Бойтесь своих желаний
Шрифт:
— Вот и все, братие, — воздел руки к небу толстый священник, руководивший процессом. — Отходите, отходите потихоньку… Не ровен час рухнет тут все. Да смотрите, колдовских вещей не берите с собой. Не льститесь, коль не хотите, чтобы душа ваша на веки вечные дьяволу отошла.
Языки пламени постепенно угасали, бросая блики на злые, мстительные лица людей, кони ржали, ветер как-то по-нехорошему завывал, и, наконец, маленький домик, служивший прибежищем злобной ведьме, покосился и рухнул, взметнув в воздух лиловое облако. Я кисло вздохнула, а инквизиторы торжественно пропели какую-то короткую молитву. После того, как огонь угас, священники растащили бревна во все стороны, побрызгали святой водой нечистое место и, наконец, обратили на меня внимание. Они окружили телегу, на которой я находилась, встав по обеим се сторонам, и процессия тронулась в путь. Я вздохнула и удобнее устроилась на дощатом дне. Над головой у меня ярко светили звезды. Ну вот и все. Ни дома,
…Если утро с самого начала не задалось, надеяться на то, что последующий за ним день будет лучше, просто глупо. Я поняла это, когда меня привезли в тюрьму. Ее окружала настолько сильная противомагическая защита, что трудно было даже дышать. Я с тоской оглянулась на закрывшиеся за мной ворота и почувствовала, как ко мне за шиворот заползает тихая паника. Я не смогу пробить антимагические щиты подобной мощности, а это значит, что магия мне не поможет. Я не сумею вырваться. И даже не в состоянии буду подать весточку Сержену с воплем души о том, что меня уже пора спасать из рук его собратьев. Остается только надеяться, что ему, как настоятелю ордена, донесут о факте поимки злобной ведьмы. И что у него хватит власти, чтобы вытащить свою любимую девушку из этой передряги.
Однако не успела я погрузиться в приятные мысли о собственном спасении, как мои мечты были прерваны. Очень грубо прерваны. Монахи непочтительно стянули меня с телеги за ногу, кинули в лицо какую-то тряпку и тычками погнали вниз по сырой, каменной лестнице тускло освещавшейся немногочисленными факелами. Лестница закончилась круглой подвальной комнатой со множеством дверей и двумя стражниками, мужественно сражавшимися со скукой при помощи игры в кости. Увидев нового узника, охранники недовольно оторвались от интересного занятия, распахнули одну из дверей и втолкнули меня туда. Втолкнули хорошо, с душой, так, что я снова полетела. На сей раз, правда, приземление оказалось еще более неприятным — сырые плохо отесанные камни темницы в качестве посадочной полосы оказались намного хуже деревянного дна телеги. Я поднялась, потерла отбитые места и огляделась по сторонам. Мрачно. Совсем. Сюда бы журналиста какого-нибудь. Во бы он статью накатал о местном тюремном беспределе! На меня сразу бы какая-нибудь комиссия по правам человека внимание обратила… Однако в данной средневековой реальности вряд ли стоило надеяться на столь благоприятный исход. Я распрямила ткань, которой меня снабдили при входе и, путем несложных умозаключений определила, что это, наверное, платье. Боже мой, как романтично! Меня даже одеть решили! Видимо, всемилостивейшая инквизиция просто не смогла пережить вида ведьмы в одной ночной сорочке. Ну и фиг с ними! Нечего было человека из постели вытаскивать ни свет ни заря! Тогда бы не пришлось и одеждой злобную нечисть одаривать! Правда, подаренный наряд выглядел так, что его не подобрал бы на помойке даже самый опустившийся бомж, однако выбирать не приходилось. В камере ничего, кроме камней, не было. Поэтому я вздохнула, постелила тряпку на пол, опустилась на нее и принялась думать очень невеселую думу.
Какого хрена? Хотелось бы, конечно, вопросить небеса повежливее, но терпения на это не хватает. Какого хрена?! Как я умудрилась оказаться в этой темнице, окруженной специальной защитой от магии? Откуда священная инквизиция узнала о моем существовании вообще и о моем месте жительства в частности? Какая сволочь на меня донесла, и чем это я так выделилась на общем фоне? Уж казалось бы — вела скромнейший образ жизни, магией практически не занималась, ни в какие авантюры не влезала… А толку? Повязали, как уголовника последнего. И что самое поганое — я не имела ни малейшего представления, как отсюда можно выбраться. Разумеется, я попыталась выяснить, кто меня так подставил. А так же заявить о правах человека, потребовать адвоката и даже объявить голодовку. Однако никто на все мои вопли так и не среагировал. Так что я успокоилась, присела на импровизированную подстилку и снова погрузилась в невеселые думы. Погрузилась надолго, часа на четыре, если не больше. Впрочем, сколько бы времени ни прошло, в любом случае я чувствовала себя отвратительно. Тем более, что в голову постоянно лезли разные нехорошие мысли. Я потрясла головой. Бр-р-р! Так и с ума сбрендить недолго! Нужно было срочно отвлечься и чем-нибудь себя занять. Как там обычно коротают свой досуг узники? Кажется, непрерывно роют подкопы и планируют побеги? Я добросовестно ощупала крепкий каменный пол и сквасилась. Нда. Подкоп здесь можно было сделать только имея под рукой небольшую боеголовку. Или, в крайнем случае, пару поясов шахида. Распрощавшись с мыслью повторить подвиг Монте-Кристо, я надумала заняться еще чем-нибудь полезным. И для начала решила измерить площадь своей камеры.
