Бойтесь напуганных женщин

Тоня думала, что он без сознания, но Михаил вдруг заговорил:

– Тато, я идиот! Зачем я сюда приехал? Ведь все было за то, что тебя нужно оставить в покое. Мне даже цыганка говорила, чтобы я в горы не ездил, представляешь? Я никого не стал слушать.

– Тебе, наверное, нельзя говорить? – обеспокоенно сказала она, удивленная его многословием. Может, у него начинается горячка?

– Сейчас мне уже все можно.

– Как тебе удалось выбраться?

– Это тебе удалось, а мне не удалось. Что-то отбито у меня внутри.

– Ничего у тебя не отбито, – сказала Надя, до того молча стоявшая у его ног. – Иначе ты бы не смог столько проползти.

– Наверное, я хотел жить, – попытался улыбнуться он. – Но меня пару раз чувствительно долбануло таким огромным камнем... Хорошо, что как раз поблизости оказался фонарный столб. Его забетонировали основательно. Я был так близко от пропасти, от той черной дыры, куда меня тащила страшная сила... Бог меня наказал! Я вот здесь лежу и думаю, что все дело в моей глупости. Нельзя пугать женщин. Тот американец попробовал напугать Надежду – поплатился, я пугал Антонину – и вот лежу, раздавленный...

– Ты считаешь, это я виновата? – жалобно спросила Тоня.

– Да при чем здесь ты! – мрачно отозвался он.

В этот момент на свет костра подъехала «скорая помощь», и женщина в фирменном медицинском комбинезоне с чемоданчиком решительно подошла, сопровождаемая каким-то пареньком.

– Петя, посвети фарами! – крикнула она водителю. – А то здесь какой-то тусклый фонарь...

Костя рядом с Тоней обиженно фыркнул.

– Лавр! – позвал товарища Михаил.

Тот склонился над ним.

– Возьми у меня в кармане доллары. Они, конечно, мокрые, но я думаю, что вполне платежеспособные. И поезжай со мной, хорошо? Наверняка понадобится кому-то заплатить. Денег не жалей.

О Тоне он даже не вспомнил, весь погруженный в заботы о спасении.

Водитель «скорой» и двое добровольцев осторожно переместили Михаила на носилки и загрузили в машину. Лавр тоже полез в фургон, пошептавшись с Надей.

– Сейчас еще «скорые» подъедут, – сказал Костя, – будем заниматься спасением тех, кого еще можно спасти.

Он вложил Тоне в руку ключ.

– Погоди-ка... – Он ненадолго отошел и вернулся с фонарем. – Вот. Идите с Надеждой ко мне домой и ложитесь спать.

– Может, мы пойдем ко мне? – робко спросила Тоня.

– Не говори глупости, вначале мы твой дом осмотрим, какие там разрушения, мало ли. Огромный кусок скалы на дорогу упал. Кто знает, как это на жилых постройках отозвалось?

– Костя, скажи, почему ты так обо мне заботишься? – спросила она.

– А ты до сих пор не поняла?

Он осторожно поцеловал ее.

– Иди. Ничем вы здесь помочь не сможете. Район бросает к нам такие силы! Специалистов. И перестань себя есть поедом за то, чего ты не совершала и сделать не сможешь! Михаил, как видишь, жив. А помочь тем, кого накрыл сель, ты попросту вряд ли сможешь. Считай, что я буду заниматься спасением... тех, кого еще можно спасти... за нас двоих.

Он оглянулся на одиноко стоявшую Надю.

– За троих. Так что идите и отдыхайте.

Тоня подошла к Наде и обняла ее за плечи.

– Пошли, подруга, наш мужчина сказал, что мы можем отдохнуть, пока он будет геройствовать здесь с МЧС и медиками.

– Лавр сказал, что вернется, как только устроит Михаила... Он рассказывал, как полз по грудь в воде и пару раз его чуть не смыло...

– Я слышала.

– А потом, говорит, когда выполз на сухое место, все равно какое-то время еще полз, боялся, что следующая волна окажется выше и накроет его... Тебе Михаила не жалко?

– Жалко.

Тоня продолжала идти вперед, подсвечивая им с Надей под ноги, чтобы не оступиться.

Едва Тоня открыла калитку, как ей навстречу бросился Джек, жалобно поскуливая. И все тыкался ей в руку, просил, чтобы она его погладила.

– Ты испугался? – Тоня присела перед ним. – Думал, что я оставила тебя насовсем?

– Пошли в дом, – устало сказала ей Надя, – потом нацелуешься со своим Джеком!

– И в самом деле! – Тоня отодвинула от себя собаку. – Прости, Джек, сейчас не до тебя.

Но тот уже успокоился и привычно улегся возле крыльца.

Тоня отворила дверь и, быстро разувшись, прошла в гостиную.

– О, а свечи так и горят. Ну что, будем укладываться?

– Как ты можешь вести себя так спокойно?! – вдруг взорвалась Надя. – У тебя муж, возможно, инвалидом останется, а с тебя как с гуся вода. Целуешься со своим любовником на глазах у всего поселка!

А Костя еще беспокоился, что Тоня все так близко к сердцу принимает. Она, может, и не хотела бы, да добрые люди помогают.

– Ну вообще-то он вовсе не мой любовник. Вернее, он вовсе мне не любовник.

– А мне любовник, но вовсе не мой! – передразнила ее Надя.

– Драться хочешь? – спросила ее Тоня, ни разу в жизни не поднявшая ни на кого руку.

– С кем драться, с тобой, что ли? – пренебрежительно фыркнула Надя.

– Может, ты на Лавре остановишься, а? – жалобно поинтересовалась Тоня.

– Да я вот о том же думаю.

Надя наклонила голову и подперла ее кулаком.

– Два отвергнутых человека, нашедших тепло в объятиях друг друга.

Прозвучало это не слишком весело.

– А с другой стороны... – Надя помедлила, – уж лучше пусть он достанется тебе, чем Людке.

– Но ты же целовалась с Лавром, я видела! – возмущенно сказала Тоня. – Хотела на двух стульях усидеть?

– Думаешь, Костя тебе будет верен? – откликнулась Надя вопросом на вопрос.

– Да ни о чем я сейчас не думаю! – отмахнулась Тоня. – Вернее, думаю – неужели твои двести тысяч пропали?

– Конечно, пропали. Они теперь лежат под тоннами грязи, из которой, как ты правильно заметила, я выползла голышом!

– Слушай, Надюха, но вода же не останется навсегда, она сойдет. И грязь... ее же можно вывезти.

– Ты хочешь сказать, еще не все потеряно?

– Конечно. Во-первых, твои деньги заложены в книгах. Могут промокнуть, а могут – нет. А во-вторых, даже мокрые деньги можно высушить...

– Слушай, Тоха, а ты молодец! Я как-то сразу сникла, решила, что осталась голая и босая. Еще твое гадание вспомнила...