Борхес. Из дневников
Шрифт:
Понедельник, 1 июля. Борхес рассказывает, что в «Насьон» ему предложили написать автобиографию. Он признает, что это позволит навести некоторый порядок и отмести предвзятые суждения. Он сможет раскритиковать ультраизм, креольские выходки. Бьой: «А заодно и лабиринты с зеркалами. Все, что несущественно». Борхес: «Надо быть осторожнее и не писать автобиографию, подобно Честертону [66] , с обилием символов и иносказаний. Его биографии, написанные Мейзи Уорд [67] , намного лучше». Бьой: «Тебе также не следует писать автобиографию подобно Киплингу, превосходную, но оставляющую многое за скобками. Киплинг был очень скрытным. Ты не такой. Ты нескромен, и нескромности выходят у тебя неплохо. Напиши ты книгу, подобно Киплингу, получится игра в Киплинга, и ты не будешь самим собой». Борхес: «Я постоянно перечитываю ‘Кое-что о себе’; кажется, даже помню целые
66
«Автобиография» (1936). (Прим. автора.)
67
«G. К. Chesterton» (1944) и «Return to Chesterton» («Возвращение к Честертону», 1952). Мейзи Уорд (1889–1975) — английская писательница. (Прим. автора.)
Вторник, 9 июля. Борхес от души потешается над оратором, которого услышал на съезде писателей в Сантьяго [де Чили]; тот, расхваливая советскую молодежь, заявил, что ее кумирами являются Че Гевара и Евтушенко: «Удивительные, оригинальнейшие люди: восхищаются оплаченным ими же человеком, который убивает и грабит для расширения советской империи, и поэтом, которого помнят за стихи, подобные ‘Бабьему Яру’, где тот отважно называет еврея братом. Отлично, что он так поступает, но что это за молодежь, если она выбирает такого поэта из всех?» <…>
Борхес: «Я знаю, имеются сомнения относительно существования „я“, но никто не сомневается в том, что существование общества еще более сомнительно».
Суббота, 5 октября. Борхес замечает: «Диктатуры пользуются тем, что никто не любит признавать свой страх. Действительно, обделавшись со страху, ты изображаешь энтузиазм, пылкое участие в общем великом деле. Потом скажешь, что заблуждался, это вроде не так стыдно… Fooling who? [68] »
68
Кого мы дурачим? (англ.)
Борхес: «В этой стране мы уже двести лет силимся пристойно пожарить мясо, а все получается как подошва. Пора бы кончить с этой показухой».
Четверг, 17 октября. Борхес говорит: «Суинберн извлекает из языка все, что тот способен дать». Составляем список авторов, обладающих этим качеством: Мередит, Теннисон, Шекспир, Гюго, Дарио.
Воскресенье, 22 декабря. Обсуждаем женщин и курьезные причитания сэра Томаса Брауна о том, что люди не могут размножаться, как деревья. Борхес: «Не думаю, что дефект женщин именно в этом. У них это в голове». Бьой: «Я думаю о них как о a choice of evils [69] . Борхес: „Ну, не настолько“. Бьой: „Как это не настолько} Я не расстаюсь с этой, потому что сравниваю ее с той, и не знаю, что мне сулит следующая“. Борхес: „Прав был Сэмюэл Джонсон, утверждая, что, если женщина проповедует, ее надо хвалить не за то, что она делает это хорошо, а за то, что она вообще это делает, как собачку, стоящую на задних лапках“ [70] .
69
Своего рода напасть (англ.).
70
Джеймс Босуэлл «Жизнь Сэмюэля Джонсона», «31 июля 1763 года». (Прим. автора.)
Суббота, 28 июня. Борхес: „Похоже, Шекспир писал по два текста для каждой пьесы; один для писательского удовольствия, второй для постановки, acting text [71] . Считается, что от ‘Макбета’ сохранился лишь acting text, а от других пьес — первый, литературный. Поэтому ‘Макбет’ — лучшая из его пьес“.
Воскресенье, 28 декабря. Борхес: „‘Предпоследняя дверь’? Отличное название! У Мальеа выдающиеся способности придумывать хорошие названия. Жаль только, что он упорно приделывает к ним книги“.
71
Текст для постановки, с ремарками для актеров (англ.).
Понедельник, 17 мая. Борхес: „Приходится выбирать между криминальными русскими и туповатыми американцами. Туповатыми, но все же ловкими коммерсантами: они отвратительно влияют на Англию. Повсеместно. Нынче беседа между писателями обязательно
касается авторских прав. Я познакомился с этой знаменитой писательницей Айрис… Мердок. Она показалась мне half-wit [72] . Притчетт [73] чуть лучше. Но ненамного“.72
Слабоумная (англ.).
