Бой на Калиновом мосту

Утром встают. «Федор Бурмаков, садись со мной за стол, попить, поесть». — «Хорошо, красная девица, сяду». Напились, наелись и вышли вон из застолья. «Ну, Федор Бурмаков, поедем мы с тобой в чистое поле». — «Хорошо, красная девица, еду». — «Я воюю со Львом-зверем тридцать лет, а не кой коего победить не можем, ты пособи мне-ка Льва-зверя победить, я возьму тогда [тебя] мужем». — «Ладно, красная девица, почто не пособлю? Пособлю». — «Мне от тебя немного и надо, только ты скажи: «Господи! Пособи красной девице Льва-зверя победить», тогда я его тряхну». Вышла вон на улицу и выводила своя добра коня. Федора Бурмакова садила за себя в седло, и поехали они в чисто поле. Оставила его в скрытное место, под зеленый дуб, а сама уехала ко Льву-зверю воевать. Соскочила с добра коня, и хватилися они рукопашкой. Бились, дрались, боролись трои су точки, разбродили^[32] матушку сыру землю, и не кой коего победить не может.

Кричит красная девица: «Федор Бурмаков! Пособи мне Льва-зверя победить». За нею Лев-зверь заревел: «Федор Бурмаков! Пособи мне красну девицу победить, я тебе велико добро доспею ^[33]». Федор Бурмаков стоит прираздумался: «Вот моя хлопота, не знаю, которому пособить… я пособлю девице — она меня убьет, пособлю Льву-зверю — он меня съест. Однако же пособи, господи, Льву-зверю красну девицу победить».

Лев-зверь бросил девицу на сыру землю, да и разорвал её надвое и бежит к нему, рот открыл, зубы оскалил. Федор Бурмаков удрог ^[34] и думает: «Ах, видно он и меня съест». Прибежал Лев-зверь и говорит: «Ну что, Федор Бурмаков, тебе надобно, то я тебе и доспею?» — «Я теперь хожу, заблудился, в свое царство дорогу не знаю, ты бы мне путь-дорожку указал». — «Садись на меня, держись крепче».

И побежал Лев-зверь по чистому полю, по темному лесу, где высоки горы, где глубоки ручьи, все через катит; и выбежал на поле на чисто, остановился: «Федор Бурмаков, знаешь ли, это како место?» — «Нет, не знаю». Опять побежали, по чистому полю, по темному лесу, выбежал под ихно царство на зелены луга и остановился: «Знаешь ли, Это како место?» — «Это место как будто, нашего царства зелены луга». — «То само и есть. Поди, Федор Бурмаков, в город и отнюдь не хвастай, что на Льве-звере ехал, а если похвастаешь, я тебя съем». Распростились, пошёл Лев-зверь в чисто поле, а Федор Бурмаков в город.

Пришел в царский дом и кладет царску порфиду и костыль. «Ваше царско величество! Об чём у нас было слово говорено?» Веселым пирком и скорой свадебкой дочерь в замуж отдает, и пошли венчаться. Обвенчались, пришли к царю. на почестей пир, и все тут на пиру стали пьяны-веселы, и все похваляются. Федор Бурмаков сидит тоже веселешенек. «Что же вы, братцы, похваляетесь, я ходил земли много, да что есть я домой на Льве-звере приехал».

А Лев-зверь под окошко и прибежал, кричит: «Федор Бурмаков, выходи на улицу». Федор Бурмаков вышел на высок велик балкон. «Здравствуй, Федор Бурмаков!» — «Здравствуй, Лев-зверь». — «Зачем ты мной хвастал? Я теперь тебя съем». — «Нет, Лев-зверь, я не хвастал». — «Как не хвастал, ты сидишь на пиру и хвастаешь, что на мне ехал». — «Нет, Лев-зверь, хвастал, дак хмель мой, а я не хвастал». — «Как может хмель хвастать?» — «Отведай-кося ты, Лев-зверь, напейся вина, да будешь ли ты в одном уме». — «Давай».

Выкатили ему вина три бочки сороковых. Лев-зверь бочку выпил, другу выпил, да и из третьей надкушал и стал пьян, стал по улицы ходить, стал падать, ограды приломал и заспал. Спит трои сутки.

Федор Бурмаков пошел в кузницы, нанял кузнецов сковать руки и ноги в железа. Лев-зверь просыпается, а руки-ноги связаны. «Федор Бурмаков, ты зачем меня сковал?» — «Что ты, Лев-зверь, я у тебя близко не был». — «Да кто ино меня сковал?» — «Уж не знаю, сковал-нет, видно, дак тебя хмель твой». — «Ну, быльно меня хмель сковал, а не ты-де и хвастал — хмель твой». Расковал Льва-зверя, распростились, убежал Лев-зверь, а Федор Бурмаков стал жить да быть.

