Боспорское царство

Вся территория Крыма, лежащая от Феодосии к востоку, была при Левконе I подчинена Боспору.

Что касается азиатской стороны, то для полного овладения прилегавшими к боспорским городам районами нижней Кубани и Приазовья у первых Спартокидов нехватало сил, пока шла борьба за Феодосию и за расширение владений в Крыму. Поэтому первоначально (}партокиды старались распространить свое влияние в азиатской части Боспора путем установления тесных связей с местными правителями, вскоре оказавшимися в зависимом от боспорских династов положении. Это особенно ярко проявлялось в отношениях между Боспором и Синдикой.

Известно, что синдский царь Гекатей, свергнутый, повидимому, в результате какого-то внутреннего переворота, был возвращен к власти «боспорским тираном» Сатиром I. Последний выдал за Гекатея свою дочь, желая родственными узами укрепить политические позиции Спартокидов в Синдике.¹⁸ Эллинизованные синдские цари (характерно, что упомянутый выше царь носил чисто греческое имя Гекатея), связанные брачными союзами с боспорской династией, и синдская знать, богатевшая на торговле с боспорскими городами, довольно легко пошли на присоединение к Боспору.

Сложнее обстояло дело с племенами меотов, живших в прибрежной полосе вдоль Азовского моря. Меоты занимались земледелием и рыболовством.¹⁹ Наиболее богатые рыбой пункты Азовского побережья в устьях рек Большой Ромбит (теперь р. Ея) и Малый Ромбит (теперь Бейсуг или Кирпили) эксплоатировались меотами. Рыбные богатства влекли сюда и боспорцев. Но за прибрежной полосой оседлых меотов тянулись обширные степные пространства, занятые кочевниками — яксаматами, сираками и другими сарматскими племенами. Меоты с помощью этих кочевников противились притязаниям Боспора и в ответ на попытки присоединить Приазовье к Боспору совершали набеги на азиатские владения Сатира I (район греческих городов Таманского полуострова) и соседнюю Синдику, которой управлял местный царь Гекатей, ставленник Сатира, и его зять. Чтобы прекратить эти набеги меотов и их союзников, грозившие разорением Синдики и смежных с нею боспорских земель, боспорскому правителю, наследовавшему власть после смерти Сатира I, пришлось добиваться мира, откупаясь богатыми дарами вождям меотских племен.²⁰

Положение изменилось, когда было покончено с Феодосией. Освободившиеся после военных действий в Крыму войска давали возможность перейти к более решительной политике на азиатской стороне. Имея там несколько опорных пунктов (города Фанагория, Гермонасса и др.), Боспор в короткий срок подчинил себе ряд местных племен. Официальные надписи Боспора в титулатуре правителей отражают постепенный рост азиатских владений.²¹ Наряду с надписями, в которых Левкон I именуется только «архонтом Боспора и Феодосии» (под Боспором здесь, несомненно, имеется в виду совокупность греческих городов Керченского и Таманского полуостровов во главе с Пантикапеем), известны надписи, в которых упоминание Левкона I сопровождено более пышным титулом: «архонт Боспора и Феодосии, царь синдов, торетов, дандариев и псессов». Титулатура следующего царя Перисада I включает, помимо уже упомянутых племен, также фатеев, досхов и, наконец, «всех меотов».

Таким образом, к середине IV в. Боспор являлся обладателем территории, простиравшейся в Крыму до Феодосии включительно, а на азиатской стороне примерно до теперешнего Новороссийска. В одной из надписей времен Перисада I указано, что он властвовал над землями «от Тавров до границ земли Кавказской» (IPE, II, 9). Охватывая племена, населявшие район нижнего течения Кубани и ее притоков, владения Боспора простирались и далее к северу по Азовскому прибрежью, заселенному племенами меотов, вплоть до устья реки Танаис, где Боспором, точнее говоря пантикапейцами, в конце V в. до н. э. был основан большой торговый город.

Отсутствие сведений о военных действиях Левкона I на азиатской стороне заставляет предполагать, что присоединение к Боспору таких областей, как Синдика, и некоторых соседних с нею районов обошлось без войны. На правителей племен оказано было, повидимому, дипломатическое давление, которого оказалось достаточно, чтобы те признали себя подчиненными боспорским царям. Наличие в распоряжении последних достаточных сил для реального осуществления своих притязаний играло, конечно, немаловажную роль. Овладение Синдикой значительно облегчалось еще и тесными семейными узами, которые связывали Спартокидов с синдской правящей династией.

