Босиком по лужам

— Нет, я пыталась нас отсюда вытащить.

— Я звал тебя.

— Я услышала.

Опанович протянул руку, помогая нам подняться. Билл вернул джинсы на бедра. Но без ремня они норовили свалиться. Пришлось придерживать их рукой. Я озлобленной волчицей глянула на уголовников. Один из них усмехнулся:

— Какого петушка забирают.

Он стоял в метре от меня.

Надо сделать всего шаг.

Верхняя губа непроизвольно поползла вверх, обнажая зубы. Из глотки вырвался гортанный рык. И я вцепилась в его рожу, с силой дернула на себя. Под ногтями остались тонкие полоски кожи и грязи.

Два мента с трудом оттащили меня от вопящего урки. Выкинули в коридор, как взбесившуюся кошку.

— Попугали? — орала я на Опановича, нервно размахивая руками. — Уроды! Вонючие уроды! Попугать вы захотели! Парня чуть не изнасиловали! Вы вообще в своем уме? Он гражданин иностранного государства! Вы спятили?! Охренели?! Страх потеряли?! Вас его продюсер сам по кругу пустит!!! Собственноручно!!!

— Заткнись, — коротко, но емко попросил лейтенант.

Я заткнулась, но ненавидящий взгляд исподлобья, гневно раздувающиеся ноздри и сжатые в полоску губы говорили сами за себя. Кулаки побелели, ладоням стало больно от того, что в них вонзаются обломанные ногти. Я готова была повторить на бис выход с расцарапыванием лица.

Билл жался к стене, с ужасом переводя взгляд то на бешенную меня, то на громилу Опановича.

— Пошли, — невозмутимо кивнул Опанович.

Мы последовали за мужчиной. По дороге я очень тихо объяснила Биллу, что у нас произошло.

— Все на самом деле плохо. У тебя нашли наркотики. Из-за них у нас серьезные неприятности. Меня еще могут отпустить, а вот насчет тебя…

— Это не мои наркотики, — устало отозвался он. — Я не употребляю.

— Я знаю. Но их нашли у тебя.

— Их подкинули.

— Там твои отпечатки пальцев.

— Мне дали что-то подержать. Откуда я знал, что это наркотики.

— Тсссс, не шуми. Короче, стой на своем. Тебе их подкинули и все тут. Требуй дать тебе возможность позвонить Йосту. Черт с ним со скандалом, скандал будет, когда народ узнает, где ты и за что. Но это будет потом, главное, тебя отсюда вытащить. Только давай договоримся, пока я не скажу тебе вставать в позу «звезда в шоке», стой, молчи и не звезди. Я почти дежурного дожала.

Он удрученно кивнул.

— Ты меня, правда, больше не оставишь одного?

— Только через чей-нибудь труп, — серьезно заверила я его.

В кабинет Разгуляева я влетела впереди Опановича. За лейтенантом тенью следовал бледный как смерть Билл.

— Игорь Мамедович, довожу до вашего сведенья, что с подачи ваших подчиненных наш немецкий гость был подвергнут насилию, — зло зашипела я.

— Брехня, — промычал Опанович. Я резко обернулась и бросила на лейтенанта самый презрительный взгляд, каким только обладала. Фактически плюнула в него злобой. На всякий случай мужчина отодвинулся подальше.

Игорь зыркнул на коллегу. Тот качнул головой и виновато пожал плечами.

— Уверен, ты преувеличиваешь, — не слишком уверенно начал Игорь.

— Преувеличиваю?!! — взорвалась я. — Может быть нам снять побои и провести освидетельствование?! Ты понимаешь, что подсадка в камеру к насильникам — это уже не шутки и не «учеба»?! Ты понимаешь, ЧЕМ это теперь вам всем обернется? Где его вещи? Я спрашиваю, где его вещи?

— А ты что тут разоралась? — попробовал взять ситуацию под контроль капитан.

— Игорь, послушай меня! — зло цедила я. — Он имеет право сделать один звонок. Всего один звонок. Ты меня хорошо слышишь? Один звонок продюсеру. И ты навсегда останешься лейтенантом. И то в лучшем случае.

Билл стоял вплотную ко мне, вцепившись в пояс моих брюк, словно придерживая, чтобы я все-таки не бросилась на мента. Руки ледяные, дыхания почти не слышно.

— Игорь, мы ведь можем идти? Так? — строго и твердо спросила я.

