Босиком по битым стеклам 2. Арлиэлла. Опасные тропы Ангоры

Пажа жестоко высекли и к концу наказания несчастный мальчишка рыдал, как девчонка. Она же, Лионелла, благородно страдала от того, что ее рыцарь оказался и не рыцарем вовсе, а так, тряпкой!

Она им всем еще покажет – заведет себе такой же вызывающий костюм, как у наглой, темноволосой девки с замашками деревенщины, такого же красивого и злого жеребца, как у нее и пару кинжалов! И… всех их убьет, и накажет на конюшне, и…

Но, в этот момент Лионелла поняла, что никому, собственно, нет до неё никакого дела – все присутствующие отвлеклись на свои личные проблемы. В том числе и её бонна, предательница Маргиша.

Лионелла порадовалась тому, что ей выпал шанс – возможность сбежать от всех этих противных людишек и вернуться в родительский дом. А, им.. А, их.. Их всех, конечно же, схватят люди её отца и примерно накажут, а Лионелла станет героиней в глазах отца и всех его людей.

«А, по дороге – наивно представляла себе девочка – мне обязательно встретится прекрасный принц, о котором я так долго мечтала! Муж-мужем, а влюбленный принц должен иметься в хозяйстве у каждой порядочной барышни, тем более, у прекрасной маркизы.»

Недолго думая, Лионелла незаметно сползла со своего бугорка и шустро юркнула в ближайшие кустики, чувствуя, как отчаянно стучит ее маленькое сердечко.

Храбрая маркиза, подобрав пышные юбки своего дорожного платья, торопливо зашагала прочь от постылого лагеря, битком набитого врагами своего собственного отца. Девочка спешила подальше углубиться в лес и оставить между собой и преследователями как можно большее расстояние. Она ведь никто иная, как «принцесса в беде» и теперь, ей, всего-то и остается, что присесть на подходящий пенёк и подождать. Подождать появления героя – естественно, прекрасного душой и телом!

Девочка, к этому времени, успела позабыть весь тот ужас, случившийся с ней и с её бонной в приснопамятной деревеньке Козлячкино. Хотя там, ее, всего лишь отшвырнули в сторону, напугав до полусмерти, грудастой же няньке, досталось от злобных, распалённых похотью мужиков и не вмешайся в происходящее Елена, то женщину до смерти бы замучила толпа озверевшей черни.

«Вот и подходящий пенёк» – обрадованная маркиза быстро заняла удобное местечко. Она уже немало побродила по лесу и подол ее прекрасного платья позеленел от сочной травы, рыжие волосы растрепались на ветру и сильно загрязнились нарядные туфельки. Еще она успела уколоть палец, прикусить язык и захотеть пить.

«Самое время появиться принцу! – решила девушка и, красиво расправив пышную юбку, приготовилась к желанной встрече – Принц, как галантный кавалер, не заставит даму ждать слишком долго? Пенек не так удобен, как мягкое кресло, да и какие-то мошки противно жужжат у самого носа! Нет, он обязательно поторопится, поднесет ей стакан вина или, нет – лучше стакан восхитительно холодной, чуть подкисленной, воды! И куриную ножку! И сдобную булочку с яблоком и корицей!»

Синтариэль Виаль, беглый принц эльфийского западного королевского дома и, сопровождающий его, Голубой Мотылек из серебряной, младшей ветви рода, медленно тащились по лесной дороге в направлении столицы королевства людей, Митланвы.

Вообще-то, по мнению неугомонного Голубого Мотылька, они могли передвигаться гораздо быстрее и веселее – лошади под эльфами лоснились от распирающей их жизненной силы, осадков в ближайшее время не ожидалось, птички сладко чирикали на ветвях, но.. Настроение принца ухудшалось с каждым прожитым днем. Царственная особа предавалась унынию, вяло пощипывала лютню и чахла от безответной любви. На последнем привале, а они останавливались на постоялом дворе «Пивное брюхо», благородный милорд Синтариэль, что и вовсе уж, немыслимо для эльфа, даже не соизволил взглянуть на смазливую дочку хозяина, нежную, трепетную лань, грудастую диву с оттопыренной попкой и порочным взглядом прожженной шлюхи, строившую глазки красивому менестрелю, обладателю глаз цвета лазури и белокурых локонов, производивших убийственное впечатление на любую представительницу противоположного пола. Юная оторва безошибочно опознала в принце богатенького аристократа, путешествующего инкогнито и захотела заполучить его в свою постель. Ну и заработать конечно, как же без этого? Совместить приятное с полезным, так сказать.

