Боярышня Евдокия 4

Боярышня округлила губы, чтобы ойкнуть, но воздержалась. Ожидающие её слова княжич с товарищами насмешливо смотрели на неё. И тогда она решила, что от церковных иерархов легче отбиться им, а не ей! Дуня подарила юным витязям свою самую очаровательную улыбку и совсем с другой стороны подошла к своему делу:

— А хотите, я научу вас делать царскую плинфу?

— Царскую? — удивился княжич.

— Почему нас, а не мастеров? — подозрительно спросил Алексашка свет Афанасьевич.

— С чего бы? — усмехнулся Никита.

— Отвечаю всем и сразу, — снисходительно произнесла Дуня. — Сегодня у меня дружеское настроение и я готова немного потратить на вас время, чтобы передать сокровенные знания наших предков! — она с удовольствием оглядела задумавшихся парней и понизив голос, добавила: — От нас это скрывали, но я узнала, и всё вам расскажу!

— Кто скрывал? — насупился княжич, в то время как Милослава закрыла ладонью глаза.

— Ну, у нас мало, что ли, врагов? — точно так же насупившись, чтобы оставаться с княжичем на одной волне, задумчиво протянула она.

— Ну и что ты узнала? — недоверчиво спросил Александр Афанасьевич, а Никита подмигнул ей.

— Словами сказать не могу, потому как заветное слово надо знать, чтобы рассказать, а вот показать, что надо делать…

— То есть мы сами должны всё делать, чтобы узнать? — опешил княжич и оглянулся на товарищей.

— Ну, я ж об этом с самого начала говорю! — устала от необоснованного недоверия боярышня. — Явите молодецкую удаль, чтобы узнать секрет изготовления царского кирпича!

— Врешь, небось? — опять выступил Алексашка.

— А тебе секрета не открою! — вызверилась Дуня. — А бате твоему скажу, что ты дурак и обижал меня! Уж он тебе всыпет! И невесте твоей скажу, что ты отказался от наиважнейшего секрета по обогащению, боясь ручки свои запачкать.

— Дунь, ну чё ты? Я ж просто так.

— Это ты своей семье потом скажешь, что просто так Дунечку Доронину обижал, а она терпела-терпела, да не вытерпела!

— Дунь? Ну прости меня, — заканючил Александр, поняв, что боярышня не на шутку разобиделась. — Я ж не знал, что ты серьёзно.

— Будешь делать всё, что я велю? — строго спросила она.

— А вдруг ты…

Дуня ожгла его свирепым взглядом, и он кивнул.

— Значит, не будем терять время! — оживилась она. — Переодеваемся в простое и за работу!

— Евдокия! — окликнула её мать. — Ты ничего не забыла?

— Чего?

— Гостей покормить?

Она вопросительно посмотрела на княжича:

— А вы разве ещё не поели?

Иван Иваныч смерил её задумчивым взглядом и ответно спросил:

— А ты разве ещё не расписала мне сказки и новостные листки, как я тебе велел?

Дуня моргнула, улыбнулась и, хлопнув в ладоши, взялась хозяйничать и угощать дорогих гостей разносолами. И правда, чего торопиться, если работники для устройства её кирпичного заводика уже нашлись.

Глава 3.

Спала Дуня отлично! Вчера Ванечка успел похвастать перед княжичем своим войском:ребятня несколько раз маршировала перед ним туда-сюда, а Дуня учила Ивана Иваныча принимать парад.

Все много смеялись, подтрунивая друг над другом, особенно когда Ванюшка проводил строевую подготовку с бояричами Александром и Никитой. А дальше все гурьбой умчались смотреть место для мужской берлоги.

Дуня же была занята делом. Она села записывать сказку и рисовать к ней картинки. Несколько раз её отвлекала болтовня княжьих воев о появившемся на Москве старце, принесшего горькую весть, что людей ждёт гнев господний, если не прекратят подниматься в небо, изучать состав земли, лечить человека и прочее. Дуня даже вылезла из окна, чтобы посмотреть, насколько серьёзно вои обсуждают слова старца.

— А ещё, — сразу же донеслось до неё, — у него в руках из ниоткуда появлялся белый голубь!

— Святой человек, — крестясь, заахали слушатели.

— И наложением рук он может исцелять! Потому и говорил, что всё в руках божиих, а лекари не нужны.

Евдокия поискала глазами, чем бы запустить в разносчика сплетен, а тот вдохновенно баял:

— Бабе одной лик от прыщей очистил, так она ему в ноги упала. Калечному на паперти ногу отрастил без всяких ухищрений. Только и спросил : молится ли он? Верует ли всем сердцем?

— Вона как!

— А тот отвечает, что верует, и старец молвил, что по вере его будет чудо.

Дуня не стерпела и бросилась вон, чтобы разоблачать и просвещать, но на полпути остановилась, понимая тщетность. Тут надо бы что-то другое и не менее яркое, показательное, а не словами разбрасываться. Она вернулась в светелку, вновь выглянула в окошко и покосилась на кувшин с водой.

«Эх, охладить бы дурачин!» — мелькнула озорная мысль, но взгляд скользнул по конфетам из сухофруктов и подумалось об обжорстве с неминуемым кариесом. Дуня схватила горсть упакованных в бумажные пакетики сладости и кинула ими в воев.

— Божья благодать, воины! — известила она их, косясь на оставшиеся конфеты и со вздохом отодвигая их подальше от себя.

Мужчины поклонились, зашуршали бумажками, а Дуня задумалась о фокусах, которые проделывал старец, потом переключилась на сказки и не заметила за работой, как прошёл день. И вот настал новый.

Боярышня наспех перекусила и побежала готовить рабочий инструмент для своих работников и договариваться о битой керамике, которую намеревалась истолочь в пыль и впихнуть в сырую глину для придания ей жароустойчивости. Когда под её руководством всё было приготовлено, она ворвалась в горницу и удивилась:

— А вы чего тут сидите? Я вас жду-жду…

Княжич с бояричами сидели за столом, ведя неторопливую беседу, но при её появлении недовольно поджали губы.

— Чё это вы? — с подозрением уставилась она на них и проверила свою одежду.

На ней был новенький восточный костюм, состоящий из шальвар, укороченного платья с жилеткой, и хитро повязанный платок на голове. Конечно, всё расшито,и туфельки тоже с вышивкой и маленьким помпончиком на носке. Немножечко необычно для московской боярышни, но не шокирующе.