Бойтесь своих желаний

— Пройдет время и дороги ангелов и демонов пересекутся. Единственное, на что мы можем повлиять — на количество силы перед решающей встречей. Опять он за своё…

— Значит, она как я?

— Хуже. Ты — клинок. Она — петля. Пожалуй, ужаснее неё может быть только архидемон Абаддон…

Ветер донёс с реки запах гниющих водорослей. Я представил его — Абаддона. Не человека, а антитезу. Того, кто превращает любовь в синяки, а молитвы в предсмертный хрип.

— Он наш основной противник? Спросил я, предвидя ответ.

— Да. Он не умеет любить…

Тишина.

Где-то вдали завыла сирена. Я вспомнил как она касалась моего лица — Аннабель. Пальцы оставили на коже узоры, словно иней на стекле.

Красиво и невероятно больно…

— Она же ангел! Не выдержал и крикнул я, будто это что-то меняло.

— Падший. Поправил Амалиэль. — Она верит, что любовь это — гвоздь, которым можно распять всю планету. А Абаддон… Если он найдет этот гвоздь — то вобьет его нам в горло.

Я посмотрел на руки. Синие прожилки под кожей искрились, как провода под напряжением.

Какая опасная… и красивая…

— Ты уже немного влюбился в неё. Главное не заблуждайся, это не любовь, а проклятие. Амалиэль сейчас как родители, утверждающие — что деда мороза не существует…

— Значит, я должен её убить?

— Ты должен выбрать: спасти её душу… или похоронить свою.

* * *

Весь прошлый месяц, я нырял и как хирург — протыкал булавкой гнойники этого города.

Бабушка, наверное, перевернулась бы в гробу — узнав, что её внучок, когда-то мастерки сооружавший скворечники и читая стихи стоя на табуретке, теперь выламывает двери в квартиры — где пахнет страхом и водкой.

Тут мужья душат жён проводами от утюга, а дети прячутся под кроватями, зажмуривши глаза так, будто веки — последний щит от апокалипсиса.

Моя рука врезалась в челюсть подвыпившего тирана, и сильнее пламя выжгло из башки что-то нечеловеческое — он завыл, как щенок под колесом велосипеда.

Но иногда я опаздываю…

Успеваю только прощупать отсутствующий пульс и собрать осколки зубов по ковру, пока ребенок смотрит глазами, в которых уже нет слез…

В меня стреляли.

Ножи рвали плоть — как рвется мокрая бумага, череп трескался под монтировкой. Благо с каждым днем я всё дальше от человека.

Божественная искра полыхает синим пламенем, выжигает раны — превращая боль в хохот.

Я мог бы разорвать медведя голыми руками, только разумеется так делать не буду, мишка ни в чем не виноват.

Зверь убивает — чтобы есть, а люди — чтобы изнасиловать труп и почувствовать превосходство.

Я бил людей, но без удовольствия.

Как вообще можно от этого испытывать удовольствие? Руки созданы — не чтобы бить по лицу, а созидать и мастерить.

Головы людям нужно не разбивать, а целовать.

Во время ночных рейдов, Амалиэль заводил одни и те же пластинки. — Я чувствую, как мои братья и сестры набирают силу. Особенно Абаддон. В прошлом наша битва завершилась ничьей и в результате противостояния, все остальные ангелы пострадали и заснули.

— Очень жаль, что преимущество на его стороне. Добавил он…

— Но почему!? Спросил я, вытирая чужую кровь с костяшек.

— Ваш мир неправильный. Слишком много насилия и ненависти в людских мыслях. Каждый человек в мире своими мыслями и мировоззрением формирует нас и заставляет существовать.

— Каждый крик ребенка и удар по лицу — топливо для зла. Мы с тобой Тимофей боремся с океаном, а в руках у нас сито…

— Сейчас особенно сильны зло, похоть и алчность. Предстоит много труда, чтобы изменить мир к лучшему. Амалиэль беспощаден в суждениях…

Я сжал кулаки, синие прожилки под кожей в очередной раз вспыхнули как проводка под напряжением. — Как стать сильнее?

— Ломай их игру. Ангелы тьмы кормятся отчаянием. Укради у них пир.

— Веди меня. Я полон решимости.

— Хорошо, я чувствую, как на другом конце города намечается что-то ужасное…

Я горько засмеялся… Пора на охоту…

* * *

И вновь моей целью стал Вельзевул. Амалиэль чуял его лучше, чем голодный волк — теплую кровь под шкурой овцы.

Знаете, как пахнет бесовщина?

Сахарной ватой, газировкой, кровью, лопнувшими кишками — перемешанными с гарью горящих волос.

Двадцать одержимых демонов в сопровождении десятка собак ворвались в торговый центр и с самого порога набросились на посетителей!

Они как рой саранчи, оставляли за собой след из осколков витрин, клочков вырванной кожи и кровавых брызг на вывесках.

Орудиями убийства послужили ножи, слесарные молотки, крестовые отвёртки и собственные руки с ногами. Тела, накаченные демонической энергией, очень сильны.

Скрюченные пальцы с вывернутыми суставами рвут плоть как хлипкую ветошь.

Первой жертвой стала девчонка в розовой куртке. Один из одержимых ударил молотком по виску, после чего впился зубами в горло. Вырвал кусок мяса, а тело словно тряпку швырнул в эскалатор.

Собаки рвали преимущественно детей. Тонкие и хрупкие как фарфор шеи — легче перекусывать.

Случился поджог и дым, едкой гарью, впивался в легкие. Люди, заблудившись в темноте, массово кашляли и теряли сознание от отравления.

Я бежал сквозь ад, спотыкаясь о тела и слыша, как Вельзевул беснуется у меня в висках — Смотри, архангел! Твои люди сами просятся в пасть! Я почувствовал, что готовится нечто ужасное…

— Ритуал… Прошептал Амалиэль.