Бой с тенью
Шрифт:
— Это ты сама придумала? — Сноровский внимательно посмотрел ей в глаза.
— Я… не знаю, — призналась она.
— Хорошо, — согласился Иван Павлович после недолгой паузы. — Женя будет неподалеку, Феликс тоже, мы с матронармом покатаемся по всяким тайным местечкам и переговорим с нужными людьми. Связь держи с Федором, он останется здесь, будет у нас координатором.
— Я поняла…
— Отлично. Значит, Юго-Запад? Ты уверена?
— Нет, но… так подсказал…
— Внутренний голос?
— Наверное…
— Ладно, — Сноровский вручил ей телефон. — Увидишь Андрея, в контакт не вступай. Вызывай нас и просто иди за ним следом, но чтобы
— Попробую, только я же не профессиональный шпион…
— Понимаю. Но ты же видишь, какая польза от профессионалов. Уже скоро полгода пыжатся, а результат нулевой. А все потому, что не доверяют интуиции и слишком сильно надеются на логику… Все, ступай. И помни — никаких контактов! Это может быть опасным.
— Неужели вы думаете, что он меня…
— Кто его теперь поймет? А вдруг для него каждый человек — это потенциальный шпион неведомого врага — какие могут быть гарантии?
— Лично я бы у Бондаря этого испанца, как его… Дохлого, позаимствовал, — высказался стоящий у порога Феликс. — С параноиками лучше всего общаться через оптический прицел. Безопаснее.
Вера округлила глаза и испуганно посмотрела на Сноровского, а затем перевела взгляд на Евгения.
— Сами справимся, — ответил Логинов, подталкивая Сошникова к выходу. — Поехали…
— Иван Павлович, — рассеянно наблюдая за сборами, позвал Курилович, — можно вас подзадержать?
— А что? — Сноровский выждал, пока сотрудники уйдут, и обернулся к Федору: — Новости?
— Можно сказать и так, — программист махнул рукой на дверь в комнату, где стоял компьютер. — «ВТ» составил модель поведения Соловьева. Мне кажется, довольно интересную.
— Модель? Многообещающее словечко. Ну, и что там, на этой модели?
— Я, на основе наших вчерашних рассуждений, задал ему вопрос: как быть в ситуации, когда твой противник слишком силен, чтобы с ним сражаться, но на примере келлов становится ясно, что убежать, чтобы не стать орудием в его руках, тоже невозможно?
— И он тебя понял? — Иван Павлович усмехнулся. — Вопрос-то замысловатый и общий, без «определенного субъекта», или как там этот электрический гений еще выражается?
— Понял, — Курилович кивнул. — Даже пустился в несвойственные рассуждения. Ответил, что, если нельзя победить или убежать, следует противника обмануть.
— А если он хитер? Например, как все люди и даже суперкомпьютеры, вместе взятые?
— Вот тут-то «Вектор» меня и удивил. Он ответил, что сделать это следует, поступив вопреки логике и здравому смыслу.
— Это как раз очень логичный ответ, что тебя удивляет?
— Возможно, ответ логичный, но очень уж нехарактерный для «ВТ».
— Он же самообучающийся прибор?
— Да, но… кто его научил такому? Кто подбросил ему мысль о том, что уйти от всемогущего врага можно по неким лабиринтам-тоннелям из противоположных по сути оболочек сознания различных людей? Если человек владеет искусством реального, глубокого перевоплощения и способен проникать в души окружающих до самого дна, то он может стать кем угодно, а затем неожиданно сменить ипостась. То есть стать сначала убийцей-Призраком, а затем безгрешным священником, или проходимцем-аферистом, а после безвольным обывателем… Ну, а если он умеет менять еще и внешний облик… Так можно запутать любого наблюдателя, главное, выдержать темп самому. В случае с Соловьевым все развивается именно так. Для начала «гонки отрыва» он выбрал личность наемника — прямую противоположность ему прежнему.
— И долго он будет так
«отрываться»?— Трудно сказать. Возможно, до того момента, пока противник, грубо говоря, не «потеряет нюх» или не начнет нервничать. В обоих случаях враг может совершить какую-то ошибку, показать свой истинный облик или продемонстрировать на доступных примерах свой образ мышления. Вот тогда его можно будет атаковать.
— Как?
— Это уже вопрос Соловьеву. Хотя вряд ли у него есть точный ответ.
— Не знаю, почему, но мне кажется, что Андрей в чем-то ошибся, — Сноровский с ожесточением потер лысину. — Вот понимаю, что ему, наверное, виднее, но все равно остается какое-то чувство досады. Как будто вижу, что человек ошибается, и вроде бы могу ему помочь, но он сам того не хочет. А мне за него обидно, как может быть обидно за спивающегося родственника… близкого человека. Да-а… Но ты же не только об этом хотел поговорить, так, Федя?
— Да, меня беспокоит, откуда у «Вектора» взялись эти мысли?
— От хозяев?
— Вы же знаете его хозяев. Им некогда заниматься отвлеченным теоретизированием.
— Тогда откуда? Ты-то что думаешь?
— Может быть, от самого Андрея? Чтобы предупредить нас о нецелесообразности поисков…
— Возможно, — согласился Иван Павлович. — Только вряд ли он не понимает, что мы имеем на эту тему собственное мнение и никакие намеки нас не остановят. Он знает, что нам потребуются весомые доказательства его правоты. Где они? Горы трупов? Так это не аргументы и вообще не из этой оперы. Какая еще польза от его перевоплощения?
— Тогда это может быть кто-то, кто хочет, чтобы мы его остановили. Например, противник.
— Будет забавно, если противник окажется вовсе не чертом, а как раз ангелом. Но примем по умолчанию, что Андрей все-таки «хороший». Что же тогда делать?
— Вам же сказано — искать! — голос прямо-таки прозвенел, словно удар колокола, прямо в сознании обоих «управленцев».
— Вот опять, — Сноровский украдкой взглянул на потолок. — Ты слышал?
Федор повертел головой и испуганно кивнул.
— Это… балахон? — прошептал он.
— А вот поди разберись! — зло ответил Иван Павлович. — Без бутылки и не поймешь, кто это шепчет тебе в мозг! Однако я осмелюсь предположить, что и «Вектору» нашему нашептано тем же голосом. Так, невидимка?! Эй, что, слабо ответить?! Ну, и черт с тобой! — Он указал на телефон: — Твое рабочее место, Федя. Не боишься один оставаться?
— Я…
— Вот и хорошо, — Иван Павлович хлопнул его по плечу. — Кто может ударить, тот бьет, а не нашептывает. Так что не дрейфь. — Он снова взглянул на потолок. — Бесплотные голоса — бесплотные руки…
Он не стал уточнять, что этим самым бесплотным рукам под силу вкалывать людям цианид и расшвыривать их как кегли…
Заказчик должен был появиться в условленном месте ровно в девять вечера.
Призрак не любил новых деловых партнеров и связывался с ними лишь по рекомендации проверенных почитателей своего таланта. Но для этого человека ему пришлось сделать исключение. За первое задание новый поклонник заплатил Призраку в два раза больше, чем расточительный Оборотень. Отказываться от таких сумм было неразумно. Цена второго задания возросла еще в два раза, но любознательный субъект поставил условие — для передачи денег встретиться лично. Призрак честно предупредил наивного заказчика, что не оставляет в живых людей, которые могут сопоставить его внешность с прозвищем, но тот настаивал.