Боспорское царство

Рис. 3. Глиняные остродонные амфоры. 1 — фасосская середины V в. до н. э.; 2 — родосская, III в. до н.э.

В одном из наиболее ранних курганов (IV), относящемся к 470—460 гг., археологическими раскопками выявлена следующая картина.⁶ Как в боковой части кургана, так и близ центральной могилы обнаружены захоронения лошадей. Наличие последних с полной определенностью указывает на негреческий, варварский погребальный ритуал. Обычай пышных кровавых жертвоприношений, совершаемых на похоронах, был свойствен скифам и родственным им племенам. В зависимости от того, какое общественное положение занимал покойник при жизни, на его могиле совершалось заклание многочисленных коней, количество которых достигало порой нескольких сот. Иногда убитые лошади хоронились под курганной насыпью вместе с колесницей, на которой покойник был доставлен к месту погребения. Наиболее знатные люди хоронились вместе с задушенными женами-наложницами и слугами-рабами.

В центре интересующего нас кургана в могильной яме, рядом со скелетом покойника, в специально отгороженном досками отделении, лежал кожаный панцырь, покрытый нашитыми на кожу бронзовыми чешуйками и украшенный у шеи золотым полумесяцем, а на груди головой Медузы, изображениям которой приписывалась магическая сила отвращать поражение. В том же отделении находились различные предметы утвари: бронзовый котел на железном треножнике, бронзовое блюдо, три чернолаковые глиняные тарелочки, расписной аттический лекиф с изображением человеческой фигуры, бронзовый канделябр и три глиняные простые остродонные амфоры для вина. В изголовьи покойника найдено несколько золотых ритонов — сосудов в форме рога для питья вина. Там же находился замечательный большой серебряный ритон, заканчивающийся внизу изображением передней части фигуры крылатого козла. Рядом с остатками ритонов найдены интересные золотые пластинки с чеканными изображениями зверей: орел, несущий зайца, крылатый лев, терзающий горного козла, барс, терзающий оленя, фантастический дракон — полусобака-полуптица. Превосходна серебряная чаша, украшенная внутри изящным, поразительно тонким, гравированным и позолоченным изображением сидящей Ники (богини Победы), совершающей священный обряд возлияния.

Рис. 4. Кубанская группа курганов «Семь братьев», рис. Ф. И. Гросса. (Из альбома б. Археологической комиссии).

Большая часть вещей, входящих в состав перечисленного погребального инвентаря, греческого происхождения. Тончайшей художественной работы серебряная чаша, а также глиняные сосуды являются продукцией Афин. К греческому импорту принадлежат и амфоры с вином. Иного происхождения серебряный ритон с изображением протомы крылатого козла.⁷ Он изготовлен в одной из мастерских ахеменидской Персии и доставлен на Боспор, вероятнее всего, через Малую Азию, или, может быть, через Кавказ.⁸

В местных боспорских мастерских, повидимому, сработаны упомянутые золотые бляхи со звериными изображениями. Они изготовлены каким-нибудь греческим мастером-иоиийцем, который сочетал в своих изделиях греческий орнамент с восточными иранскими звериными образами.⁹ Ионийские мастера, особенно те из них, которые перенесли свою деятельность в боспорские города, приноравливались к запросам заказчика, снабжали Скифию, и прежде всего скифскую и синдскую знать, большим количеством всевозможных металлических изделий, исполненных в «зверином» стиле. При этом использовался и перерабатывался не только репертуар исконно местных скифских звериных мотивов в определенном их сочетании и художественном оформлении, но и широко вводились элементы звериных изображений из восточно-ионийского, а также иранского искусства.

Результатом торгового обмена, интенсивно протекавшего между боспорскими городами и окружавшим их местным населением уже при Археанактидах, была не только эллинизация последнего, т. е. широкое внедрение элементов греческой материальной культуры и соответствующих культурных навыков в обиход варваров, прежде всего варварской знати. Скифская и меото-синдская знать, заинтересованная в регулярном и обильном получении греческих вещей и товаров путем торгового обмена, перестраивала хозяйственный быт подчиненного ей населения в таком направлении, чтобы получать побольше прибавочного продукта. Это вело к постепенному усилению в хозяйстве роли рабского труда, земледелия и оседлого быта. Происходил процесс разложения общинно-родового строя и роста элементов рабовладельческих отношений.

