Бойня
Шрифт:
— Здесь!
— Брезунек!
— Здесь!
— Керсюзон!..
Все были на месте, кроме одного: Ле Костера... Он выкликал его два или три раза. Никто не отвечал...
— Где ваш человек, Мейо?.. Хорошо! Попробуем еще раз!..
Молчание. Его среди нас не было.
— Часовой на пороховых складах... — еле слышно донеслось из шеренги.
— На пороховых?.. Часовой? А! — задохнулся от негодования Ранкотт! Приступ удушья! — На поро... порохо... о чем вы говорите?.. Никто его не сменил? Да чтоб вы все провалились к чертям собачьим! Ну бригадир, да он просто чокнутый, это ясно! Не сменить часового на пороховых? А! Ну это уже, я вам скажу, Мейо! Чтобы я обнаружил
1 Матрикул — личный номер солдата.
567
Он не мог прийти в себя из-за этой невероятной катастрофы!
Он то хватал свой фонарь, то снова ставил его на землю. Он хлопал себя по лбу, щипал себя за ляжки...
— Я сплю! Я сплю! Этого не может быть! Так что, ваш человек там уже 10 часов?.. Да вы чудовище, Ле Мейо! Дайте мне взглянуть на вас! Идите же сюда! Идите!
Он заставил его подойти ближе, еще ближе! К самому фонарю, чтобы лучше всмотреться в его лицо.
— Он дожидается со вчерашнего вечера? А! Да... Да скажите же! Со вче... со вчерашнего вечера!
Он заикался от изумления... Это было невообразимо...
— Ну так скажите же, Ле Мейо, где вы были? Вы что, его не сменили?
Он задавал ему вопросы очень тихо... Это действительно уже выглядело трагически.
— Это из-за пароля... серьжан... '
— Пароль! Что пароль?
— Пароль, мы никак не могли сговориться...
— Вы его забыли. Бездельник! Все! Я понял!.. Вы е... го... за... бы... ли?.. Вот чем заканчивается разврат! Что у вас в голове? Ну, осел? Что, идиот?
Опять начался приступ ярости. Он вопил на нас, изливая свое отвращение!
— Убирайтесь! К чертовой матери! Убирайтесь все! Если я снова застукаю кого-нибудь из вас в таком виде, закую в кандалы! Ему уже не выбраться! Это точно!
Вся наша группа разом протиснулась в ворота, началась вакханалия бряцания палашей, прикладов, все это эхом отражалось от стен. Все вокруг звенело. Мейо тащился сзади, с трудом переставляя ноги и бормоча к,акие-то жалкие извинения.
Когда мы дотащились до караулки, оказалось, что спектакль еще не окончен. Снова принесло Ранкотта, продолжающего рычать и угрожать нам всевозможными карами за'наше недостойное поведение.
— Рры! Рры! Ааа! — рычал он. — Да это ведь погибель всей армии! Положительно! Это невероятно! Черт побери этих проклятых подонков, этих олухов царя небесного! Бригадир! Бригадир! Рры! Рра!..
Он задыхался от ярости.
— А если дежурный офицер зайдет? Ну? Хорошо! Скажите же мне все! Это же мне отдуваться! Ведь так? Мне!
отдуваться! Еще и пароль! Ле Мейо? Дело плохо, а? Он же пьяный и злой! Ищите его, Мейо! Ищите! Даю вам одну секунду! Минуту! После побудки я вас отправлю на гауптвахту! А! это вы точно заработали! Свой позор! Вы заработали! Вы его, случайно, в стол не положили, пароль? Нет? Давайте же, шевелитесь! Давайте!
В столе его не было... Они напрасно перерыли вес, разобрали каждую бумажку, вытащили ящики... Пароля там не было... В реестре тоже... Нигде.
