Боярышня Дуняша

царевна из Палеологов. И ослепленная злобой и неприязнью старая княгиня сейчас изводит не

только неугодную ей жену сына, но и своего внука! Палеолог пойдет на всё, чтобы на трон сели

её дети, а не пасынок.

Вот так-то!

Дуня с ужасом посмотрела на Наталию и та, словно угадывая незавидную судьбу своей

покровительницы, осевшим голосом велела:

— Говори! Не молчи!

Дуня кивнула, но начала издалека, не имея сил напрямую обвинить старую княгиню в

затеянном ею душегубстве:

— Около двухсот лет тому назад был отравлен император латинской империи. Он принял

отраву из рук того, кому доверял. Знал ли соратник и друг, что даёт яд своему покровителю, я

не знаю. Летописцы пишут, что его смерти хотела жена, а вот соратник всего лишь выслушал

историю о том, как она скучает по мужу и просит его угостить вином, в котором есть её слезы.

Наталия охнула и закрыла рот рукой.

— Генрих Праведный! — продолжила девочка. — Его травили дважды. Первый раз ему дал

яд брат одного из его королевских лекарей.

— Боже!

— Да, как правило яд дают те, кому доверяют. Но Генриха вылечил другой лекарь, а злодея

не нашли. Второй раз яд был нанесен на нож Генриха и когда он резал хлеб, то яд остался на

нём.

— Как же так… какое коварство нанести яд на нож!

— Слушай дальше. Был, — тут Дуня замялась, так как о предыдущих героях она узнала от

старух-сказительниц, а вот герой её следующего поучительного рассказа ещё не родился и

узнала она о нём из исторического сериала, но ради воспитательного эффекта…

— Так вот, друзья короля заказали ему книгу в подарок, и он был счастлив принять её. Вот

только мастер, изготавливающей эту книгу был подкуплен недоброжелателями и пропитал

каждую страничку ядом. Король слюнявил палец, чтобы пролистнуть слипшиеся страницы и по

чуть-чуть принимал яд.

Бледная Наталия с ужасом смотрела на Дуню.

— Зачем ты мне всё это рассказываешь? — срывающимся голосом выдавила она.

— А ты не догадываешься? Ты же умная женщина, а позволила себя запутать тем, от кого

никогда не было добра Марии Борисовне.

— Они не посмеют… — боярыня так сильно замотала головой, отрицая подозрения, что

покачнулась. — …всех казнят…

Дуня приподнялась на цыпочки и смотря в глаза Наталии, вкрадчиво спросила:

— А если посмели? — и совсем тихо задала новый вопрос:

— Кого первым признают виновным?

Наталия открыла рот и захлопнула. До неё дошло, что именно её сразу вздернут на дыбу!

— Но я молчать не стану… — нашла силы просипеть она.

— И что?

Наталия тяжело задышала, не понимая того, что ей хочет сказать девочка, но та объяснила:

— Аграфену тихо удавят, а того, кто её послал… — едва слышно шептала Дуня. — Разве

князь поднимет руку на мать?

— Ты… — Наталия отступила и схватилась за горло, а Дуня осуждающе посмотрела на неё и

с горечью произнесла:

— Разве ты никогда не слышала, как боярыни сплетничают о злодеяниях? Мачехи травят

падчериц и пасынков, чтобы не делить наследство со своими детьми; свекрови сживают со

свету нелюбимых невесток…

Глаза Наталии округлились и наконец-то в них мелькнуло полное осознание происходящего.

У неё словно пелена с глаз пала!

— Ты права. Господи, какая дура! Чуть своими руками… Но что же делать? Отказаться?

Нет! Надо перехитрить!

— Взять видоков к ворожее? — спросила Дуня.

— Видоков? Да! — хищно ощерилась Наталия. — А завороженный пояс я заставлю

примерить саму ворожею!

Дуня одобрительно кивнула. Молодец, Полуэктова, соображает! Но тут Наталия растеряно

спросила:

— А если… а если яда не будет?

— Ворожея спокойно примерит пояс, а ты видокам скажешь, что твоя служба такова, что

должна всё сто раз проверить. Кому как не тебе выяснять во что княгиню хотели втянуть и

избегать любых рисков. Так что больше уважать тебя будут.

— Да, так будет хорошо. А если яд медленный?

Дуня не стала говорить, что ворожея в этом случае выдаст себя нервозностью. Наталия сама

сообразит по ходу дела, а вот совет дать может:

— А ты принюхайся… запомни запах пояса до того, как отдаешь и сравни с тем, каким

получишь его. Если его чем-то пропитали, то это в любом случае риск для тебя и княгини.

Пусть ворожея на себе проверит своё волшебство и беременеет под твоим доглядом.

— Господи, за что мне это? Может,ты ошибаешься?

Дуня чуть не сплюнула — Наталия показалась ей более рассудительной! Уж понять-то, что

они с молодой княгиней уже попали в жернова она должна была. И Дуня рассердилась.

— Я ошибаюсь, а ворожея настоящая? — грозно спросила она.

— Да, — выдавила из себя женщина.

— И поносив поясок, княгиня забеременеет? — скривив губы в презрительной насмешке, уточнила девочка.

— Да, — пряча глаза, пролепетала Полуэктова.

— А мужа нет и долго ещё не будет.

— Э-э-э…

— Он приезжает, а она дите под сердцем носит, радость-то какая! — ядовито восхитилась

боярышня.

Наталия открыла и закрыла рот, а потом с досадой пожаловалась:

— Как околдовала меня эта Аграфена!

— Может, и околдовала, — подтвердила Дуня, — говорила она с тобой, словно ручеёк

журчал, мягко, даже немного напевно, как будто убаюкивала.

— Ведьма… я её… — Наталия сжала кулаки и рванула куда-то.

Дуня побоялась громко окликать её. И так они здесь задержались, а ведь тут не часто, но

ходят… Дуню пробрал холодок.

Вот она влипла!

Они говорили тихо, но всё же посторонний мог разобрать, о чём речь, если близко