Бойня

Во всяком случае, это, похоже, было именно то, что он хотел услышать.

Он снова пару раз медленно кивнул, как бы закрепляя договор, и я встал, чтобы уйти. И увидел «дипломат», торчащий из-под стула. Я поднял его и спросил у де Бреску, куда его положить.

— Это не мой, — ответил де Бреску без особого интереса. — Должно быть, это Джеральд Грининг забыл. Он сегодня должен прийти.

Мне внезапно вспомнилась скорбная фигура Валери, достающего бланк прошения из этого самого «дипломата». А когда он выходил из комнаты, в руках у него ничего не было. Когда я сказа об этом Ролану де Бреску, он попросил меня отнести «дипломат» вниз, в холл, чтобы, когда его владелец явится за ним, ему не пришлось подниматься наверх.

Я унес «дипломат» с собой, но, не обладая щепетильностью и сдержанностью де Бреску, отправился не вниз, а в «бамбуковую» комнату.

«Дипломат», неброский и удобный, черной кожи, оказался не заперт.

Внутри не было ничего особо интересного: всего лишь какой-то бланк — похоже, дубликат того, который отказался подписывать Ролан де Бреску.

Бланк был напечатан — плохо напечатан — на обычной желтоватой бумаге, в основном мелким курсивом и, разумеется, по-французски. И не скажешь, что эта бумажка стоит того шума, который из-за нее подняли! Насколько я мог разобрать, про оружие в ней ничего не говорилось, но в ней было много отточий, которые требовалось заполнить. В дубликате пустые места заполнены не были, хотя тот документ, который унес с собой Нантерр, видимо, был готов к подписи.

Я сунул бланк в ящик тумбочки у кровати, а «дипломат» отнес вниз. По дороге я встретился с Джеральдом Гринингом. Мы поздоровались, заново ощутив напряжение предыдущей ночи. Грининг сказал, что не только составил свою «дамбу» заново, но и напечатал документ на машинке и поставил все нужные печати. Не буду ли я так любезен снова расписаться в качестве свидетеля? Мы вернулись к Ролану де Бреску, заново расписались в документе, и я опять заметил, что надо бы сообщить об этом Даниэль и принцу Литси. Я не мог не думать о них. Сейчас они, наверно, слушают про шедевры Леонардо... Ах, черт побери!

— Да-да, — ответил Грининг. — Я так понимаю, что они возвращаются завтра вечером? Вот тогда и сообщите им.

— Да, наверно...

— А теперь, — сказал Грининг, — надо сообщить полиции последние новости.

Он сел к телефону, дозвонился до вчерашнего высокого чина и еще выше, в отдел уголовного розыска. Он признался, что не знает, где теперь Нантерр.

— Как только он появится, мы вам немедленно позвоним! — пообещал он. Я спросил себя, насколько «немедленно» он сможет об этом сообщить, если на этот раз Нантерр появится с заряженным пистолетом.

Однако Ролан де Бреску выразил ему свое одобрение, и я оставил их обсуждать вопрос, как найти де Бреску преемника. Я собрался и вышел в холл, чтобы подождать принцессу. Вскоре она спустилась, чтобы ехать на скачки.

Даусон нависал над ней. Томас, которому рассказали о вчерашних событиях по телефону, уже подгонял машину к подъезду. На принцессе на этот раз были не соболя, а пальто кремового цвета, в ушах — тяжелые золотые серьги, и шапки на ней тоже не было. Она выглядела абсолютно спокойной, но от меня все же не укрылся опасливый взгляд, каким она окинула улицу, сойдя с крыльца на тротуар.

— Главное, — заметила она самым светским тоном, когда мы сели в машину и Томас запер все четыре двери, — это не позволять, чтобы опасность отвлекала тебя от удовольствий.

— Хм... — уклончиво ответил я.

— Вот ведь вас, Кит, она не отвлекает?

— Ну, для меня-то это не просто удовольствие. Я этим живу.

— Ну, значит, не позволять, чтобы опасность отвлекала тебя от исполнения твоего долга... — Принцесса вздохнула. — Вам не кажется, что это звучит чересчур уж напыщенно? По-моему, исполнение долга часто и есть удовольствие. Как вы думаете?

Я подумал и решил, что она, пожалуй, права. Она по-своему была неплохим психологом...

— Расскажите мне про Котопакси! — потребовала она и стала внимательно слушать, время от времени задавая вопросы. Потом мы поговорили про Кинли, ее блестящего молодого скакуна, а потом про другого ее коня, который должен был участвовать в сегодняшних скачках, — Хиллсборо. И только подъезжая к Ньюбери, я спросил ее, не стоит ли Томасу сопровождать ее на ипподроме и оставаться при ней весь день.

— Томас? — удивилась она. — Но он же не любит скачек! Ему там скучно. Правда, Томас?

— Обычно да, мадам, — ответил он.

— Томас большой и сильный, — ответил я, хотя это и без того было очевидно. — А месье де Бреску просил меня проследить, чтобы с вами на скачках ничего не случилось.

— О-о... — обескураженно протянула она. — А что... что вы сказали Томасу?

— Чтобы я следят за французишкой с ястребиным носом и не давал ему задевать вас, мадам, — ответил Томас.

Она успокоилась и улыбнулась. По-моему, она была рада этому. Не знаю, было ли ей известно о том, что Джон Гренди пожертвовал своим субботним отдыхом и остался при Ролане де Бреску, заучив на всякий случай номер телефона местного полицейского участка.

— Они уже знают, что здесь что-то может случиться, — сказал я ему.

— Если вы им позвоните, они сразу приедут.

Джон Гренди, еще очень крепкий для своих лет, ответил только, что ему не раз приходилось иметь дело с буйными алкоголиками и что в случае чего он управится. Даусон, жена которого ушла в гости к сестре, клялся и божился, что никого чужого не впустит. Мне лично казалось маловероятным, чтобы Нантерр еще раз попытался силой прорваться в дом, и все же глупо было бы держать двери нараспашку.

Томас со своими шестью футами тремя дюймами роста вполне мог сойти за телохранителя. Он весь день ходил за принцессой по пятам, она же как будто и не замечала своей тени. Она не захотела отменить свой ленч, на который было приглашено пятеро ее знакомых, и по моему совету попросила их оставаться при ней, что бы ни произошло, и не уходить, разве что она сама их попросит.

Перед первой из ее двух скачек двое из них вышли в паддок вместе с ней, а позади них возвышался Томас. Все трое представляли собой достаточно надежный щит. Садясь на Хиллсборо и выезжая на дорожку, я с беспокойством подумал, что более вероятная мишень скорее всего не де Бреску, а именно принцесса: ее муж никогда не откажется от своей чести ради того, чтобы спасти свою жизнь, но ради спасения похищенной жены... вполне возможно.

Он, конечно, может потом отказаться от документа, подписанного под давлением. Он может отказаться, может устроить скандал, может заявить, что не поддерживает этой инициативы... Тогда производство оружия будет предотвращено. Но это нанесет ущерб его здоровью, и его имя сделается притчей во языцех. «Во всяком случае, — подумал я, — всегда лучше предотвратить беду, чем потом ликвидировать последствия». Интересно, чего я еще не предусмотрел?

Хиллсборо был как неживой. Я еще до старта понял, что сегодня от него толку не добьешься. Я не чувствовал сигналов, какие всегда подает лошадь, когда она готова к скачке. После старта я попытался его разгорячить, но он еле тащился, словно машина, которую забыли заправить.