Борраска

— Это Кимбер. Просит приехать к ней.

— Ладно. Спасибо, мисс Скэнлон. То есть Кэтрин.

— Не за что! Если будут еще вопросы, приходите в любое время. Днем мы почти все время открыты. А! Или пишите на электронный ящик, — она покопалась в кармане и вытащила потрепанную визитку.

Визитка была помятой и пыльной.

— Спасибо.

— Ну и что думаешь? — спросил Кайл, как только мы оказались в машине.

— Без понятия. Это же странно, нет? Я имею в виду, на кой черт Прескоттам напрягаться ради города, который отказался помогать в поисках членов их семьи, даже наоборот, мешал им?

— Может, они простили и забыли.

— Сам как думаешь, Джим Прескотт похож на человека, который простит и забудет?

— Ну… нет. А его папаша тем более.

— Именно. Может нам…

— Поворачивай! Извини, Кимбер все еще присматривает за детишками, это тут, на Эмхарст Стрит.

Когда мы подъехали, Кимбер была на улице перед домом вместе с двумя детьми, которые играли на подъездной дорожке. Она держала спящую малышку и махала нам рукой. Мы пристроились на подъездной дорожке, и Кимбер познакомила нас со старшими детьми. Они застенчиво поздоровались и умчались играть дальше.

После их ухода мы с Кайлом рассказали Кимбер о том, что произошло. Она выслушала, укачивая ребенка.

— Сэм прав, это бессмысленно. Только почему мы вообще паримся из-за вещей, которые произошли десятки лет назад?

— Уитни, — коротко сказал Кайл, так что мне не пришлось ничего говорить самому.

На лице Кимбер мелькнуло изумление, и она отошла положить малышку в люльку. Потом она вернулась, и я попал в те самые «суперутешающие-и-вовсе-не-смущающие» объятия Кимбер. Отпустив меня, она начала ходить вдоль подъездной дорожки.

— Так, ладно, значит, мы считаем, что исчезновение Уитни как-то связано со всем этим, и — тут ты прав — начинать надо с истоков. Пол верно говорит, каждая загадка в городе — это всего лишь кусочек большой головоломки, все связано… — она остановилась и посмотрела на нас. — Если хотим получить ответы, надо идти к тем, с кого все начиналось.

— А что, неплохая идея, — согласился Кайл. — Я знаю одно местечко, где он частенько бухает, на пару с бывшим шерифом Клери.

— Да нет, Кайл. Не Джимми — его отец.

— Том? Да он же свихнулся, они его в пансионат засунули!

— Тем не менее, лучше иметь информацию из первых уст, верно? Джимми вряд ли знает хотя бы половину того, что известно его отцу.

— Но…

Пока Кайл и Кимбер спорили, я наблюдал, как ребятня гоняется друг за другом вокруг дерева перед домом. На коре было что-то вырезано, какие-то слова, словно на Тройном Дереве возле Форта Эмберкот. Я был слишком далеко и не мог разобрать надписи.

— Он тебя поймал, поймал! — долетел до меня крик младшего из ребят. — Бескожий поймал тебя, теперь ты умрешь!

— Не-а, Питер, я держался за дерево.

— Не держался! Обманщик! Один из них тебя схватил, и теперь ты должен встретиться с Сияющим Джентльменом!

— Нет, не должен!

— Кимбер, Джош жульничает!

Я вздрогнул и отвернулся.

— Где эта психушка? — прервал я их. — Далеко?

— Это не психушка, это что-то вроде хосписа, — с упреком сказала Кимбер. — До меня доходили слухи, что он в «Золотом вязе», это в Кейп-Жирардо.

— Минут 40 езды, — подсказал Кайл и полез за телефоном. — Я узнаю часы приема во вторник. Сэм, завтра работаешь?

— Я каждый день работаю, но завтра отпрошусь, — пообещал я.

— Окей, тогда завтра после школы.

Следующий день тянулся медленно, как любой последний вторник учебного года. Большинство ребят болтали о том, как провели День прогулов, или, бросая на меня неприязненные взгляды, жаловались, что к ним домой приходил коп, чтобы выписать штраф.

Когда в половине четвертого наконец-то зазвенел звонок, я схватил рюкзак и перетащил его в машину, где меня уже ждали Кайл и Кимбер.

Поездка заняла больше времени, потому что в Кейп-Жирардо я заблудился. Город был больше Дрискинга, и улицы тут располагались без всякой логики и планировки. К тому времени, как мы добрались до «Золотого вяза», оставалось минут двадцать до конца посещений.

— Мы хотели бы повидать Томаса Прескотта, — сказала Кимбер медсестре за стойкой.

Мы назначили ее вести переговоры из-за того, что своим обезоруживающим, немного старомодным шармом она располагала людей к себе.

— Старого Тома? О, у него не было посетителей с Рождества, когда его сын приезжал. Подпишите регистрационный лист и возьмите наклейку для посетителей. Так вы члены семьи? Знаете номер его комнаты? — медсестра недоверчиво вздернула тонкие брови.

— Простите, нет, — повинилась Кимбер. — Мама попросила меня проведать нашего знаменитого дядю, пока она в отъезде, на конференции «Врачи без границ». Мне надо было узнать побольше, но у нее была всего пара минут, чтоб позвонить домой.

— О, конечно, милая! Сейчас я найду кого-нибудь, чтоб проводил вас.

Санитар отвел нас в комнату Тома Прескотта, но она оказалась пуста. Санитар указал в сторону зала и сказал:

— Он любит почитать на террасе.

Мы прошли в зал и обнаружили там старика. Он сидел в одиночестве и бормотал что-то себе под нос. На столе перед ним была доска для игры в нарды, по которой он двигал шахматные фигуры.

— Том Прескотт? — улыбаясь, спросила Кимбер.

Он не поднял головы, и я засомневался, что он вообще нас слышит. Кимбер набрала воздуху, чтоб попробовать еще раз, но старик внезапно грохнул кулаком по столу.

— Это я, черт возьми, я мистер Томас Прескотт. Не называйте меня Том, городские дети обычно ведут себя с большим уважением.

— Простите, сэр, — осторожно сказала Кимбер, садясь за стол напротив него.

— У вас нет уважения. Вы хоть знаете, кто я? Это мой сын виноват. Его мамаше стоило бы хорошенько пороть его, но она была мягкой, и теперь он трудится изо всех сил, распространяя по городу свои дурные манеры и неуважение.

— Примите наши извинения, мистер Прескотт, мы вовсе не хотели проявить неуважение. Мы восхищаемся вами. Именно вы сделали наш город таким, какой он сейчас! Все помнят об этом. У Дрискинга были тяжелые времена, город умирал, а потом вы все исправили. Мы знаем это.

— Я делал то, что должен был, — проворчал старик. — Это был мой город. И он все еще мой. Кто ты такая, девочка, чтоб приходить сюда и утверждать обратное?

— О, нет, нет я этого не говорила, — Кимбер сменила тактику. — А что касается того, кто я, мы — дети Миры Маккаски. Вы помните Маккаски?