Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Бородинское поле. 1812 год в русской поэзии (сборник)
Шрифт:

Все ребята налицо.

Про вино ли, про свой ус ли

Или прочие грехи

Речь заводишь: словно гусли,

Разыграются стихи.

Так и скачут, так и льются,

Крупно, звонко, горячо,

Кровь кипит, ушки смеются,

И задергало плечо.

Подмывают, как волною,

Душу грешника, прости!

Подпоясавшись, с тобою

Гаркнуть, топнуть и пойти.

Чёрт ли в тайнах

идеала,

В романтизме и в луне,

Как усатый запевала

Запоет о старине!

Буйно рвется стих твой пылкий,

Словно пробка в потолок,

Иль «Моэта» из бутылки

Брызжет хладный кипяток.

С одного хмельного духа

Закружится голова,

И мерещится старуха,

Наша сверстница Москва.

Не Москва, что ныне чинно,

В шапке, в теплых сапогах,

Убивает дни невинно

На воде и на водах,

Но двенадцатого года

Веселая голова,

Как сбиралась непогода,

А ей было трын-трава!

Но пятнадцатого года

В шумных кликах торжества

Свой пожар и блеск похода

Запивавшая Москва!

Весь тот мир, вся эта шайка

Беззаботных молодцов

Ожили, мой ворожайка,

От твоих волшебных слов!

Силой чар и зелий тайных

Ты из старого кремня

Высек несколько случайных

Искр остывшего огня.

Бью челом, спасибо, дядя!

Спой еще когда-нибудь,

Чтобы мне, тебе подладя,

Стариной опять тряхнуть!

1832

Эперне

(Денису Васильевичу Давыдову)

<…>

II

Так из чужбины отдаленной

Мой стих искал тебя, Денис!

А уж тебя ждал неизменный

Не виноград, а кипарис.

На мой привет Отчизне милой

Ответом скорбный голос был,

Что свежей братскою могилой

Дополнен ряд моих могил.

Искал я друга в день возврата,

Но грустен был возврата день!

И собутыльника и брата

Одну я с грустью обнял тень.

Остыл поэта светлый кубок,

Остыл и партизанский меч;

Средь благовонных чаш и трубок

Уж не кипит живая речь.

С нее не сыплются, как звезды,

Огни и вспышки острых слов,

И речь наездника – наезды

Не совершает на глупцов.

Струей не льется вечно новой

Бивачных повестей рассказ

Про льды Финляндии суровой,

Про

огнедышащий Кавказ.

Про год, запечатленный кровью,

Когда, под заревом Кремля,

Пылая местью и любовью,

Восстала Русская земля.

Когда, принесши безусловно

Все жертвы на алтарь родной,

Единодушно, поголовно

Народ пошел на смертный бой.

Под твой рассказ народной были,

Животрепещущий рассказ,

Из гроба тени выходили,

И блеск их ослеплял наш глаз.

Багратион – Ахилл душою,

Кутузов – мудрый Одиссей,

Сеславин, Кульнев – простотою

И доблестью муж древних дней!

Богатыри эпохи сильной,

Эпохи славной, вас уж нет!

И вот сошел во мрак могильный

Ваш сослуживец, ваш поэт!

Смерть сокрушила славы наши,

И смотрим мы с слезой тоски

На опрокинутые чаши,

На упраздненные венки.

Зову – молчит припев бывалый;

Ищу тебя – но дом твой пуст;

Не встретит стих мой запоздалый

Улыбки охладевших уст.

Но песнь мою, души преданье

О светлых безвозвратных днях,

Прими, Денис, как возлиянье

На прах твой, сердцу милый прах!

1854

Поминки по Бородинской битве

I

Милорадовича помню

В битве при Бородине:

Был он в шляпе без султана

На гнедом своем коне.

Бодро он и хладнокровно

Вел полки в кровавый бой,

Строй за строем густо, ровно

Выступал живой стеной.

Только подошли мы ближе

К средоточию огня,

Взвизгнуло ядро и пало

Перед ним, к ногам коня,

И, сердито землю роя

Адским огненным волчком,

Не затронуло героя,

Но осыпало песком.

«Бог мой! – он сказал с улыбкой,

Указав на вражью рать, —

Нас завидел неприятель

И спешит нам честь отдать».

II

И Кутузов предо мною,

Вспомню ль о Бородине,

Он и в белой был фуражке,

И на белом был коне.

Чрез плечо повязан шарфом,

Он стоит на высоте,

И под старцем блещет ярко

День в осенней красоте.

Поделиться с друзьями: