Босс Мэн

Продолжив исследовать гостиную, я заметила позади дивана альков с самыми высокими окнами, которые я когда-либо видела – примерно три метра в высоту, и это учитывая, что начинались они сантиметрах в семидесяти от пола. Окна были декорированы панелями из свинцового стекла, и солнечный свет, преломляясь, распадался на спектр цветов, создавая причудливый и красивый эффект призмы, словно в калейдоскопе, по всей комнате.

Под окном располагались встроенные книжные полки, и я подошла ближе, чтобы посмотреть названия книг. Многое можно узнать о человека по тому, что он читает.

«Стив Джобс: Американский гений», Стивен Кинг, Дэвид Балдаччи, классика и - такого я точно не ожидала - «Наши ценности под угрозой: нравственный кризис Америки» Джимми Картера.

Одетый Чейз вошел в гостиную и застонал, когда в тот же момент раздалась трель его мобильника. Извинившись, он сказал, что должен ответить на международный звонок, но я, конечно, не возражала, сама ведь вторглась в его дом на два часа раньше. И к тому же мне было интересно еще немного пошпионить за его личной жизнью.

Пока Чейз резко разговаривал с кем-то по телефону в соседней комнате, я взяла в руки потрепанную, видавшую виды акустическую гитару «Gibson», стоявшую в углу алькова.

Я перебирала струны, и этот звук навевал старые воспоминания. Когда мы с Оуэном были детьми, у нас была такая же гитара. Инстинктивно я начала наигрывать аккорды песни «Битлз» «Дрозды». Прошло много лет с тех пор, когда я играла ее в последний раз, но все же мелодия с легкостью лилась из-под моих пальцев.

Закончив играть, я подняла голову и обнаружила, что Чейз стоит в арочном проеме гостиной, наблюдая за мной. Обычно, выражение его лица было легко прочесть, но сейчас оно было непроницаемым, и даже суровым. Он просто, молча, смотрел на меня, и я подумала, что, наверное, взяв в руки эту гитару, перешла какие-то невидимые границы.

– Прости, я не должна была прикасаться к ней, - извинилась я и аккуратно вернула инструмент на место.

– Все в порядке.
– Чейз резко развернулся и вышел из комнаты.

Я открыла рот, чтобы окликнуть его, но тут же закрыла, не зная, что должна сказать.

Чейз снова вошел в гостиную через пару минут, и хоть улыбка вернулась на его лицо, привычная флиртующе-кокетливая манера поведения все еще отсутствовала.

– Идем. Я приготовлю для нас что-нибудь перекусить, - позвал он.

Он провел меня на кухню, которая представляла собой потрясающий симбиоз старины и современности. Полностью сохранив архитектуру здания прошлого века, Чейзу удалось сделать кухню ультрамодной.

– Вау!
– выдохнула я, рассматривая высокий, словно парящий где-то вверху потолок и мозаичную плитку на стенах.

В центре кухни располагался рабочий островок с гранитной столешницей, над которым висели медные кастрюли и сковородки. Сняв одну, Чейз открыл холодильник и начал доставать продукты.

– Пол Маккартни или Дэйв Грол? – не глядя на меня, спросил он.

Очевидно, Чейз хотел знать, какую версию песни «Дрозды» я имела в виду, когда играла.

– Пол Маккартни. Всегда.

– Ты битломанка?

– Не я, мой брат. Он знает каждое слово в каждой их песне.

– Твой брат?
– Чейз, наконец, посмотрел на меня. Выражение его лица немного смягчилось.
– Тот, который потерял слух?

– Он у меня один единственный.

– Ты часто играешь?

– Я уже и не помню, когда последний раз брала в руки гитару. Честно говоря, я удивлена, что вообще вспомнила аккорды. Пальцы просто начали сами перебирать струны, наверное, потому, что я играла эту песню около десяти тысяч раз, когда мы были детьми. Я знаю всего четыре песни. Раньше «Дрозды» была любимая песня брата, и я научилась играть ее после того как он потерял слух. Оуэн держался за гитару, ощущал вибрацию и подпевал.

– Здорово.

– Как ни странно, именно музыка стала той связью, что объединила нас, пока мы взрослели. Мы частенько играли в игру, где я напевала песню, а Оуэн клал ладони мне на щеки и пытался ее угадать. Он был очень хорош в этом. Правда! – я улыбнулась. – Обычно хватало нескольких строк, чтобы он угадал, что я напеваю. На протяжении многих лет это было нашим секретным способом передавать сообщения так, чтобы никто другой не знал. Например, у нас была тетя Софи, которая любила разбавлять свой кофе джином и наивно полагала, что никто не замечает, как после третьей чашки ее взгляд терял фокусировку, а язык начинал немного заплетаться. Когда она звонила нам домой, я передавала трубку маме, находила Оуэна и напевала ему мелодию «Pink Floyd» «Уютно-бесчувственная». Оуэн примерно через пару секунд узнавал, что звонил.

– Замечательно, - рассмеялся Чейз.

– Я до сих пор так делаю, даже не осознавая этого. Иногда ловлю себя на том, что напеваю песню, которая отражает мои текущие мысли.

– Надеюсь, в ближайшее время ты не будешь напевать Джонни Пэйчека.

– Джонни Пэйчека?

– У него есть песня «Возьми эту работу и засунь ее куда подальше». Я бы предпочел услышать, как с твоих губ слетает что-нибудь из репертуара Марвина Гэйя.

– Позволь мне угадать. Ты имеешь в виду его сингл «Давай начнём»?

– Ты ведь, как и я, понимаешь, что однажды будешь ее напевать, верно?

– У тебя только одно на уме, да?
– фыркнула я.

– В последнее время так и есть.
– Чейз странно посмотрел на меня, словно сам недоумевал по поводу своего ответа.
– Подобные мысли постоянно курсируют в моей голове.