73
Виктор Соудон Притчетт (1900–1997) — английский писатель.
Суббота, 10 июля. За обедом Борхес внезапно говорит: „Думаю, нет никакого смысла в том, чтобы я каждодневно работал с Норманом [74] над переводами моих рассказов на английский. В этом есть что-то нездоровое — постоянно возвращаться к собственному прошлому. Да и какое мне дело до переводов? Я аргентинец и пишу, чтобы меня читали здесь. Мне семьдесят два года: успех меня не волнует. Успех в США или Европе — что он для меня значит? По правде говоря, успех мне совершенно безразличен. Это просто абсурдно — извечно продолжать эту работу. По-моему, осталось десять томов. Если я и дальше буду все переводить, лучше больше не писать, ведь из-за всего вновь написанного растет объем непереведенного“.
74
Норман Томас Ди Джованни (р. 1933) — литературный секретарь Борхеса, переводчик его новелл на английский.
Пятница, 14 января. Борхес: „Люди говорят мне о Кортасаре, как о предателе, потому что он принял французское гражданство. По-моему, это совершенно не важно. Или после сей волшебной операции он разлюбил нашу фирменную вареную сгущенку — „дульсе де лече“? За пределами России быть писателем-коммунистом очень просто. Достаточно заявлять, что ты — коммунист. Читая Кортасара, ты замечаешь что-то особенное? Это в России им приходится подстраиваться под определенные правила“.
Воскресенье, 4 февраля. Беседуем о метрике. Бьой: „Английский пятистопный ямб звучит как испанский или итальянский одиннадцатисложник“. Борхес: „Я никогда не изучал метрику; всегда доверял слуху“.
Среда, 23 января. Борхес говорит по телефону, что правит корректуру своего „Полного собрания сочинений“: „Поразительно, какую чушь я написал. Такие книги, как ‘Эваристо Каррьего’ и ‘Обсуждение’, невозможно исправить. Напечатаю их, как есть, и отмежуюсь в приписке“. Бьой: „Насколько я помню, ‘Обсуждение’ — восхитительная книга“. Борхес: „Ну, не знаю насчет ‘Обсуждения’, но что можно ждать от книги об Эваристо Каррьего [75] ? От книги о насекомом? Странно, но Эваристо Каррьего был остроумен в разговоре. Хотя если подумать, вовсе это не странно, ведь разговор вытекает из контекста, но человек пишет в одиночку, никакого контекста нет, приходится его создавать, а в голове нет ни одной мысли“.
75
Эваристо Каррьего (1883–1912) — аргентинский поэт, друг семейства Борхес.
Четверг, 28 февраля. По словам Борхеса, его отец говорил, что одно слово в Евангелиях в пользу животных избавило бы их от тысяч лет грубого обращения. Но искать это слово бесполезно, его там нет.
Среда, 6 марта. Читаем Вольтера. Борхес: „Вольтер, по-видимому, был одним из величайших людей, когда-либо живших на земле“.
Воскресенье, 31 марта. Борхес рассказывает, что в одной саге герой, отважный воин-победитель, под конец, состарившись, сидит у огня в суровую исландскую зиму, а служанка выгоняет его, выпихивает на улицу, где он умирает от холода. „С каждым из нас может случиться такое“, — добавляет он.
Понедельник, 3 июня. Читаем Вольтера. При чтении об ужасах в Англии времен Ричарда III Борхес замечает: „Это означает, что цивилизовать можно любую страну“.
Вторник, 11 октября. Бьянко рассказал мне о диалоге Борхеса с таксистом. Борхес: „Я не могу читать. Я слепой“.
Таксист: „Ничего не можете читать?“ Борхес: „Нет. Ничего“. Таксист: „Даже газет?“
Суббота, 19 ноября. Борхес рассказывает, что ему приснился кошмар. Он направляется к поезду на вокзал Конститусьон, так как должен читать лекцию в Ла-Плате. По пути замечает, что несет с собой подушку: он ее бросает. Позднее, уже на вокзале обнаруживает, что несет вторую подушку, чуть меньше первой: он ее бросает. Окошко по продаже билетов находится на перроне. Борхес платит. Кассир, брюзжа, дает ему сдачу — целую уйму купюр — и маленькую подушечку. В этот момент Борхес проснулся.