У нее все горело и чесалось, внутри и снаружи при одном лишь взгляде на прекрасный лик королевского отпрыска, но – не сложилось.

Несмотря на все ухищрения озабоченной красотки, принц не обращал на ее выдающиеся достоинства никакого внимания. В результате, всё это богатство – губки-бантики, высокая грудь и тугая попка, нашло утешение в объятиях Голубого Мотылька.

Молоденькая дочь трактирщика, внезапно обнаружив, что её избранник, в объятия которого она кинулась из-за пренебрежения высокомерного аристократа, перворожденный, пришла в совершеннейший восторг и думать позабыла о надутом господине с кислой физиономией, тем более, что в постели их оказалось трое – она, прелестный эльф и еще одна местная девица, распутная швея – как вскоре выяснилось, еще та затейница и шалунья.

Альсельдильмир из рода Голубых Мотыльков, его младшей, серебряной ветви, великолепно провел время и чувствовал стыд и смущение, терзался чувством вины, украдкой поглядывая на, вытянутую от уныния, физиономию господина, постепенно приобретавшую лёгкий зеленоватый оттенок.

«Чахнет принц – с горечью констатировал юный Альсид – того и гляди, совсем зачахнет и утратит интерес к жизни, а там..»

В древних легендах западных эльфов рассказывалось о том, что некоторые представители дивного народа, утратив вкус к жизни, постепенно деградировали, превращаясь в, совершенно ненормальных созданий – кто в дерево, кто – в звенящий ручей, кто – в говорящую гору. Только вот, необычные это были деревья, ручьи и горы – равнодушные, коварные и недобрые. Они с легкостью могли причинить вред любому живому существу, а бродячие плотоядные деревья приводили в ужас даже самых храбрых из эльфов, потому как уничтожить подобное создание удавалось путем величайших потерь целого рода, а никак не силами одного-единственного воителя.

Как и почему, благая Дану допускала подобные преобразования среди своих любимых детей, не знал никто и многомудрые хранители-друиды бессильно разводили руками. Возможно, это были козни коварного Тёмного, творимые исподтишка.

Юный эльф понимал, что в том случае, если благородный беглый принц, окончательно зачахнув, превратится в бродячее дерево, злобное, хитрое и, не приведи Дану – плотоядное, в королевстве его, Голубого Мотылька, встретят, мягко сказать, прохладно. Мало того, пустят ли его в этом случае, в королевство и вовсе?

Разумеется, Альсельдильмиру нравилось бродить среди смертных, путешествовать, узнавать новое и развлекаться с девицами. Но, когда-нибудь, ему захочется вернуться домой и, что тогда? Спросят его великомудрые друиды и король вместе с ними – где принц-наследник, ответь нам, лоботряс неразумный? Что вы, уважаемый Голубой Мотылёк сотворили с его высочеством, наследником трона? И почему не предупредили несчастье? Не пресекли? Не воспрепятствовали?

«Третья бутыль – меланхолично отметил внимательный Альсид, наблюдая за тем, как понурый принц хлещет прямо из горла крепчайший гномий самогон – Третья. Он уже гнется, словно камыш на ветру. Еще немного и его высочество, Синтариэль Виаль станет первым эльфом, который упал с лошади. Лютня уже не рыдает, а пищит, находясь на последнем издыхании. Своими руками придушил бы негодную человечку, сотворившую подобное с нашим благородным принцем. Не исключено, что это – колдовство. Черная магия самого грозного пошиба! На принца, несомненно, навели порчу и сглазили, а заодно и прокляли. Хотя – озадачился Голубой Мотылёк – общеизвестно, что сглаз и порча к эльфам не прилипают, а проклятия отправляются обратно и обращаются против наславшего. Скорей всего, наследника сглазила могучая черная ведьма и только благодатная сень родных деревьев поможет господину вернуться в прежнее состояние. Нужно спешно возвращаться в Западный лес и известить короля Юллентиэнвиля о происходящем. Может быть, её величество королева Люминель Истаниэль знает, как бороться с подобной напастью?»

Пока принц предавался унынию, а заботливый Голубой Мотылек размышлял о способах борьбы с хандрой, одолевшей его высокородного господина, лошади перворожденных, повинуясь каким-то своим собственным мыслям, свернули с основной дороги и медленно поплелись по узенькой тропинке, пролегшей средь сосен и елей. Хвойный лес, мрачный и опасно тихий, окружил двух эльфов со всех сторон, но они, занятые собственными проблемами, не обратили на изменения в пейзаже никакого внимания. Лес – он везде лес, а эльф в лесу чувствует себя, точно рыба в воде.