Бой с тенью

Пашков распечатал свежую резинку и взглянул на часы.

— Ну, я могу позвонить кое-каким консультантам, профессору одному… только за просто так ничего не делается…

— Это понятно. Вызывай.

— И что мне им сказать? Тут ведь криминалом ко всему прочему попахивает…

— Сколько они берут за консультацию с последующей операцией?

— Кто как…

— Вызывай того, кто подороже… две цены.

— Вы, видимо, слабо представляете себе, что такое одна цена, — скептически заметил Пашков.

— Володя, не утомляй, — оборвал его Иван Павлович. — Пятьдесят хватит?

— На всех, — доктор кивнул.

— Тебе отдельно подкинем…

— Тогда и в сорок можно уложиться. Они еще и со своими инструментами приедут.

— Иван Павлович, — позвал из палаты Бондарь. Опергруппу «тунгусов» возглавлял лично он.

— Что, Тима? — Сноровский подошел к двери палаты и заглянул внутрь. — Точно здесь? Пашков!

— Что вы кричите? Ночь же! — в коридоре появилась пожилая медсестра. — Не на базаре находитесь. В больнице.

Путь ей преградил один из бойцов.

— Идите, мамаша, куда шли…

— А я на свое рабочее место шла! — медсестра попыталась пройти мимо воина, но тот вытянул руку и равнодушно развернул ее в обратном направлении.

— Ты что это руки распускаешь, паршивец! — взвизгнула сестра.

— Тихо, Элеонора Карловна, прошу вас, — взмолился Пашков.

— Что это за типы, Владимир Яковлевич?! Это за тем подстреленным приехали?! Добить?

— Элеонора Карловна!

— Развелось их тут, особенно после «черного ноября»! Безобразие! Чего вам неймется-то?! Только начал народ по-человечески жить, так нет — войну затеяли! Но и войну вроде бы перетерпели, а лучше не стало, снова, как в перестроечные времена, — одни бандиты кругом! Ушел ваш раненый! Вот только что мимо меня проковылял через черный ход…

— Дохлый, Панкрат, быстро! — приказал Бондарь, и двое «тунгусов» метнулись в сторону черного хода.

— Как же так, Володя? — Сноровский незаметно прижал Пашкова плечом к стене. — Пуля в башке, а он просто взял и куда-то ушел…

— Вера, — спокойно позвал доктор, — будь любезна, принеси снимок, там, над моим столом в зажиме висит, еще влажный… там рентгенограмма черепа только одна, не перепутаешь…

Вера действительно принесла снимок очень быстро.

Иван Павлович рассмотрел его на просвет и хмыкнул.

— Пуля…

— Пять, сорок пять, — добавил Бондарь. — Точно его физиономия?

— А ты не видишь? — Пашков усмехнулся. — Тогда прочти, что внизу написано.

— Написать можно что угодно…

— А мне это надо?

— Как же он тогда умудрился уйти?

В коридоре вновь объявился запыхавшийся Дохлый. Он сглотнул вязкую слюну и развел руками:

— Нет его… нигде… трщ капитан… Панкрат там на дверях остался, а Логинов пошел территорию проверять, только темно…

— Вот. Не просто уйти, а еще и убежать, — добавил Сноровский, указывая на воина.

— Слушайте, Иван Павлович, кто у нас спец по всяким тарелкам, келлам и прочей фантастике? — Доктор высвободился из-под его плеча. — Вы и объясняйте, почему человек вместо того, чтобы сыграть в ящик, играет с вашими бойцами в прятки…

Сноровский поджал губы и перевел взгляд на Веру. Та смотрела куда-то дальше по коридору, мимо него, «тунгусов» и о чем-то шепчущихся Феликса и Федора. Иван Павлович проследил за ее взглядом и уставился на торцевую стену. Кроме поясняющих табличек со стрелками, вправо — в боковой коридорчик и влево-вверх — на лестницу, на стене не проступало никакой полезной информации. Вера тем не менее не отрывала от нее глаз, словно читала на окрашенной поверхности какие-то слова.

— Ве-ра, — негромко обратился Сноровский, — ты что-то увидела?

Девушка перевела стеклянный взгляд на директора и нездорово улыбнулась.

— Я, может быть, ошибаюсь…

Иван Павлович встал рядом с ней и тоже взглянул на стену. Обычная оштукатуренная поверхность, вымазанная голубенькой краской. Ну, разве что не стандартной, отечественной, а импортной — все-таки частная клиника. Сноровский сделал несколько шагов к стене и склонил голову набок.

— Что? — спросил Бондарь. — Опять чертовщинка?

— А вот сам взгляни, — предложил Иван Павлович. — Элеонора… э-э… Карловна, можно вас на минуточку?

— Да… — медсестра подошла и, нервно поправив накрахмаленную шапочку, встала в ряд с гостями.

— Черный ход — это где?

— Вы шутите?! — она указала на стену. — Вот же он!

— Вы его видите?

Женщина сдавленно усмехнулась и покачала головой.

— Нет… но… я не понимаю…

— Это не страшно, — успокоил ее Иван Павлович. — Дохлый, ты отсюда выбегал?

— Так… это… нет, направо, потом налево, стеклянный такой фасад, а в нем дверь…

— Там летний сад и выход во дворик для прогулок, — пояснила медсестра, — а черный ход с пожарным щитом и дежурным освещением здесь, все, как полагается…

Она снова вытянула руку, указывая на стену, но тут же отдернула ее, будто обожглась.

— И ведет он, естественно, не во внутренний дворик, а на улицу, — закончил Бондарь. — Теперь все ясно. Вот так он и действует. Поэтому его никто не мог поймать.

— Нет, он же телепат, такие фокусы не по его части, — возразил Сноровский.

— Какие — такие? — поинтересовался Тимофей, приближаясь к стене. Недолго думая, он погрузил руку прямо в препятствие и вынул из стенки красное ведро. — Ваше? — он обернулся к медсестре.

Та охнула и попятилась, судорожно отмахиваясь, словно от роя назойливых мух.

— Хм, — Иван Павлович тряхнул головой. — Он растет — не угонишься. Так и до массового гипноза дело может дойти. Ну, в смысле, в масштабе страны…

— Вряд ли он полезет в президенты, — Бондарь повесил ведро на пожарный щит.

— А-а… — Пашков удивленно поднял брови и указал на черный ход. Дверь, щит, лампочка — все было на месте.

— Ага, — Сноровский похлопал его по плечу. — Иди, Володя, выпей, чтобы так не волноваться.

— Я завязал, — доктор вынул из кармана халата плоскую бутылку с коньяком и вручил ее Дохлому, — помянешь вместо меня…

— Кого?! — воин вздрогнул и выронил бутылку. — Что, еще кого-то потеряли?!

— Сам бы я ее разбить не смог, — ответил Пашков, с сожалением глядя на осколки. — Все, теперь точно завязал…