В связи с отсутствием измерительных инструментов площадь составила 6 квадратных меня. Не зная, что делать со столь ценной информацией, я начала вспоминать, чем еще обычно занимаются узники помимо рытья подкопа. И вспомнила! Кажется, в одной приключенческой книге, был описан прекрасный способ убить время, высчитывая квадратуру круга, ибо этим можно заниматься хоть до скончания века. Я попробовала. Через два часа голова у меня пошла квадратными кругами. Уразумев, что это лучший способ поссориться с мозгами, я плюнула на это дело и решила заняться дрессировкой тараканов. А что? Если меня продержат в этой тюрьме хотя бы недели две, укрощенные стасики под моим чутким руководством уже начнут бегать строем, вставать на задние конечности и отдавать честь. Главное, чтобы бросив меня в тюрьму, про меня нечаянно не забыли…Не забыли. Не успела я вообразить себе собственную бесславную смерть от голода, как дверь в мою камеру открылась, и ко мне зашел тот самый священник, который командовал сожжением моего жилища. Он представился мне как падре Ваоле (где-то я это имя, кажется, уже слышала), и начал толкать обвинительную речь.
— Свидетель, достойный нашего доверия, движимый рвением к вере и желающий избегнуть отлучения за сокрытие ереси или наказания, которым грозит светский судья, донес на тебя, как на ведьму и еретичку, — пафосно сообщил мне мой тюремщик.
— А если я против?! Никакая я не ведьма! — уперлась я.
— Приняв во внимание твою опороченность, признаки чародеяния и показания почтенного свидетеля, не питающего к обвиняемой неприязни, согласно канону, обвиняемая осуждается и без признания ею своей вины. Слова достойного свидетеля для доказательства вины вполне достаточно, — надменно заявил падре Ваоле.
— Интересно, а можно узнать, кто этот свидетель, опознавший во мне ведьму? — раздраженно поинтересовалась я. — Может он, проникнувшись почему-то ко мне недобрыми чувствами, врет как сивый мерин?
— Этот свидетель не может врать. Он открыл тайну на исповеди, — возмущенно возразил священник. — Он раскаялся в знакомстве с тобой и, чтобы очистится от скверны, отдал тебя в руки властей. Я могу произнести его имя, дабы лишить тебя возможности отпираться и показать тебе, сколь бессмысленны твои ведьминские уловки.
— Ну, ну. Я слушаю.
— Против тебя свидетельствует Сержен Тэн. Рыцарь ордена Владычицы, настоятель одного из ее монастырей.
— Что?!!! — не поверила я своим ушам. — Сержен? Сержен Тэн донес на меня, как на ведьму?
— Ты можешь прочитать показания, — разрешил падре Ваоле, сунув мне под нос какой-то свиток.
Я развернула его и пробежала глазами. Сомнений не было. Это действительно был донос. И подписан он был действительно Серженом Тэном. Я зло чертыхнулась и невольно облокотилась о стенку рукой. После прочтения злосчастного свитка я чувствовала себя так, словно меня только что переехал автомобиль. Скорее всего, грузовик. С прицепом. На скорости двести километров в час. Без тормозов. И с подбитыми железом шинами.
— Сержен не мог это сделать, — все еще не веря собственным глазам и ушам, прошептала я. — Он любит меня.
— Он любит только Владычицу, — возразил падре Ваоле. — И она знает об этом. Поскольку ей ведомы подлинные чувства человека.
И тут меня словно ударило по лбу обухом. Тьфу ты, е-мое! Асмодей же предупреждал нас всех, чтоб мы думали над тем, чего желать собираемся! А я? Что я пожелала? Как можно быстрее убедиться в подлинности чувств Сержена? Ну, вот и получила по полной программе. Убедилась. И теперь, похоже, поплачусь за это по полной программе.
— Устрашись, и смирись с настигшей тебя справедливостью, — продолжил свою обвинительную речь священник, потрясая над головой документами. — Рыцарь Сержен Тэн был послан орденом дабы вызнать способы сражения с нечистью. Он с честью выполнил свое нелегкое задание. Сам Отец Вседержитель принял его, благословил и исповедовал. Мы знаем, что этот рыцарь попал под твои злобные чары. Однако светлая молитва, произнесенная истинно верующими людьми, способна противостоять Тьме. Сержен Тэн освободился от наложенного тобой заклятья, устыдился недостойной связи с мерзостной ведьмой, прозрел и поспешил исправить свою, невольную ошибку. Ошибку вполне простительную, за которую никто его не винит. Мы все знаем, что опытная ведьма может очаровать даже защищенного амулетами человека. Только святые люди свободны от этого страха, ибо их вера не позволяет ведьмам приблизится к ним. Все же остальные смертные грешны.
— Значит, Сержен добровольно от меня отрекся? — растерянно переспросила я.
— Да. Он указал на тебя, как на ведьму. Его слово не подлежит сомнению. Ты признана виновной в чародеянии, околдовании и в том, что насылала порчу.
— Не насылала я на него никакой порчи! — психанула я. — Вы что, сговорились все?! Да что ж это такое-то, второй раз из-за одного и того же типа под суд иду! И ладно еще с Сережкой, я действительно закон нарушила… Но сейчас-то моей вины точно уже ни в чем нет! Не привораживала я вашего Сержена Тэна! И не околдовывала! И даже не насиловала!