Бойфренд для Цесаревны

— Если всё так, как вы говорите, то мой нижайший вам поклон. Вы можете вернуться в корпорацию. Прятаться уже не надо будет.

Что один, что второй покачали отрицательно головами.

— Нет, Андрий. — Сказал Андриан Салинас коверкая моё имя на латиноамериканский лад. — Я не вернусь. У меня наконец-то есть семья и даже мой сын уже почти взрослый. Ему 14 лет. Ещё немного и он пойдёт в большую жизнь. И самое главное, есть любимая жена. Да и живу я далеко отсюда. Я приехал сюда только вчера. Меня Кристобаль вызвал. Я отдал свой последний долг Ярославу. Теперь я ничего ему не должен. Я свободен и мне это нравится. Так что извини, Андрий.

Я кивнул.

— Хорошо. Тогда дай мне свой счёт, я перечислю туда деньги.

— Не надо. Деньги мне заплатил ещё твой отец. Достаточно заплатил. У меня всё хорошо.

— А ты, Кристобаль?

— Андрей, на меня посмотри? Какой я работник? Я не хожу уже последние пять лет. Передвигаюсь в инвалидной коляске. И не беспокойся. Твой отец меня обеспечил достаточно.

— Чем же я могу вас отблагодарить?

— Меня ничем. У меня всё есть. — Ответил Андриан Салинас. — И я сегодня же уеду. И всё, на этом всё закончится. Точнее для меня закончится. А вот для тебя, Андрий, всё только начнётся. Так что удачи тебе.

Я посмотрел на Оливеру.

— А Вы? Что мне для Вас сделать?

— Если только возьмёте мою внучку к себе на работу. Она у меня хорошая, умница. Оксфорд закончила с отличием.

Я удивлённо взглянул на внучку. Это была таже мамзель, которая меня пыталась соблазнить. В короткой юбчонке, которая даже трусов не скрывала. Она покраснела. Оливера усмехнулся.

— Не смотри на неё так. Она такое не носит. Юбки и платья предпочитает ниже колен. И вообще, она очень скромная девушка. — Глядя на «скромную» девушку, я захохотал. Она ещё больше покраснела. Я кивнул.

— Хорошо. Я возьму её на работу к себе. Пусть она подойдёт к главному офису корпорации, через пять дней. За пять дней, уверен, мы разберёмся с синдикатом.

Оливера кивнул.

— Хорошо. Она подойдёт. И удачи тебе сынок, разобраться со всем этим.

Я вышел из дома. С собой у меня было две толстых папки с документами. Флэшка с электронным ключом и флэшка с записью собрания членов синдиката. Ли смотрел на меня.

— Андрей, всё нормально?

— Всё нормально. Едем в головной офис.

— Как в офис?

— А так! В головной офис. По дороге я тебе кое-что покажу. А дальше сам решишь, Ли, подчиняться ОКЖ, «РОЗе» иди идти со мной до конца? Ибо это не только дело семьи, это больше моё личное дело.

Перед моими глазами всё ещё стояла семья на фотокарточке, погибшая в авиакатастрофе. Которая вроде бы и чужая мне, а вроде уже и нет…

Глава 34 В осаде

Звонки начались под утро. Первой позвонила Ольга. Это был видеозвонок.

— Алё, Оля!

— Андрей, что это было?

Я ещё на половину спал, поэтому не сразу въехал, о чём она меня спрашивает.

— Не понял, Лёль? Что именно?

— Не прикидывайся, пожалуйста. Ты опять дрался? На тотализаторе? Тебе денег не хватает?

Я зевнул, потянулся. Глянул на часы. Да мать их всех. Время было пятый час утра.

— Лёль, ты знаешь сколько у нас сейчас? Пятый час утра.

— А у нас день. Я звонила тебе, а ты трубку не брал… Не увиливай, Андрей!

— Милая, да при чём здесь деньги?! Просто задрало меня сидеть в офисе и протирать штаны. Решил немного расслабится.

— Расслабится, это значит обязательно драться? Ты себя видел в тот момент?

— Не видел. Зачем? Что я там нового увижу? Протокольную физиономию? Так я и так всё про неё знаю, поверь!

— Я с тобой серьёзно разговариваю, Андрей Самарин!

— И я серьёзно, Ольга Николаевна Романова. Ваше Императорское Величество. Я же сказал, мне надо было расслабится. А как я ещё расслаблюсь? Напиваться в сопли? Нет. И тебя рядом нет, чтобы расслабить, меня как женщина. А другую женщину, кроме тебя я не желаю. А я, между прочим, скучаю и страдаю, от недостатка любви. Я даже в тоске великой, по тебе, между прочим, стихи стал сочинять. Хочешь почитаю?

— О, Господи, Андрей… Я тоже скучаю. Но я же не бегу драться.

— О, это было бы эпическое зрелище, увидеть, как дерётся сама Императрица Всея Руси.

— Андрей, перестань!

— Всё, перестал. Так тебе стихи почитать или в топку их?

— Ты правда сочиняешь стихи?

— Истинная правда, вот тебе крест! — Перекрестился.

— Хорошо, почитай. Считай я буду твоим цензором.

— Для меня это честь, Ваше Величество. Итак… — Я закатил глаза и начал читать:

Я вас любил: любовь ещё, быть может,

В душе моей угасла не совсем;

Но пусть она вас больше не тревожит;

Я не хочу печалить вас ничем.

Я вас любил безмолвно, безнадёжно,

То робостью, то ревностью томим;

Я вас любил так искренно, так нежно,

Как дай вам Бог любимой быть другим.

Замолчал, глядя на Ольгу. Она качала головой.

— Андрей, ты издеваешься?

— Что, плохие? Значит в топку?

— Андрей, ну ты и бессовестный. Это Пушкин, Александр Сергеевич! — Она возмущённо смотрела на меня. Я был сама серьёзность.

— Что, правда Пушкин? Да твою дивизию. То-то я думаю, что-то знакомые какие-то стихи, прямо сами на ум приходят. Лёль, ну милая моя, будь проще. Ну подрался. И что? Небо на землю упало? Зато все посмотрели, какой у тебя бойфренд крутой. Морду в пять секунд любому тиранозавру набьёт. Обещаю и клятвенно клянусь. — Я поднял руку вверх, словно приносил присягу. — Как только Вы, Ваше Императорское Величество, осчастливите меня, раба божьего, Андрея Самарина, женившись на мне, Я не буду больше драться. Исключения, если Вам будет нанесено оскорбление, которое может быть смыто только кровью… На арене. Или в честном поединке.

— Господи, Андрей. Женщины не женятся, а выходят замуж.

— Не в твоём случае. Русская Императрица может только женится, взяв за себя замуж, раба божьего… Ну хорошо, осчастливишь меня тем, что выйдешь за меня замуж. Твоя душенька спокойна, сердце моё?

— Ладно, дрался, пусть. Ты же не исправим. А кто это такая была? Бессовестная и наглая? Ни стыда, ни совести?

— Не понял? Ты о ком?

— О той профурсетке в очень коротких шортах, что ещё чуть и её задница оголится! С которой ты обнимался и даже, хуже всего… Андрей! Ты целовал её!