Боже, спаси Францию! Наблюдая за парижанами

— Каида? — переспросила Алекса.

Очевидно, вопрос Алексы не так увлек Жан-Мари, как ее притягательные внешние данные, потому остался без ответа. Он поинтересовался, «что это за прелестная молодая леди» и так долго держал ее за руку, что я уже было подумал, им движет желание навсегда оставить отпечатки пальцев Алексы на своей ладони. Он стоял возле нее, как цапля, ожидающая подходящего момента для того, чтобы вцепиться клювом в бедного карлика.

И что еще хуже, Алекса, улыбаясь, смотрела ему в глаза и, очевидно, получала удовольствие от происходящего.

— Хочешь пройти посмотреть дом внутри? — спросил я Жан-Мари.

Если бы мне довелось показать ему окрестности, я бы, пожалуй, начал с сада и так бы и вел его, пока на каком-нибудь отрезке вездесущая грязь не затянула бы моего шефа навеки.

— Может, выпьете кофе? — предложила Алекса.

— О нет, я бы, может, и хотел, но тороплюсь, — ответил он, с трудом отрываясь от моей девушки. А мне в эту секунду казалось, я слышу, с каким треском его тело, противясь этому, все же удаляется от нее. — Le ca"id a un caillou 'a la place du coeur.

Алекса улыбнулась в ответ, всем своим видом демонстрируя восхищение его поэтическим талантом, и он ушел, оставив после себя в воздухе концентрированный запах тестостерона.

— Что он сказал? — спросил я.

— Не знаю. Каид с камнем вместо сердца, — ответила Алекса, с нежностью в глазах глядя на только что закрывшуюся за ним дверь. — Он очень милый, твой босс.

— Милый? Нет, сейчас ты застала его в дурном расположении. Когда он по-настоящему милый, он в ту же секунду склоняется над тобой и немедля приступает к оральным ласкам.

— Ах! Да ты ревнуешь! — сказала она так, будто я зря обвинял его в только что продемонстрированной похоти.

— Да, я ревную. А кто бы не стал?

Я думал, что Алексе польстят такие слова, и был прав.

Но я врал. Я не ревновал, я сходил с ума. Что он за ублюдок, вот так бесцеремонно, прямо на моих глазах, кадрить мою девушку. А если бы я был в этот момент на огороде и полол картошку, он бы, не моргнув глазом, пригласил ее прокатиться на своей крутой тачке. Или наверняка выудил бы у нее номер телефона.

Другой бы на моем месте собрал своих дружков, чтобы те открыли по обидчику стрельбу из автомобиля. Но я был воспитанным фермером (ну почти) и потому решил действовать более мягкими методами.

Меня порадовало «постоянство» Стефани: она до сих пор не поменяла пароль на компьютере и по-прежнему удаляла прочитанные сообщения, но корзину не чистила. Более того, она, похоже, и не догадывалась, что все отправленные ею сообщения, собираясь в папке «Исходящие», в открытом доступе дожидаются всех любопытствующих вроде меня. Таким, как она, вообще нельзя доверять переписку о нелегальном ввозе продуктов питания!

Однажды я снова решил остаться допоздна и проверить ее почту за последние дни. Была среда, в этот день недели в офисах пустыннее, чем обычно, потому что многие мамочки, у которых дети еще не ходят в школу, берут в этот день выходной. Так что в коридоре, по которому я стрелой несся из своего кабинета в кабинет Стефани, стояла гробовая тишина.

Первым добрым знаком, намекающим, как мне казалось, на присутствие каида, было письмо от Жан-Мари, отосланное около месяца назад. В нем говорилось: «Я займусь этим» — в ответ на слова Стефани: «Заканчивай игру с НФ».

Я поискал еще какие-нибудь письма, в которых упоминался бы НФ, кем бы он ни был. Нашел одно, в котором Стефани предупреждала Жан-Мари, что вместе, НФ и «chasse et p^eche», могут обернуться «graves ennuis»для «circonscription»Жан-Мари и для самой компании. Если я правильно понял, то «охота и персик» грозят Жан-Мари «серьезной скукой» в его «округе». Надо будет попросить Алексу перевести всю эту чушь.

Я распечатал страничку и вновь вернулся к поискам. Наткнулся на письмо, отосланное как раз перед забастовкой, устроенной фермерами у нашего офиса. Оно датировалось примерно теми числами, в которых я узнал о нелегальном импорте говядины.

Длинное, аккуратно набранное, со всеми знаками препинания послание напоминало рекламный проспект. Стефани перенаправила его Жан-Мари, а потом «удалила». Оно было составлено неким представителем Национального фронта. Ну конечно же — НФ! Это была ультраправая партия, вышедшая в последний тур президентских выборов в две тысячи втором году. Похоже, все написанное было одним сплошным эвфемизмом, но, как мне показалось, я все же уловил суть. «Пришло время патриотизма, а не интернационализма. Глобализация — это рак, поедающий истинно французский стиль жизнь. НФ, совместно со своими единомышленниками из Chasse et P^eche, напомнит людям об этом во время муниципальных выборов, которые состоятся в мае. Все французские компании, а в особенности те, чья деятельность связана с сельским хозяйством, должны помнить об этом».

Это могло бы быть обычным письмом, с подтекстом «покупайте товары отечественного производства», если бы Стефани не подписала кое-что от себя, прежде чем переслать его Жан-Мари. Насколько я понял, она спрашивала, намерен ли он вновь баллотироваться на майских выборах. Вновь баллотироваться? Выходит, помимо продавца говяжьего фарша и потенциального владельца чайных кафе, Жан-Мари был еще и политиком?

Распечатав все из того, что счел нужным перечитать еще раз, я поспешил удалиться из кабинета.

Я с особой осторожностью подбирал слова, обращаясь к Алексе с просьбой помочь мне в переводе того, что не смог самостоятельно отыскать в словаре. Кто знает, как долго длится гипнотический эффект соблазнения, техникой которого владел Жан-Мари?!

Мы сидели в кинотеатре, ожидая начала франконемецкого документального фильма, рассказывающего о том, в каких условиях трудятся китайские девушки, участвующие в создании известного бренда кукол.

Мы купили по жутко дорогому мороженому у билетерши, и я, как бы между прочим, спросил, что такое Chasse et P^eche. Оказалось, это аграрная политическая партия. В ее состав входят охотники и рыболовы, отстаивающие право на свою деятельность независимо от принятых Евросоюзом законов о вымирающих видах. Мало ли кто из животных случайно забрел в леса Франции или заплыл в ее воды!

И похоже, они не видели разницы между оперенными мигрантами и прямоходящими — и те и другие были для них объектом нападок.

Пока шла реклама полноприводного мощного авто, я, как бы рассуждая вслух, сказал Алексе, что накануне майских выборов Chasse et P^echeвполне может скооперироваться с НФ.

Мои рассуждения нисколько не удивили девушку, уплетавшую в свое удовольствие шоколадное мороженое.

— Кого выбирают на муниципальных выборах? — спросил я.