Боже, спаси Францию! Наблюдая за парижанами

Я потянулся за чашкой кофе и чуть не вывихнул запястья от обрушившейся на них тяжести. Официант пронесся мимо, спеша обслужить мужчину, сидевшего через пару столиков от меня. И похоже — о да, так оно и было, — ему подали чашку caf'e au laitнормального размера.

— Merci, — поблагодарил посетитель, в интонации которого я мог различить сильный американский акцент. В довершение всего, мужчина читал «Геральд Трибьюн».

— Извините, — обратился я, чуть подавшись вперед. Оторвавшись от газеты, американец поднял глаза на меня. — Как вам это удалось?

— Удалось? Что?

Мужчине было чуть за тридцать, длинные волосы в духе Курта Кобейна свисали с плеч; завершал его образ потертый черный пиджак, надетый поверх выцветшей толстовки с логотипом нью-йоркского университета — да… желанный объект для грабителей.

Я снова с трудом приподнял лохань, скорее напоминавшую чашу озера, чем кофейную чашку, и уточнил:

— Как вам удалось заполучить обычную чашку кофе?

Американец от души расхохотался хрипловатым смехом курильщика. Прихватив с собой чашку, счет и газету, он пересел за мой столик.

— Я — Джейк, — представился он, протягивая руку.

— Пол. — Мы обменялись рукопожатием.

— Решил посмотреть Париж? — спросил Джейк, с интересом уставившись на мою чашу.

— Нет, живу уже два месяца. А ты?

— О да, живу здесь. — Джейк рассмеялся так, будто только что искрометно пошутил.

— Что? Здесь? — спросил я, охватив жестом близлежащее пространство. Если это кафе было привычным местом обитания Джейка, любые нападки со стороны официантов были бы бесполезны.

— Нет, время от времени я работаю неподалеку. В банке, вон там. — Джейк махнул газетой в сторону величественного здания в конце улицы. Украшенное изогнутыми рисунками окон, оно выдавалось из общего ряда, словно нос корабля. Судя по фасаду, небритые гитаристы — поклонники стиля грандж [89] в штате не числились. Разве что в качестве персонала ночной смены, чьи обязанности сводятся к использованию пылесоса.

— Ты работаешь там? — Скепсис в моем тоне был слышен за версту.

89

Грандж — одно из направлений рок-музыки конца 80-х годов прошлого века.

— Ну да. Раз в неделю языковая школа, в которой я преподаю, командирует меня обучать банкиров английскому.

— По субботам?

— Ну да. Во Франции некоторые банки работают и по субботам.

— И они не требуют, чтобы ты одевался несколько… ну… как сказать…

— Нет. Ты сам, что ли, из банка? — Обвинительным жестом он тыкнул газетой в мою сторону.

— Нет, я работаю в сфере пищевой индустрии.

Джейк многозначительным взглядом окинул мою модную рубашку и дизайнерские джинсы:

— И тебе даже по выходным нравится выглядеть на миллион франков?

— Нравится что?

— Выглядеть на миллион франков. Надевать самое лучшее, что есть в твоем гардеробе. Разве мы так не говорим? Черт подери!

В его смехе чувствовалось раздражение. Он переспросил, чем именно я занимаюсь в Париже. На мой подробный ответ единственной его репликой было:

— Можно подумать, Париж страдает от нехватки кафе.

«Charming», [90] — подумал про себя я.

90

Charmant— прелестно.

— Ищешь квартиру? — Джейк щелкнул по открытой странице «Figaro». — А где бы ты хотел жить?

— Даже и не знаю. А где бы ты посоветовал?

— Я живу в пятнадцатом округе.

«Где это у нас? — Я попытался воссоздать улиточный домик в уме. — В нижнем левом углу, если меня не подводит память».

— Буржуазный дальше некуда, — с досадой констатировал Джейк. — Невозможно спокойно пройтись по тротуару, не наткнувшись на детскую коляску. Толпы белокожих католиков, которые и делают статистику: на каждую из этих семеек приходится по три целых шесть десятых ребенка.

— А!

— Девятнадцатый более посредственный.

— Более что?

— Ну, дешевый. Более приемлемый по средствам. — Джейк постукивал по крышке стола, словно пытался отпечатать в мозгу позабытое слово.

— Это недалеко от Бютт? — Алекса говорила, что девятнадцатый округ становится все более популярным в качестве места жительства. Неподалеку огромный городской парк с искусственной возвышенностью в центре, имя которой начиналось как раз на «бютт».

— Бютт Шомон? Нет, там невозможно жить. До метро добраться нереально. И если честно, это не что иное, как место воскресных прогулок.

Я с недоумением слушал его.

— Ох уж эти воскресные прогуливающиеся… — тут же пояснил он. — Толпы выстроившихся в очереди ради того, чтобы их чадо прокатилось на какой-нибудь жалкой карусельке…

— А! Не подходит, ты считаешь?

— Нет. — Джейк на минуту задумался. — Конечно, с точки зрения удобства транспорта идеален Монпарнас. Но раз ты не лорд, вряд ли ты сможешь позволить себе престижную квартиру. И еще там слегка…

Джейк, надо заметить, общался на своеобразном английском. Я уже начал задумываться, не был ли он каджуном [91] или что-то в этом роде, говорящем на американском английском вперемешку с французским.

— …липко. Имею в виду, туристам там как медом намазано.

— О! А что насчет Шателе? — Это был самый центр города и удобная станция метро.

— Шателе? — Джейк чуть не подавился, услышав это название. — Забудьоб этом, парень. Слишком близко к Лез Аль, который с легкостью мог бы стать Гринвич-Вилледж Парижа, если бы не так называемые архитекторы, изуродовавшие местечко старомодным стилем семидесятых и превратившие его в туалет для наркоторговцев.

91

Cajun ( англ.) — эклектическое смешение различных музыкальных направлений — кантри, рока, блюза.

Да этот парень все видит в черном свете!

— Джейк, что-то не чувствуется, что ты в восторге от Парижа. Но почему тогда ты до сих пор здесь?

— Дела нужно делать.

Он задумчиво опустил кофейную чашку на блюдце и с характерным для французов отстраненным взглядом посмотрел на меня.

— Черт! — Он снова глянул на меня. — Перерыв закончился. Пора бежать на следующий урок. — Свернутая вдвое газета перекочевала в карман пиджака. — Увидимся. Я здесь каждую неделю, в одно и то же время.