Боже, спаси президента

Возможно, это М. все подстроила — подготовила мне ловушку, чтобы проверить меня на верность. Объявила, что уезжает на весь день и всю ночь, и через полчаса незнакомая женщина начинает строить мне глазки.

Я взмолился, чтобы к ней сейчас же подошли муж, любовник или любовница и получили от нее затяжной поцелуй, делающий очевидным, что она занята.

Но нет, ее лежак стоял отдельно от всех. Было похоже, что она никого не ждет.

Может, у нее зазвонит телефон и она ответит чередой ch'er"i’sи je t ’ aime’s [65] ?

Но я что-то не заметил, чтобы у нее вообще был телефон. Из вещей только полотенце, раздельный купальник, босоножки и солнечные очки. И она шла ко мне.

— Bonjour, —сказала она, протягивая загорелую руку. — Меня зовут Леанн.

— Bonjour, — ответил я, пожимая протянутые пальцы. — Пол.

— А, вы англичанин!

Я понадеялся, что ее на эту догадку навело мое имя, а не то, как я произнес Bonjour.

— Я люблю говорить по-английски. Я работаю гидом. — У нее был довольно сильный французский акцент и хриплый голос. — Я убеждена, что мы виделись раньше, — добавила она.

— Видели друг друга? Мне кажется, да. В Коллиуре.

— Коллиур? Конечно! — Она крепко сжала мою руку, которую все еще держала в своей. Рукопожатие было почти болезненным. — В ресторане, не так ли?

— Да.

— Вы были там со своей девушкой. Ее нет с вами здесь, на острове?

— Нет. Точнее, есть, но она в Марселе. И до завтрашнего дня не вернется. — Понятия не имею, какого черта я это добавил.

— Она тоже англичанка?

— Да.

— В самом деле? — Почему-то это ее удивило.

— Да. Она — ученый.

— Ученый? — Она снова взглянула на меня недоверчиво. Да, действительно, М. не похожа на типичного ученого, я тоже в первое время удивлялся.

О чем говорить дальше, я не знал. Язык чесался спросить, что она делала на стене замка, но вот так, в лоб, я не смог. Наш разговор походил на откровенный пляжный флирт, но я не собирался флиртовать. Я хотел наладить отношения с М.

— Вкусно? — Она кивнула на моих кальмаров, которые стыли на тарелке.

— Не знаю. Еще не пробовал.

— Так попробуйте и скажите, вкусные ли они.

Вот это да, какая забота. Еще чуть-чуть, и она начнет кормить меня с ложечки… Усилием воли я прогнал из головы заманчивую картинку и засунул кальмара в рот.

— Очень вкусно, — заключил я, пожевав и запив вином. Надеюсь, теперь она пожелает мне приятного аппетита и вернется на свой лежак.

— В таком случае, позвольте мне присоединиться к вам. Я очень голодна, и мне надоело есть в одиночестве.

Это точно происки М. Авантюристка в купальнике будет сидеть напротив меня, поглощая кальмаров? Что я, евнух, чтобы устоять?

Она заказала кальмаров и того же вина, что и я, и спросила, что я делаю на острове:

— Отдых?

— Да. — Это самый простой ответ. — Мы с подругой путешествуем.

— И куда вы направляетесь дальше?

— В Сен-Тропе. У моих друзей там дом. — Выпендреж, конечно, но прозвучало очень естественно.

— У ваших друзей или у друзей вашей девушки?

— У моих.

— А чем вы занимаетесь? Я имею в виду, по работе.

— Catering [66] .

— Cat-ring?

— CateringЯ — tra^itre [67] , в смысле traiteur, — исправился я. — На свадьбах.

Она улыбнулась и кивнула, как будто бы именно этого ответа и ждала. Может, мне повезет, и она объявит, что выходит замуж в следующем месяце, а еда для свадьбы до сих пор не заказана. Мне пришло в голову, что я бы не отказался поработать на этой ниве. Обеспечивать свадьбы во Франции было бы здорово. Стоит поговорить с Жан-Мари насчет того, чтобы сделать это ответвление нашего бизнеса постоянным.

66

Доставка и приготовление еды для различных мероприятий. — Примеч. пер.

67

Предатель ( фр.).

— В Лондоне? — спросила она.

— Нет, в Париже.

— А… — Это ей, похоже, не так понравилось. Не знаю уж почему.

— А вы где работаете? — спросил я.

— Везде. Я живу в Сен-Тропе, но езжу с тургруппами или одиночными туристами по разным регионам.

— Так вы здесь с группой?

— Нет. Эта поездка чисто для… удовольствия.

Она сказала это слово не вызывающе, но я все равно вздрогнул.

Наш разговор прервал грохот, сопровождаемый женским визгом. Ветер подхватил пляжный зонт и понес его по площадке. Кричала пожилая, сильно загоревшая женщина с массивным золотым браслетом на запястье. Похоже, ее задело зонтом. Другая женщина, по всей видимости ее дочь, принялась орать на парня, сидевшего за соседним столом:

— Послушайте, я же вас предупреждала!

— Предупреждали? О чем? — пожал плечами парень. Он был маленький, курчавый, и его загар был еще темнее загара пожилой дамы.

— Я просила вас опустить зонтик!

— Послушайте, я же не виноват, что зонт плохо закреплен!

Оба говорили с сильным южным акцентом и так четко произносили слова, что я понимал их без труда.

— Посмотрите на руку маман. Она синеет!

Пожилая дама подняла руку, чтобы подтвердить слова дочери.

— Могли бы и пересесть, если вас что-то напрягало. — Парень не испытывал ни малейших угрызений совести.

— Пересесть? С чего это мы должны были пересаживаться? Мы у себя дома! — Женщина разъярилась еще больше.

— А я, по-вашему, откуда, из Парижа, что ли? — Парень покачал головой и невозмутимо вернулся к своей еде.

— Как это для нас характерно, — сказала Леанн. — Здесь, на Лазурном Берегу, мы думаем, что нам все дозволено, потому что мы у себя дома. Можем даже закон нарушить, потому что парижскиезаконы нас не касаются.

— Может, попросить у персонала ведерко льда? — предложил я.

— Вы правы. — Леанн приподнялась, но я сказал, чтобы она доедала своих кальмаров, и отправился просить у официантки seau de glacons,которое она выдала немедленно.

Мать и дочь шумно выразили свою благодарность; церемония окунания запястья в лед была выполнена со всеми соответствующими звуковыми эффектами, включая громыхание золотого браслета о стенки ведерка.

— Merci, monsieur, merci, — повторяла дочь, бросая через плечо разъяренные взгляды на парня, целиком посвятившего свое внимание шоколадному муссу.