладонями по моим щекам, сжимая их вместе. Это был ее последний трюк — дергать меня за лицо, чтобы посмотреть, как она сможет его растянуть.

— Где мама?

— Мама. — Ее глаза загорелись, когда она указала на кухню. — Ам.

Там.

Постепенно я начал понимать ее язык. Если повезет, я буду рядом и увижу, как она растет. Когда она станет взрослой. Боже, я на это надеялся. Какой мудак захотел бы пропустить такое?

Волосы Рен были заплетены в косички, концы которых завивались. На ней была темно-синяя футболка с радугой на крошечном кармашке и комбинезон. И на ней все еще были желтые кроксы, которые она достала из корзины для обуви сегодня утром.

За последние четыре дня я провел в этом доме столько времени, сколько мог. Этого было достаточно, чтобы влюбиться в эту маленькую девочку.

Она была моей, как и ее мать.

История Ларк о том ублюдке с Гавайев не выходила у меня из головы. Каждый раз я злился на то, как он ее использовал. На то, что он заставил ее чувствовать. На то, как он обвинил ее во лжи.

Мне была ненавистна мысль о том, что она была с другим мужчиной. Я ненавидел то, что Рен принадлежала ему, этому безликому незнакомцу. В какой-то момент нам придется с этим смириться. Ларк, возможно, и была не против притворяться, что его не существует, но я хотел, чтобы это прекратилось. Я хотел лишить его прав. Я хотел, чтобы все было законно.

Но этот разговор мы отложим на другой вечер.

Держа Рен на руках, я прошел на кухню. Ларк, зажав телефон между плечом и ухом, убирала чистую посуду.

— Да, мам. Ты с ним познакомишься.

— Лучше бы это был я, — сказал я Рен, привлекая внимание Ларк.

Эти шоколадные глаза засветились, когда она повернулась. Она улыбнулась, и тепло, разлившееся по моим костям, было самым лучшим чувством в мире.

— Привет, — произнесла она одними губами.

Я сократил расстояние между нами, наклонившись, чтобы поцеловать ее в волосы.