Борись за мою любовь

— Я ещё не знаю таких слов, — решаю пошутить.

Изо рта вылетает смешок, который я тут же прячу, покусывая губы.

Кирилл вдруг наклоняется очень близко. Так близко, что я могу уловить его запах. На секунду ресницы опускаются, потому что это знакомый мне запах. Все рецепторы просыпаются. Сердце в груди делает удар и замирает, потом, конечно же, опять начинает биться. Но пульс у меня уже успевает подскочить.

Недоумеваю от своей реакции, пытаюсь отстраниться от Морозова. Он на меня не смотрит, общается с подошедшим наконец барменом. У него всё нормально, уверена, он даже не замечает нашей близости, от которой я внезапно получила всплеск адреналина.

— Что будешь? — поворачивает ко мне голову.

У него на подбородке и щеках пробивается щетина, брови хмурые, как всегда, ресницы невероятно густые. Это ведь совершенно непростительно, что самые шикарные ресницы достаются парням, правда?

Он тоже меня изучает. Мы так и смотрим друг на друга, блуждая глазами по лицам, пока нас не окликает бармен, нетерпеливо привлекая внимание.

— Ну так что? Определились?

— Мохито... просто лёд, спрайт, и мята. Алкоголя не надо, — тараторю скороговоркой.

— Понял, — кивает Морозов и отворачивается, мазнув напоследок взглядом по моим губам.

Кирилл барабанит длинными пальцами по деревянной барной стойке в такт музыке. Я тоже под"eргиваю ногой, отбивая ритм о подножку на стуле. Народу кругом полно, даже когда сижу, получаю толчки в спину от проходящих мимо людей. Кручу головой по сторонам, высматривая Машку в толпе, её рыжая голова сместилась к другому краю сцены, и там я потеряла её из виду. Только бы она не наделала глупостей... или пусть наделает, зато ни о чём жалеть не будет.

Передо мной ставят высокий стакан с коктейлем, тянусь к сумке, висящей на бедрах, и замираю, потому что Кирилл уже протягивает бармену свою карту, полностью оплачивая свой и мой заказ. Только глядя на два напитка перед ним, я вспоминаю, что пришел он сюда не один.

— Спасибо. Я могла сама заплатить.

— Мне несложно. Сегодня я угощаю, — улыбается Морозов и открывает с шипящим звуком металлическую банку газировки.

— Есть повод? — поднимаю брови, обхватив трубочку губами.

— Сдал проект твоему отцу.

— Ооо, поздравляю.

Вытягиваю вперед руку со стаканом, и Кирилл, правильно поняв мой жест, ударяет своей банкой о его край. Поднимает её, отсалютовав, и подносит к губам.

Отворачиваюсь, чтобы не пялиться на его шею.

— Как тебе концерт? — интересуется, опустив газировку.

— Отличный! Я не ожидала, что будет так круто! — не могу сдержать восторга.

Кирилл кивает, опять довольно улыбаясь.

Его рука опять ложится рядом с моей на барную стойку. Если мне немного сдвинуть свою, то произойдет касание кожа к коже. Неожиданно от осознания близости волоски на коже становятся дыбом. Не от возбуждения и перспективы, а от непонятного мне страха. Хотя, что в этом такого? Успокаиваю сама себя, потягивая мятную освежающую газировку через трубочку. Мы с Морозовым не друзья. Зачем ему меня трогать?

— Ауч! — шиплю, а потом досадливо тяну, осматривая свою футболку: — Вот блин!

Я так задумалась, что совсем забыла, где нахожусь, и, получив очередной толчок в спину, не удержала в руке мохито. Теперь на футболке расползается огромное мокрое пятно, ещё и листик зелёный приклеился к нему.

 — Эй, поосторожнее, — кричит Кирилл куда-то поверх моей головы.

Обернувшись, натыкаюсь взглядом на компанию подростков лет по восемнадцать. Вчерашние школьники сейчас нередко выглядят как взрослые дяди и тети, и эти не оказываются исключением.

— Что сказал? — Один из крупных парней отделяется от компании и делает шаг в нашу сторону, всем своим видом показывая, что он не прочь продолжить разговор.

Судя по его агрессивной позе, взгляду и поведению, он не прочь также и подраться.

— Я сказал: поосторожнее нельзя? — чеканит словами Кирилл, — по сторонам смотреть не учили? Не один тут.

— Ещё что-то? — противно усмехается парень, поглядывая на своих друзей, видимо для того, чтобы они оценили крутость его поведения.

— Да, есть что-то ещё. Научить тебя манерам?

Боже. Быстро облизываю пересохшие губы, напрочь забыв о мокрой ткани, прилипшей к телу.

— Кирилл, да брось. Не надо. Всё в порядке. — Я дергаю Морозова за рукав, чтобы он прекратил бессмысленный конфликт.

Только драки не хватало. Вечер неплохо начался, пусть так и продолжится. Кирилл в прошлом был не прочь помахать кулаками, когда предоставлялась такая возможность.

Мне хотелось верить, что сейчас до этого не дойдет. Парню явно помогут его друзья-переростки, а Морозов — один.

— Не в порядке. Ты вся мокрая теперь!

— Да, ничего. Вызову такси, — говорю, спрыгивая со стула и продолжая удерживать Кирилла на месте, перемещаю ладонь ему на грудь, заглядываю в лицо, запрокинув голову. — Поеду домой. Иванову только найду, — беспомощно смотрю по сторонам, как будто Машка может материализоваться из центра зала прямо в бар.

— Я отвезу, — неожиданно сипло произносит Морозов, опустив наконец взгляд на меня.

Отрицательно качаю головой и киваю в сторону барной стойки, где всё ещё стоит оранжевый коктейль для его подружки.

— Ты вроде здесь не один.

Кирилл медленно моргает, как будто что-то вспоминает.

— Да, не один.

Мы стоим в тесном баре, зажатые в узком проходе между двух барных стульев. Мои бёдра касаются его. Моя рука всё ещё лежит на его груди, неосознанно поглаживая, успокаивая. Чувствую, как напрягаются его мыщцы, как стучит мне в ладонь его сердце. Сначала ровно, даже как-то медленно, не смотря на вспышку агрессии и конфликт, про который мы, кажется, оба уже забыли. Потому что заворож"eнно пялимся в глаза друг другу. Постепенно замечаю, как ритм под моей рукой ускоряется, его грудь приходит в движение вместе с моими пальцами, лежащими на ней. Или мне это только кажется?

Рука Морозова скользит мне на талию, и он притягивает меня ещё ближе к себе. Вплотную. Воздух застревает в легких. Я забываю, как сделать вдох, а вслед за ним и выдох. Упираюсь двумя ладонями ему в грудь, пытаясь отстраниться.

— Стой.

— Свободно здесь? — раздаётся за спиной.

Кто-то двигает барный стул, на котором я ещё недавно сидела. Ножки противно скользят по полу, издавая лязгающий звук, и я понимаю, что Морозов просто отодвинул меня подальше. Чтобы меня опять не задели.