Как быстро развивался этот процесс социально-экономических и культурных изменений у некоторых ближайших к боспорским городам племен, свидетельствует такой факт, как выпуск синдских монет в течение двух — трех последних десятилетий V в. до н. э. (табл. I, 7—10). Местные синдские цари, следуя примеру греческих городов Боспора, в конце V в. стали чеканить (вероятно, на монетном дворе одного из боспорских городов; скорее всего в Пантикапее) свои монеты.¹⁰ На них в качестве эмблем изображались голова Геракла, коленопреклоненный Геракл с луком, грифон, сидящий перед пшеничным зерном или колосом; на обороте помещалась голова лошади или сова. Греческая надпись ?????? на оборотной стороне монет подтверждает принадлежность монет синдам. Дальнейшее развитие самостоятельного чекана синдских монет было прервано присоединением Синдики к Боспорскому государству, о чем подробнее речь будет ниже.

Большое значение для развития Боспорского государства имело усиление экономических и политических связей с Афинами, наступившее в начале второй половины V в. до н. э.

Попытка Афин утвердиться в низовьях Нила и открыть себе дорогу к дешевому египетскому хлебу оказалась неудачной. В 459 г. до н. э. афиняне вмешались в восстание, которое подняло против персов местное египетское население, возглавленное Инаром.¹¹ Но результаты вмешательства, имевшего целью поддержать повстанцев, были плачевны: в 454 г. до н. э. в дельте Нила погиб почти весь флот, посланный Афинами для борьбы против персов, а из афинского войска уцелела лишь незначительная часть. Эта неудача не только приостановила рост афинского могущества, но и пошатнула политический авторитет Афин, что послужило толчком к отпадению ряда государств от Афинского союза.

Несмотря на то, что в 449 г. удалось заключить мир с персами, а в 445 г. «тридцатилетний мир» со Спартой, было все же ясно, что положение Афин не прочно.

Не получив прямого доступа к хлебным ресурсам Египта, Афины усилили свою активность на Западе. В 443 г. до н. э. была основана в южной Италии афинская колония Фурии на месте разрушенного города Сибириса;¹² одним из основателей этой колонии был знаменитый греческий историк Геродот.¹³ Одновременно афиняне стали усиленно обращать свои взоры к Понту Евксинскому, к наиболее богатым хлебом и сырьем районам Причерноморья.

Около 440 г. глава Афинского государства Перикл совершил с большой эскадрой объезд греческих городов Понта Евксинского.¹⁴ Экспедиция афинского флота имела целью установить более тесные торгово-политические отношения с греческими колониями Понта, а вместе с тем продемонстрировать варварским племенам морскую мощь Афин.¹⁵ Дело, однако, отнюдь не ограничивалось демонстрацией и переговорами. Чтобы усилить свои позиции в Причерноморье, афиняне стали создавать там свои опорные пункты, используя для этой цели уже существовавшие издавна на берегах Черного моря греческие города. В середине V в. до н. э. был заселен афинскими колонистами город Астак, лежавший в Пропонтиде (Мраморное море) на берегу Астакенского (ныне Исмидийского) залива в Вифинии и бывший до того колонией мегарцев.¹⁶ Афины тем самым надежно закрепляли за собой подступы к Боспору Фра кийскому — воротам в Черное море.

Затем под главенством Атенокла была образована афинская колония на южном берегу Черного моря в городе Амисе, представлявшем собою старую фокейскую колонию; при этом афинскими клерухами город был переименован в Пирей.¹⁷ О серьезном стремлении Афин укрепить свое положение на Черном море свидетельствует предпринятый под руководством Jla-маха поход на Синопу, откуда силой был удален правивший городом тиран, после чего в Синопу переселилось 600 афинян.¹⁸ Военные действия вели Афины и против Гераклеи Понтийской ввиду ее не соответствующей интересам Афин политики.¹⁹ Тогда же были предприняты какие-то специальные меры и к тому, чтобы обеспечить возможность бесперебойного торгового обмена с Боспором. В этой связи Афины, повидимому, пытались устроить свою торговую факторию в боспорском городе Нимфее, куда был направлен афинский представитель для содействия экспорту продовольствия в Афины, а, возможно, поселено и какое-то количество афинских резидентов. Это обстоятельство позволяло афинянам рассматривать в течение некоторого времени Нимфей как город, принадлежащий Афинам (подробнее об этом см. стр. 176).

Активность Афин в Понте Евксинском, нашедшая свое особенно яркое проявление в морской экспедиции Перикла, показывает, что афинское государство, сознавая неизбежность конфликта и военного столкновения со своими соперниками, стремилась заблаговременно обеспечить себя на случай войны подвозом продовольствия и сырья из Понта.

Вспыхнувшая вскоре Пелопонесская война привела к разорению сельского хозяйства Аттики, а вследствие поражения в конце V в. афинское государство утратило господствующее политическое положение в средиземноморском греческом мире. Это означало и потерю прежних экономических преимуществ на средиземноморских, в частности на сицилийском, хлебных рынках. Ввиду этого понтийские греческие города, и в первую очередь Боспор, стали теперь важнейшим источником хлеба и сырья для Афин.