Но меотов удалось подчинить не сразу — и то лишь в результате военного нажима. Сохранилась надгробная надпись IV в. до н. э., в которой упоминается пафлагонский гражданин, служивший наемником в боспорской армии и «сражавшийся в стране меотов» (IPE, II, 296). Тем самым подтверждаются военные действия, которые велись боспорскими войсками в Приазовье. Впервые упоминание «всех меотов» как подвластных Боспору племен встречается в надписях Перисада I.

В наиболее экономически важных областях, как, например, в Синдике, с присоединением последних к Боспору власть переходила в руки назначавшихся боспорскими царями наместников. Ими являлись члены царской семьи, в которую теперь влились и члены местной синдской династии, породнившейся со Спартокидами. Результатом включения Синдики в состав Боспора была организация торгового порта Горгиппии (теперь Анапа).²²

Другие племена, присоединенные к Боспору, сохранили своих прежних правителей («царей»), которые находились лишь в вассальной зависимости от Боспора. В официальных боспорских надписях упоминаются, например, фатеи — одно из прикубанских племен — как подчиненные Боспору и входящие в его состав. Между тем в конце IV в. до н. э. во время междоусобной борьбы за власть, возникшей между сыновьями боспорского царя Перисада I, на стороне одного из претендентов на трон принимал участие царь фатеев со своим войском.²³ Следовательно, фатеи, несмотря на включение их в состав Боспорского государства, сохраняли не только своих племенных правителей, но и свои вооруженные силы. Подчинение Боспору лишь означало, что они должны были признавать в качестве верховной власти боспорских царей, выплачивать им определенную дань натурой и предоставлять на своей территории полную свободу коммерческой деятельности боспорским купцам и промышленникам.

Спартокиды были единоличными неограниченными правителями, монархами. Греческие писатели их называли различно: то тиранами, то династами, то просто царями.²⁴ Сами Спартокиды пользовались в IV в. до н. э. двойным титулом.. По отношению к подвластным им греческим городам они называли себя архонтами («архонт Боспора и Феодосии»), но одновременно именовались царями всех входящих в Боспор варварских племен («царь синдов, фатеев, меотов» и т. д.).

Архонт являлся в греческих демократических рабовладельческих государствах высшим правительственным лицом, избиравшимся на ограниченный срок. Повидимому, в ранний период жизни основных боспорских городов в них действительно были такие выборные должностные лица, облеченные властью по решению общины греческих колонистов. Но с тех пор как власть сосредоточилась в Пантикапее в руках Археанактидов, демократическая основа государственного строя была утрачена, и правители лишь по традиции продолжали именовать себя архонтами. Фактически же это были единоличные правители, вполне подходившие под греческое понятие тиранов, т. е. неограниченных владык, царей. Тем не менее Спартокиды по тактическим соображениям продолжали еще долго удерживать за собой звание архонтов греческих городов, подчеркивая этим, что они являются всего лишь «слугами народа». Монеты, выпускавшиеся Боспором, его столичным монетным двором, чеканились от имени общины «пантикапейцев» (??????????????), согласно обычаю, принятому в греческих демократических рабовладельческих городах-государствах. Это также было на Боспоре данью определенным традициям.

По отношению к местному варварскому населению Спартокиды именовали себя царями (басилевсами), не прикрывая никакими условностями истинный характер своей власти. С конца IV в. до н. э. двойной титул выходит из употребления, и Спартокиды, следуя примеру эллинистических монархов, именуют себя царями Боспорского государства.

Классовой опорой Спартокидов были, прежде всего, богатые купцы и землевладельцы, а также судохозяева и промышленники — владельцы крупных эргастерий (промышленных мастерских). Во все эти группы класса абовладельцев, состоявшие в основном из греков, вливалось постепенно все большее число представителей верхнего социального слоя местного населения из тех варварских племен, которые вошли в состав Боспорского государства.

Роль купцов как главной силы, на которую опирались Спартокиды, являвшиеся сами первыми и наиболее состоятельными купцами в Боспорском государстве, ярко иллюстрируется следующим интересным рассказом греческого писателя Полиена. Боспорский царь Левкон, узнав об организованном против него заговоре, созвал всех купцов и попросил дать ему взаймы денег на расходы по ликвидации заговора. Купцы беспрекословно выполнили просьбу царя, дали ему денежный заем, а затем, вооружившись, взяли на себя обязанности дворцовой охраны и телохранителей и помогли уничтожить пойманных заговорщиков.²⁵ Независимо от того, насколько в этом рассказе точно воспроизведены отдельные подробности, главный смысл его заключается в том, что в момент опасности боспорский царь находит энергичную поддержку и защиту у купцов, заинтересованных в сохранении на Боспоре власти Спартокидов.