Вся эта кутерьма, понятно, разбудила подсменных караульных, всех тех, кто храпел, развалившись на соломенных подстилках на полу караулки. Они зафыркали, как лошади. Принялись стряхивать с себя солому, которая парила вокруг них маленькими облачками... Судя по гримасам, самым мучительным для них было снова улечься так, чтобы не мешали шпоры. С высунутыми от усердия языками все пытались устроиться поудобнее. Что здесь поражало больше всего, так это невероятно сильный тошнотворный запах дохлых крыс, тухлых
яиц, застоявшейся мочи.Лампа на столе дымила, от нее было намного больше копоти, чем света. Хлопья сажи поднимались к самому потолку. s
Чтобы убедиться во всем, лично, Ранкотт принялся изучать реестр. Он даже ухватился за него обеими руками и начал с силой трясти, вероятно, надеясь на то, что пароль выпадет оттуда... Выпала маленькая бумажка, испещренная какими-то каракулями...
— А остальные, Мейо? Как вы их сменили? Всех остальных? ну? Говорите же! Как?
— Я их не сменил, серьжан...
— Не сменили, говорите? Всех ваших часовых? Не сменили? Они все еще там? Тысяча чертей, будьте вы все трижды прокляты! Со вчерашнего вечера?.. А-а-а-а!.. О!.. О-о-о-о! О-о-о-о!
От такого удара, от такого страшного открытия Ранкотт снова начал завывать.
Сбитый с толку, с выпученными глазами, он уже не находил слов...
— А!.. Вы!.. Десять часов!.. А!.. Ma... М-а-а-а... Уф!..
У него даже прекратилась отрыжка... Он снова пошел к столу... Снова направился за загородку... Он расчищал себе дорогу, пиная сапогами все на своем пути... Проход был освобожден... Он шагал с такой яростью, что под ударами каб-
569
луков крошился каменный пол... Каменная крошка летела во все стороны... Настоящий ураган в караулке... Он проходит мимо меня... Задевает меня на ходу... Останавливается.
— А ты, салага, ты это понимаешь? Дошло до тебя, что тут происходит? Бестолочь! Это тебе не высшая школа! Ну, говори, усек? я тебя спрашиваю! Ничего не знаешь? Ты тут ни при чем? Сплошной разврат, я говорю! Где же мне его искать, дамы и господа? Этот чертов пароль! Я вам его тысячу раз называл! Смирно, лицемеры! Смирно! Я с вами со всеми еще разберусь!..
Продолжая сыпать угрозами, он двинулся дальше.
— А! Ле Мейо, безобразник вы мой! Вы мне поплатитесь за эту шутку! За всю эту комедию! Вам не отвертеться! Представьте себе! Под трибунал! Я верну вам память, душа моя! Нажраться как свинья! Вот вам бригадир, которого мне приходится терпеть! Объясняться будете перед Дисциплинарным советом! Они вас сразу же поймут! Ах! У него помутнение рассудка! Ах! У него потеря памяти! Я вам сейчас другую вставлю! С супергарантией до конца ваших дней! Чертовски сильную память, вы меня слышите? Нечувствительную к сквознякам! Преступная сволочь! Вот такую большую память! Ну да!
Он показывал ему размеры этой будущей памяти, фантастические, впечатляющие, необъятные.
В караулке больше никто не разговаривал. Все столпились за загородкой, навалившись друг на друга, готовые рухнуть от усталости, с затуманенным дремотой сознанием. Не хотелось спать только метавшему громы и молнии Ранкотту.
— Ну так ищите же его, черт побери! Где он, ваш пароль, бандит вы этакий?
Ни на секунду не умолкая, он продолжал вопить уже какую-то полную бессмыслицу. Он весь дрожал от гнева, у него даже ноги тряслись. Я не мог отвести взгляда от его сапог тонкой выделки, сверкающих, подогнанных точно по ноге. Все вокруг с трудом удерживали равновесие, неповоротливые, неподвижные, как слоны.
— Ну, так ты ничего не знаешь, недоумок? Он еще раз обратился ко мне.
— У вас хватает наглости так вонять, — говорит он мне, — мой милый...
Он действительно был шутником, этот Ранкотт. Я бы тоже очень хотел посмеяться, но мне слишком хотелось спать, казалось, что голова у меня была деревянная, свинцовая,
раскаленная, наполненная всяким дерьмом. И вот именно в этот момент Ле Мейо, находящийся в состоянии прострации, сообщает ему потрясающую новость. Воспрянув духом, он вопит: