Бойтесь своих желаний
Шрифт:
Кинематограф, музыка, живопись, литература сделали своё дело, и парни как низшие приматы готовы трахать всё что шевелиться, а девушки превратили блуд в профессию. Я могу найти только одно объяснения — они забыли важные принципы…
Если девица вне брака теряет невинность, то её кровь становится грязной, и она сможет рожать только болящих и уродливых детей, а согрешивших юношей ждет ранняя смерть. Вот почему в мире так много больных детей и мужчины умирают не своей смертью.
Спасти грешных может только покаяние, но Отца Небесного отбросили на третий план…
Думаю,
Второй принцип еще более травматичен.
Если ты разделяешь с кем-то ложе, ваши души смешиваются в едино и отныне вы живете с одной душой на двоих, потому и говорили, что муж и жена едины… Если ты уходишь от супруга, то уже с половинкой души… а если и от следующего убежишь, то уже к одной четвертью…
И что останется после десятка или сотни партнеров? Грустное малодушное создание…
Что плохо для морали — хорошо для меня.
Люди наплевали на божьи заветы и больше верят в его отсутствие. Прошлое целомудренное высокодуховное общество являлось плохой почвой для моего становления, я так и не смогла найти достойного носителя и набраться сил…
Теперь всё будет по-другому…
У меня были миллионы кандидатов, сегодня неполноценных озабоченных людей как звезд на небе. Секс для многих превратился в смысл жизни, люди даже странные приспособления на половые органы натягивают, чтобы детей не было… совсем обезумели…
Я отыскала бриллиант, юноша дошел до точки невозврата…
— Никто не отнимет её несвободу у меня… Шепчет Илларион во сне…
Даже мне страшно…
Глава 16
В определенный период жизни, каждый человек, оказавшийся на дне, пытается понять — а как он сюда угодил?
В чем закономерность именно моей истории?
Чем я хуже других?
Где тот первый из множества поворотов в жизни, с которого началось крушение вниз?
Я бомж…
Моё убежище — подвал жилого дома. Каждую ночь, под покровом темноты, я отгибаю решетку и пробираюсь внутрь.
Жильцы спят, не подозревая, что под ногами за слоем бетона живет человек.
Если прочухают — вызовут ментов и слесарей, меня изобьют, а вход заварят. Но я не злюсь на людей, наоборот — понимаю их страх.
Вдруг сдохну и начну вонять на весь подвал?
Или усну пьяным с бычком в зубах и подожгу стекловату на трубах?
Вы уж не обижайтесь на меня добрые жители четырехэтажки, я просто бомж и жизнь веду соответствующую…
А что за жизнь?
Проснулся с бодуна — если повезло накануне выпить. Борешься с тошнотой и сетуешь на то — что вчера выжрал все до последней капли, не оставив на опохмел…
Ничему жизнь не учит…
Нет ничего более мерзкого и безнадежного, чем вывалиться из уютного небытия в очередной день…
Во сне хорошо — там не правят короли и раб не чувствует своих цепей.
Там время течет как вода на теплотрассе, унося с собой все боли и обиды.
Сон — это мир, где существует истинное равноправие.
А наяву что?
В печени колет, изжога мучает, подгнившие ребра ноют, резь в желудке не дает согнуться, но самое ужасное —
от всего вокруг тошнит, даже с закрытыми глазами.Тут не в организме дело — обыкновенная черная ледяная тоска парализует желания…
Ощущаешь себя ходячим мертвецом — вместо крови трупная жидкость, кожа — как старая изношенная одежда.
Зачем я здесь? Почему не уйду? А куда мне идти…
Подвал мой последний приют…
Простите — что я здесь, простите — что я вообще есть…
Иногда думаю — смерть будет милосердной, но она кажется, нарочно, обходит меня стороной.
Так и живу — между сном и явью, между жизнью и смертью…
Почему в жизни все так трудно, сложно и неприветливо?
Почему нельзя просто протянуть руку, и взять к примеру — стакан водки?
Главная несправедливость в жизни заключается в том — что чтобы получить желаемое, сначала нужно перейти к действию.
Всегда есть цена и усилие.
Каждый день начинается со свидания с мусорными баками в поисках “почти новых” вещей.
Я еще не растерял силу в руках и могу посадить здоровье конкуренту.
Так что свою “экономическую зону” отстою.
Капаюсь в мусоре и натыкаюсь на очередную несправедливость… Люди, ну зачем вы выбрасываете окурки в паркет с влажными объедками, как нам потом этот мякиш курить?
Несешь на рынок найденные “драгоценности” — старую обувь, полуразвалившийся чайник, потрепанный свитер. Меняешь на то — что горит и пьешь.
Бомж не перестает быть человеком, а человек существо социальное — поэтому иногда встречаюсь с друзьями.
Пьем вместе, много говорим, правда — туповатые мы откровенно и разговоры у нас приземленные. А что вы хотели? Образ жизни развитию не способствует…
Друзей много и у каждого богатая предыстория, которой он заебывает слушателей по сотому кругу.
Просто нового сказать нечего, бомжи могут спекулировать только прошлым.
Это единственный период, когда у большинства людей было что-то хорошее в жизни.
Не хочешь рыться в мусорных баках? — Можно милостыню клянчить.
В долг просить бесполезно — таким, как мы, только Господь Бог дает в долг — дней на земле и то — ненадолго.
Печень уже подкрадывается к тазу…
Милостыня — дело хитрое…
Утром люди на нелюбимую работу спешат, и вид праздного алкаша только настроение испортит, а не жалость спровоцирует.
Успешный бомж обязан быть эмпатичным — чувствовать эмоции, разбираться в физиогномике.
Выберешь неправильного человека и порой так матом обнесут, что трясешься и в себя целый день прийти не можешь.
Иногда я смотрю на их лица — усталые, злые, равнодушные. И думаю: а чем я хуже? Они тоже бегут, как белки в колесе, только клетка побольше…
У магазина кучкуюся такие же, как ты — алкаши-бомжи. Конкуренция страшная…
Если у метро встать — можно пиздюлей получить от стражей правопорядка. Там свои “сотрудники”.
Утром быковатого вида люди рассаживают инвалидов и бабушек. Те гребут деньги лопатой — на операцию матери или еще куда…
Вечером их работодатель уносит, забирая добрые девяносто процентов…