28. ИВАН, КРЕСТЬЯНСКИЙ СЫН

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был мужик со старухою, не очень богато и бедно не порато^[35], а так, середка на половинке: имел и лошадей, и коров, и два амбара хлеба. Родился у них сын и от кобылы жеребенок; сына прозвали Иваном, крестьянским сыном, а жеребца — бурком. Растет Иван, крестьянский сын не по годам и по месяцам, а по дням и часам. На другом году стал Иван, крестьянский сын на улицу ходить, с ребятами поигрывать: кого за руку схватит, у того рука прочь; кого за голову схватит, у того голова прочь, кого запихает под банный угол; кого под овин. Стали говорить мужику, чтобы он унял своего сына. Мужик за это пригаркнул на сына и не велел ему выходить из избы.

В одно время, в соседнем околотке была назначена помочь ^[36] и просили на неё мужика. Иван, крестьянский сын стал у отца на помочь проситься, отец ему не спускает, говорит: «Что ты, сын, ещё молод, только на девятом году». Иван, крестьянский сын стал со слезами проситься, и отец отпустил. Приехал на помочь Иван, крестьянский сын на жеребце, своем ровеснике-бурке, а там уж народу много, возят назем; и ему наметали телегу. Он говорит: «Мечите, покамест я не скажу». Люди мечут и дивуются что уж с десять возов наметали: «Как повезет?…» Еще метали. — Наконец сказал Иван, крестьянский сын: «Полно». Сам сел на лошадь и поехал рысью. Он один весь назем и вывозил.

Вечером всех помочан посадили за стол и стали подавать им по рюмке вина; дошла очередь и до Ивана, крестьянского сына; он говорит: «Мне подавайте не рюмкой, не стаканом, а подавайте в братыне ^[37]». Принесли ему полную братыню вина, и он Выпил всю за одним духом. Тут он сидел, веселился, разговаривал и выпивал свою очередную — вместо рюмки — братынь. Стал он под хмельком и поехал домой на своем жеребце; дорогой, почал стегать своего жеребца, и тот побежал во весь мах: где стоит дом на размахе — далеко улетал, где баня в повороте — по бревну не соберешь, когда подъезжал домой, спихнул у отца в реку два амбара с хлебом. Отец и мать испугались и стали думать да гадать, как. бы избавиться от эково сына спозаранок, чтобы он их жизни не лишил. Выдумали послать в лес, куда никто не ходил: там жил страшный медведь, а как не было кобылы дома, то будто за лошадью,

Пришел Иван в лес, бежит ему навстречу медведица, рот открыла и хочет съесть. Иван, крестьянский сын схватил медведицу за челюсти, привел домой, и кричит у окна: «Батюшко, куда кобылу застать?^[38]»

Старик, не посмотря в окно, и велел застать во двор; ночью медведица поела во дворе всего скота, утром старик вышел на двор и руками встегнул^[39] — коровы, быки и лошади лежат, а посреди их медведь ходит. Старик со старухою стали думать больше прежнего, как бы лишиться сына» Послали его на озеро требовать с чертей пошлины.

Приходит Иван, крестьянский сын к озеру, из озера черт выходит и хотел было Ивана тащить. Иван, крестьянский сын уперся, руки влепил черту в волосы и давай качать из стороны на сторону, — черт ногами взлягивает; чёрту стало невмочь; давай пощады просить, обещает: все, что потребует, даст. Иван, крестьянский сын потребовал накласть ему золота шляпу. Черт побежал в озеро за золотом, а Иван выкопал в земле большую яму, сверху поставил шляпу, а в шляпе прорезал дыру. Черт принес мешок золота, высыпал в шляпу, а шляпа не полна; принес другой и третий, чуть-чуть наполнил.

Иван, крестьянский сын взял золото, принес отцу и сказал: «Вот тебе, батюшко, пять мешков золота, дань с чертей». Старик взял золото, и стали опять думать, как сына сбыть. И придумали. «Пошлем его к царю просить дани, царь разгневается, посадит его в темницу; у его есть кому справиться — солдатов много». Сказано — сделано. Иван, крестьянский сын не отговаривается, взял своего жеребца и поехал в город к царю.

Царь был в великой печали — у него любимая дочь очень больна была, и к ней каждую ночь приходил нечистый дух в человеческом образе. Царь обещал: «Кто царевну избавит от нечистого духа не вовсе, тому сто рублей; а кто вовсе избавит, за того замуж отдам и в приданое полгосударства». Иван, крестьянский сын вызвался прогнать нечистого духа. Взял с собой орехов простых да железных, и надел на себя железный колпак с железным налобником, и отправился в палаты царевны».