— Опанович, вещи их принеси и пропуск выпиши. Я подпишу, — нехотя сдался он.

— Спасибо, — бросила я. Сама победно сжала за спиной руку Билла.

— Спасибо, — неожиданно отозвался он по-русски.

— Смотри-ка, он и по нашему кумекает! — расплылся в довольной улыбке Игорь.

Билл испуганно посмотрел на меня, требуя перевода.

— Расслабься, — отозвалась я по-немецки.

— Нет, Машка, он на самом деле такой известный, что весь мир сходит по нему с ума? — скептически оглядев затравленного парня, в сотый раз спросил Игорь.

— Да.

— А он может мне дать автограф? Я дочери снесу. А то ведь не поверит, что этой ночью у нас в отделении чуть не был изнасилован Билл Каулитц.

— Не вижу поводов гордиться, — резко осадила я мента.

— Какое у тебя отвратное чувство юмора, — гоготнул он.

— Что он хочет? — не выдержал Билл.

— Автограф.

— Скажи, что я дам ему автограф, только пусть выпустит.

— Он и так нас сейчас выпустит. Не нервничай.

Опанович свалил на стол останки мобилки Билла, документы, портмоне, ремень и шнурки от кед, мою напоясную сумочку.

— Телефон! — расстроено воскликнул он.

— SIMку забери.

— Черт! Он стоил пятьсот евро!

— Леший с телефоном! Тебе чуть очко не порвали, а ты по телефону убиваешься! Я тебе свой отдам, — я зло толкнула парня к выходу.

— Автограф-то даст? — улыбнулся Разгуляев.

— Билл, — перевела я, — черкани ему пару добрых слов. Только по-умному, типа «господину Разгуляеву в знак признательности…» все дела…

— Можно матом?

— Валяй! Только красивым матом, чтобы внешне смотрелось.

Он хищно улыбнулся и облизал пересохшие губы. Ровным, немного зажатым подчерком написал… Я даже отвернулась, чтобы не засмеяться. Они еще хотели сфотографироваться, но Билл категорически отказался. Мы сгребли вещи со стола и быстро покинули отделение.

Глава 6

Первое, что я сделала, — это, под удивленные взгляды курящих на крылечке ментов, выкинула сапоги за пятьсот евро (увы, сломанный каблук в принципе можно починить, но я совершенно точно не буду их больше носить из-за следов крови). Между прочим, это были мои любимые сапоги на удобной колодке, купленные в Милане всего три месяца назад. Н-да, Полиночка, подкинула ты мне работку, сплошные траты и нервы. Я мужественно вздернула нос и гордо прошествовала к калитке. Ничего, что босая, утешала я себя за нелепый вид, это в некотором роде даже пикантно. Ступни неприятно холодило и кололо. Надо побыстрее добраться до мотоцикла и ехать домой, по дороге закинув нашего принца в апартаменты в отеле. Вон, как шустро улепетывает, хоть бы оглянулся, ищи его потом по темным подворотням с собаками. Не дай Бог, хулиганье привяжется, придется в ментуру возвращаться, вот смеху-то будет. Разгуляев не простит нам того пошлого автографа, где парень отборным немецким матом смешал его с отходами жизнедеятельности человека. Билл, конечно, погорячился, но его тоже можно понять. Лично я была бы сильно сердита, если бы меня пыталось изнасиловать несколько урок. Или... Я остановилась как вкопанная, с ужасом глядя вслед удаляющемуся силуэту. Нет! Менты же не совсем больные, чтобы наживать себе такие проблемы! У Билла в документах четко написано — несовершеннолетний, гражданин Германии. Они должны были понимать, каким боком это выйдет! Мне стало страшно. Я вдруг вспомнила, что около камеры никого не было и его некому было защитить. Вспомнила, то страшное зрелище из потных вонючих тел, синих от татуировок рук и ног. Перед глазами четко встали упущенные детали картинки: я с разбега врезаюсь в толпу, по инерции толкая какого-то полуголого мужика, он слетает с подмятого Билла, который в свою очередь затравленным зверьком отползает в угол... натягивая джинсы. Голова закружилась. Я, не в силах сделать больше ни шагу, хлопнулась на бордюр и сжалась в комок. Погуляла?! Показала город?! Развлеклись?! Как ты могла подвергнуть его такой опасности? Как ты смела?! Идиотка! Гребаная идиотка! Вечно тебя на подвиги тянет, вечно приключения находишь на свою дурную голову!