Бойцовые псы

Канищев тряхнул головой, будто избавляясь от наваждения. Каморин внимательно на него смотрел.

— Когда видел в последний раз братьев Мишаковых? — спросил он негромко.

— Дмитрий уже уехал, — сказал Канищев. — Ментов осталось двое. Один был ранен…

— Плохой выстрел? — нахмурился Каморин. — Ты же говорил — редкий стрелок.

— Он попал ему в голову, но тот надел каску под шапку. Похоже, менты к тому времени уже просчитали, на кого именно идет охота. Поэтому последний по списку братьев Мишаковых сидит теперь дома и не высовывается.

— Да? — Каморин присвистнуд. — Наверно, жена эта мишаковская хороша, если вокруг нее такие страсти, как ты думаешь? Ты видел её?

Канищев ответил не сразу. Чёрт его поймет… Сам не знает, чего хочет. Одни бабы на уме. Особенно с тех пор, как Нина, дежурная врач «скорой», отказалась выйти за него… У Каморина потом бывали бабы получше, но, видно, не сможет избавиться от унижения, пока своего не добьется.

— Что ты там бормочешь? — подозрительно спросил Каморин, откупоривая банку пива. — Так стоит она того или нет?

— Вам бы лучше держаться от нее подальше, — усмехнулся Канищев. — А то и вас пристрелит…

— Заинтриговал, ничего не скажешь… — засмеялся Каморин. — Вот пройдут выборы, привезу сюда Нину, пусть поддерживает огонь в семейном очаге, в депутатской квартире, а сам займусь этим вопросом… Как подумаешь иной раз, сколько хороших баб, особенно здесь, в Москве, и всё мимо рта… Ладно, теперь о серьёзном. — Он взглянул на часы. — Отсюда из машины сможешь позвонить Мишакову? Хорошо бы с ним встретиться до твоего заказчика.

Канищев тоже посмотрел на часы:

— Еле успеваем, Павел Романович, здесь не любят опаздывающих…

— Соврёшь что-нибудь, — отмахнулся Каморин, — скажешь, самолет опоздал.

— Это вы скажете, а не я… И учтите, он уже знает, что ваш самолет приземлился минута в минуту.

— Тебе откуда это известно?

— Поживите здесь с моё, — хмыкнул Канищев. — Наверняка его помощники уже знают, что вы благополучно приземлились, и засекли время, когда вы сели в мою машину. Поэтому стоит вам куда-нибудь по пути заехать, как они это поймут по вашей задержке. А если будете врать про опоздание самолёта, с вами откажутся иметь дело.

— Плевать! — зло сказал Каморин. — Они ещё будут диктовать мне правила поведения… Я им нужен больше, чем они мне. У кого лучшая на сегодня команда? Кто еще умеет работать чисто, как я и мои люди? Поэтому они обратились ко мне, а не я к ним. Звони Мишакову. Я должен его увидеть и обо всем предварительно договориться.

— Вы хотели сначала увидеть его жену, — напомнил Канищев.

— Сначала мне нужен он, — раздраженно сказал Каморин. — Она подождёт. Если того стоит.

— Может, заодно позвонить заказчику? — спросил Канищев спустя несколько секунд, когда начал набирать одной рукой номер телефона квартиры, где остановился Костя Мишаков.

— Его телефон не может прослушиваться? — спросил Каморин.

— Не думаю. Ведь отпустили же его брата, у которого оказалось железное алиби.

— Эта штуку с братцем они неплохо придумали. Хотя во второй раз может не сработать, — задумчиво сказал Каморин. — Надо бы запомнить. Вдруг еще раз пригодится… Что, не отвечает?

— Алло, — послышался голос молодой женщины, — вам кого?

— Это Канищев Евгений Семенович. Здравствуйте, Таня. Вы меня помните?

— Да, здравствуйте. Вам Костю? Он сейчас спит. Отдыхает после ночной смены.

— Понятно. Придётся разбудить. Дело срочное.

— Я попробую.

…С Костей они встретились через полчаса на Тверской и остановились после небольшой прогулки возле памятника Пушкину. Далеко от машины отходить не стоило…

— Давно я здесь не бывал, — сказал Каморин, глядя на Пушкина. — Но ничего. Скоро слух обо мне пройдёт по всей Руси великой. И назовёт всяк сущий в ней язык.

И покосился на Костю. Тот настороженно молчал и безучастно смотрел в сторону. Его обветренное лицо казалось воспаленным, глаза покраснели от недосыпа.

— Присядем. — Каморин указал на свободную скамью. — Надеюсь, здесь нас никто не станет подслушивать. Думаю, после той интересной двухходовки с братом за тобой никто не следит?

Костя молча пожал плечами.

— Павел Романович в Москве только до вечера, — напомнил Канищев. — У него к тебе есть интересное предложение.

— Смотря какое… — отрывисто сказал Костя.

— А твой братец повежливее будет, — сощурился Каморин.

— Не у него это случилось, — продолжал в том же тоне Костя. — А у меня.

— Винтовка хорошая? — поинтересовался Каморин, придержав рукой Канищева, собравшегося что-то сказать. — Осечек не дает?

— Пока не было, спасибо…

Ну как знал, подумал Костя. Придется отрабатывать. Затем и приехал… Евгений Семенович верно нас предупреждал. Мите что… Дело сделал и домой отвалил. А тут ещё неизвестно сколько торчать.

— А сейчас, значит, караулишь тех, кто остался? — допытывался Каморин. — А они от тебя прячутся?

Костя не ответил, только коротко взглянул на Канищева.

— Да, это Евгений Семенович тоже мне рассказал, — кивнул Каморин. — А как же иначе? Если у меня просят снайперскую винтовку, да ещё с ночным прицелом, могу я знать — кому и зачем она предназначена? Вот только когда узнал, когда понял, что дело святое…

Костя молчал. И по-прежнему смотрел в сторону.

Его бы подкормить, дать отоспаться, подумал Каморин. Но сначала дать то, в чем он больше всего нуждается.

— И вот так день и. ночь караулишь их, а они, сволочи, сидят и нос не высовывают? А менты их караулят, стараются тебя выследить, так?

— Короче, — глухо сказал Костя. — Что от меня требуется?

— Пока ничего… — пожал плечами Каморин. — Просто хочу дать один совет.

Канищев удивленно посмотрел на него, но ничего не сказал. Его дело было присматриваться к окружающим. Нет ли чего подозрительного… Время от времени мужчины с поднятыми воротниками, стоявшие с цветами у памятника и, казалось, посматривающие в их сторону, подхватывали своих опаздывающих девушек и быстро уводили их в сторону метро либо вниз в сторону Кремля… Позавидуешь, подумал он.