Босиком по битым стеклам. Сиротка из Больших гулек

Елена таращилась в окно – тогда, после вынужденного купания в бурной реке, перепуганная до полусмерти и изрядно продрогшая, девушка, мало что смогла рассмотреть, а из окон постоялого двора многого не разглядишь. Разве что эльфа ей удалось рассмотреть очень подробно и даже погладить по ушам, чего сделать, как уверяла её Лулу, не пришло бы в голову ни одной приличной девице.

– Я не такая, как все! – помнится, заявила тогда Елена, а сама тут же призадумалась – а, что с ней, собственно, не так, что даже эльфы отключаются от одного, не самого нежного, прикосновения?

– Средневековое захолустье! – пренебрежительно фыркала Елена, трясясь в карете, гремевшей колёсами по каменной мостовой. Налог на камень ввели относительно недавно. Здравый и по мнению Елены, очень полезный налог – каждый желающий попасть в город, должен притащить с собой камень, а если желала вся семья – то, по камню на каждого её члена. Этими-то камнями и мостили улицы всякие темные личности, виновные в незначительных проступках.

Елена очень одобряла столь практичный подход – нечего зазря кормить всякую шваль, пусть лучше трудится на благо родного города.

Обо всём этом ей рассказала, конечно же, Лулу, а толстяк целитель лишь щурил глазки и прижимал к груди драгоценный сундучок со всякими лечебными причиндалами.

Узенькие и кривые улочки, частично вымощенные камнем, а иногда и просто, уложенными в ряд деревянными плахами, убогие домишки, налепленные в хаотичном беспорядке, крыши, крытые черепицей лишь изредка и свиньи, вольготно прогуливавшиеся между домов, симпатий к городку не прибавляли. А уж отсутствие ватерклозета, ванной комнаты и прочих удобств – угнетало, как никогда.

Елена сама над собой насмехалась – гляди, какая барыня выискалась! Небось, в Больших Гульках и лопушку мяконькому рада была, когда по своим делам уединения искала, а теперь обнаглела и за роскошью погналась!

Как говорится – из грязи – в князи! Упасть бы больно не пришлось!

Вздыхая и гоня прочь от себя поганые мысли, Елена задумчиво шевелила пальцами ног.

Да, она всё ещё была босиком. Елене очень хотелось обзавестись какой-никакой обувью, и она даже намеревалась стребовать башмаки с услужливой Лулу, но Арлена привыкла бегать босой и вышло так, что вчерашняя сиротка никак не озаботилась решением данного вопроса.

На неё иногда накатывало.. Сама Елена называла это мерзкое состояние «режим Арлены» и ненавидела его от всей души – она начинала прятать глаза и отчаянно тупить, опасаясь открыть рот лишний раз или попасться под горячую руку какому-нибудь знатному и важному лицу.

К счастью, подобное состояние длилось недолго, и Елена обратно перевоплощалась в саму себя, чему несказанно радовалась, всякий раз опасаясь застрять в Арлене навеки вечные.

Вскоре Льуеж остался далеко позади, а впереди снова простиралась дорога – пыльная, жаркая, полная неудобств, неприятных запахов и кусачих насекомых.

Ехать вновь стало скучно – толстяк целитель, по своему обыкновению, очень быстро предался любимому занятию – сладкой дрёме, Лулу, приобняв корзинку с провиантом, тоже прикрыла глаза, создав полное впечатление о себе как о крепко спящем человеке.

Елена подозревала о том, что прислуге не положено впадать в спячку в присутствии господ, но она ведь не настоящая госпожа, а Лулу – не настоящая камеристка. Так пусть женщина хорошо выспится, пользуясь, выпавшей ей, благоприятной возможностью.

Сама же Елена продолжала скучать.

Несколько раз мимо тряской кареты проносились всадники на прекрасных лошадях. Но их вид не вызывал у Елены ни трепета, ни восторга – это были всё те же дворяне, её обидчики. Они, словно бы нарочно, кружили вокруг кареты, точно акулы близь обреченной жертвы.

Сердце Елены глодала тревога – что им нужно? Почему эти блестящие аристократы никак не могут оставить в покое бедную сироту?

«Может быть дело в медальоне?» – озарило Елену. И, правда – тот самый медальон послужил толчком к проявлению пристального внимания со стороны самого герцога к несчастному приблудышу. Себя Елена кляла за невнимательность – что ей стоило рассмотреть ту самую игрульку? Медальон? Чем он так важен? И, вообще – не сыграет ли та блестящая штуковина из серебра роковую роль в её, и без того не особо счастливой, судьбе?

Девушка, в который раз, вздохнула – поля, поля, поля! Изредка, поля заканчивались, сменяясь невеликими холмами и виноградниками, кое-где виднелись рощицы, зелёные и радостные на фоне жёлтых просторов, выгоревшей под солнцем, степи.

– Богатый край – это герцогство Валенсия. – размышляла Елена – Значит, герцог вовсе не бедствует! Поэтому наследничек его и ведёт себя точно последний урод! Мажор на «феррари»!

Под «феррари» Елена подразумевала горячего жеребца мышастой масти, обильно украшенного различными висюльками и всякими приколюшками. Жеребец зло ржал и бил копытом, но юный маркиз управлялся с ним весьма ловко.

– Опасный типчик! – вновь подумалось Елене, после того, как вот уже в третий раз маркиз промчался мимо кареты, поднимая тучи серой дорожной пыли – Глаза у него дурные. Замыслил верно какую подлость!

Но, тут очнулась Лулу, выпал из спячки целитель и дружная компания приступила к уничтожению продовольственных запасов.

Елена с удовольствием отведала и жареной курочки, и сладких клубней какого-то корнеплода, запечённых на огне, и пирожков с различной начинкой, нежно тающих во рту, и запила всё это безобразие кисловатым вином, превосходно утоляющим жажду.

Воды не нашлось – Лулу предлагала вино, которое, конечно же, слегка разбавленное водой, в этом краю пили все, даже дети.

Утерев жирные губы льняной салфеткой и тем самым, в очередной раз вызвав молчаливое удивление шустрой служанки, Елена хмыкнула, почувствовав себя настоящей барыней – её везли в герцогской карете, прислуживала ей камеристка, да и господин целитель изъявлял готовность прийти на помощь даме по первому же требованию.

Но, происходящее с ней правдой не являлось. Елена чувствовала себя мушкой, запутавшейся в паутине. Она билась и трепыхалась, а где-то, в незаметном месте, сидел жадный и голодный паук, готовясь наброситься на несчастную жертву и погрузить в её тело хищное жало.

При мысли о хищном жале, Елене стало грустно – она насупилась, нахохлилась и сама, не заметив, как, уснула, продремав до самого вечера.

Впереди их всех поджидал Ачерский лес.

Герцогство Валенсия славилось не только своими полями, виноградниками и оливковыми рощами, но и лесом, о котором ходила недобрая слава.

Лес казался бескрайним, забирая далеко на юго-запад и упираясь зелёной стеной в лазурные воды Средиземного моря.

В сердце Ачерского леса не совался никто.