Бояринъ из куна-чакры 2

Профессор поражен. Пророческий дар встречается среди магов крайне редко, и даже его огрызки — величайшая ценность.

— Столько талантов в одном человеке! — качает головой профессор. — Кто же тогда ваши родители?! Хотелось бы задать им парочку научных вопросов! Нет, я не претендую на тайну, но отмечу, что они поистине выдающиеся маги!

— Да это как раз уже не тайна! — легкомысленно отвечаю я. — Папа — Светлейший князь, двоюродный брат нашего императора, мама — родная сестра императора. Но их обоих уже нет в живых, так что ваши вопросы…

Вскакиваю и придерживаю профессора за плечи. Вот уж не предполагал такого эффекта, старичок чуть не кончился прямо тут от переживаний. А я что? Все, значит, всё про меня знают, покушения планируют, а мне даже воспользоваться нельзя преимуществами собственного происхождения? Да ну нафиг!

— Ничего-ничего, мне уже лучше, — бормочет профессор. — А… вы можете подтвердить свои слова?

Я безрадостно усмехаюсь.

— Господин профессор. Ну вы же сами понимаете. Если б я мог подтвердить, то сейчас сидел бы на троне. В последнее междуцарствие сильно попутали с очередностью наследования. Ну, вы лучше меня знаете, как появляются особы с тайной происхождения.

— Да-да, конечно, понимаю…

И профессор удаляется нетвердым шагом. Ну да, не каждый день узнаешь, что надсмехался над возможным императором России.

Провожаю его насмешливым взглядом. Дело сделано. Тайна озвучена, информация сейчас вырвется из академии и полетит в Москву быстрее баллистической ракеты. И эффект произведет сравнимый. Опасно, крайне опасно для нас всех, но мне требуется, чтобы император наконец определился с нашим семейством. Для чего — не знаю, но чувствую, что времени мало. А император, по слухам, склонен тянуть, выжидать и рассчитывать на то, что само как-нибудь рассосется — и обычно так и случается. Усилиями Третьего тайного отдела все рассасывается. Но мы для жандармов слишком сильны, мы не рассосемся.

И как многозначительное многоточие в этом бестолковом дне — на выходе из академии меня дожидается ассистентка профессора. Не то чтобы она кричит об этом, просто стоит и смотрит на площадь, но по ее гордо вздернутым плечикам отчетливо вижу — ждет.

Подхожу и вежливо интересуюсь, не могу ли чем-то помочь.

— Да даже и не знаю, — говорит она, разворачивается и смотрит на меня в упор своими холодными наглыми глазами. — Я вообще-то сейчас решаю, стоит ли мне возвращаться домой. Как я понимаю, ты сегодня за магическую мину вынесешь клан Вассерманов. А я при них живу. Бедной родственницей. Не хотелось бы проснуться под обломками.

Смотрю на нее и впервые не знаю, что делать с красивой девушкой. Она мне нравится, очень нравится. И самым естественным решением является взять ее за руку и привести в свой клан. Такие девочки мне нужны!

Только я уже брал ее за руку. Там, в аудитории. И слился с ее сознанием на пару мгновений. Не специально, просто так получилось. И теперь я кое-что о ней знаю.

Передо мной стоит и спокойно ждет моей реакции прелестная дочь иудейского народа Голда Бовина. Внучка главы Третьего тайного отдела. Незаконнорожденная. Тем не менее любимая дедом. И что делать?

Глава 18

Французы уверены: когда не знаешь, что делать с девушкой, не подходи. А подошел по глупости — не усугубляй, уходи. Вполне рабочее правило, в Сорбонне не раз убеждался. И на французском очень красиво звучит, коротко и, э… лапидарно, во какие слова знаю. Старый Донец, конечно, не Франция, здесь немножко другие традиции, за нерешительность с дамами запросто поднимут на смех, но прекрасные дочери иудейского народа — они у нас почти что иностранки, так что с ними можно по-французски, куртуазно. Молча разворачиваюсь и…

И остаюсь на месте. Потому что Голда Бовина с самым безразличным видом пытается вытащить из кармана мой ти-фон. Заклинание Бытовой магии, довольно низкого уровня. Кстати, на основе слабого подобия левитационного дара, но бытовики не понимают, какой силой владеют. Используется в основном, чтоб достать закатившееся под диван колечко с бриллиантом, но и в воровском деле полезное, если натренировать.

А девушка натренирована.

У нее получилось бы с любым другим человеком. Но я-то не человек. В борьбе за жизненное пространство я всегда настороже и чувствую шевеление любой волосинки на теле, по-другому на болотах не выжить. А тут — ти-фон тащат. Нагло.

Перехватываю ти-фон в воздухе и смотрю вопросительно. Вообще-то Голда крупно попалась. Ти-фон в наше время — это всё. Банковская карта, кошелек, ключ от дверей в дом, где денежки лежат, ключ от машины… взрывчатка в особых случаях. За кражу ти-фонов простолюдинов садят, как за кражу в особо крупном размере. А магов… даже и не знаю, тут индивидуально. Обычно убивают на месте, как и всех покусившихся на клановое имущество. Ну а если покусившийся сам способен тебя убить, то… в любом случае, это очень серьезно. Это — нападение на клан.

Но Голда, как истинная дочь своего народа, умеет держать безразличное лицо в любой ситуации. Потому их так много в журналистике, этих голд. Как пишут восторженные почитатели — «она умеет держать удар, она профессионал, да!».

— Мадемуазель Бовина, этот подготовишка вам докучает? — раздается сбоку вежливый голос.

Ну надо же — юнкер. Им что, мало? А башку оторвать?!

Потом до меня доходит, что юноша один. Группа поддержки за спиной не маячит, только замедлили шаг несколько старшекурсников, но это обычное любопытство. Понятно, воздыхатель. Так-то прекрасная аспирантка достойна всяческого обожания, но как бы мальчик не наделал глупостей из-за ее красивых глаз.

И прежде чем он бросил мне формальный вызов, аккуратненько беру его невидимыми Когтями за горло. Нежно этак. Потом усиливаю нажим и возвращаю ти-фон в свой карман. Юнкер невольно приподнимается на, так сказать, пуанты и круглыми глазами таращится на происходящее. У него не укладывается в голове, что прелестная и небедная девушка может быть воровкой. Да она и не такая. Уверен, спроси ее сейчас прямо, так и заявит: «Я не такая!»

— Всего лишь повод для непринужденного знакомства, истинные дворяне такое стараются не замечать, — небрежно бросает она. — Если они — воспитанные.

Даже так? А ничего, что ти-фон — мой рабочий инструмент, мои деньги и мой ключ? Ей точно место в журналистике!

Но вслух я говорю иное:

— Можно было просто прийти в гости. Необязательно опускаться до воровства.

Она презрительно передергивает плечиками и удаляется. Судя по направлению — к ближайшей кафешке. Что, действительно бедная родственница, в резиденции за стол не пускают? Тогда странные у них традиции, у этих Вассерманов.

Отпускаю юнкера, в задумчивости провожаю стройную фигурку взглядом… и не иду следом, как она надеется, а подзываю такси. Уже отъезжая, слышу, как один из старшекурсников говорит укоризненно приятелю: