Боже, спаси президента

— Почему твой отец писал вам письма? — спросил я. — Он был в отъезде? На своем корабле?

— Да. На другом краю света. Но это был не его корабль. Он был фотографом.

— Подводным фотографом? — рискнул я, но это был уже лишний вопрос.

— Прости, Пол, но я на самом деле очень не люблю говорить об этом. Так куда именно мы направляемся?

Я изучил карту и присвистнул от восхищения. Замок был настолько важным объектом местности, что заслужил свой собственный маленький треугольник, подписанный Mas des Chefs.Боннпуары были неотъемлемой частью французской географии.

Мы увидели его почти за километр, когда перед нашими глазами посреди равнины внезапно возникли целые джунгли, окруженные высокой, покрытой мхом каменной стеной. На семейных угодьях росло Дольше деревьев, чем во всем остальном Камарге, вместе взятом.

Выцветший указатель, золотым по зеленому, направил нас к арке в стене. Ворота были открыты. Поскольку второй подъездной дорожки не наблюдалось, М. смело завернула в ворота. Мы проехали по аллее, и перед нами открылся участок, походящий на плантацию в Миссисипи. Огромный дом на берегу реки был окружен лугами и ручьями. За нашим прибытием наблюдал одинокий черный бык с длинными острыми рогами, пасущийся на огороженном месте.

— Черт возьми, — сказал я, — по сравнению с этим бастида в Сен-Тропе — деревенский домик.

— Как ты думаешь, нам подъехать к центральному входу? — спросила М.

— Почему нет? — Никаких других вариантов в голову не приходило.

М. аккуратно повела машину по гравию. Вместо пальм по сторонам были высокие платаны.

— Если тебя кто-нибудь спросит, не называй это садом. Это как минимум парк. Старая мышь небось зовет его саванной или чем-то в этом роде.

— А где ты устроишь свое барбекю? — спросила М. Она озиралась по сторонам, изучая обстановку, и я внезапно понял, какой я идиот. В самом деле, надо быть дураком, чтобы позволить ей все разведать.

— Пока не знаю, — ответил я. Меньшее, что я мог сделать, — это заставить ее помучиться в догадках насчет того, куда именно ее человеку придется целиться.

Помимо флигеля, который размерами превосходил большинство частных французских домов, нам попался на глаза усыпанный листвой теннисный корт — несомненно, вклад Бабу. И наконец, проехав всего-то километр или около того, мы оказались непосредственно перед замком и смогли рассмотреть его поближе.

Это было внушительное трехэтажное здание из камня песочного цвета с небольшой центральной башней, которая была окружена каминными трубами. Для того чтобы быть красивым, замок был чересчур угловат, но каким-то образом казался преисполненным чувством собственной значимости. Очень похоже на знакомых мне Боннпуаров (за исключением Сикстин).

Вылезая из машины, я заметил, что в архитектуре дома присутствует много забавных элементов — усмехающиеся шутовские морды, высеченные на фасаде, или торчащие на уровне крыши длинные горгульи в форме пушек… хотя нет, скорее пенисов. Бедная Му-Му, наверное, заливается краской всякий раз, когда приезжает сюда. По стенам ползали ящерицы. Пальмы здесь все же присутствовали — росли в огромных горшках по обе стороны лестницы.

В дверной раме был установлен звонок. Я уже поднял руку, чтобы нажать на кнопку, как вдруг услышал за спиной похрустывание. Обернувшись, я увидел, что по направлению к нам идет какой-то ковбой. Он был одет в узкие черные штаны, черную рубашку и мягкую фетровую шляпу.

— Закрыто для посещений, — проорал он.

— Но мы не туристы, — ответил я.

— Это частная собственность. — Он четко произносил все слоги. Пожалуй, у него был самый сильный южный акцент из всех, что мне до сих пор приходилось слышать.

— Да, — согласился я, — мы в курсе.

— Закрыто для посещений, — повторил он, как для глухих, затем подошел ко мне впритык и по-лошадиному задышал в лицо. Он был как маленький бочонок, лет шестидесяти, с красными глазами и красным лицом. Единственным, что мешало ему подойти еще ближе, был живот, который выпирал над толстым ремнем. Теперь я рассмотрел, что на самом деле его черная рубашка была белой, с частым узором из крошечных черных бычков. Он смотрел на меня, как если бы я был апачем, заявившимся в его салун.

— Мы приехали на свадьбу, — сказал я.

— Какую свадьбу? Нет здесь никакой свадьбы.

— Разве мадам Боннпуар вам не звонила?

— Мадам Боннпуар? — Теперь он выглядел вдвойне подозрительным. Мало того что я был непонятливым туристом, так еще и располагал секретной информацией о семье.

— Да. Бабуля, — проговорил я, и он побледнел. Очевидно, как и Му-Му, ковбой считал использование этого домашнего прозвища богохульством.

— Валери женится здесь в субботу, — быстро добавил я. — Я предатель. То есть поставщик. Мне бы хотелось посмотреть, где мы можем устроить барбекю, разместить столы и все прочее.

Ковбой покачал головой.

— Это совсем новая новость, — сказал я. — Спросите Бабу… Мадам Боннпуар.

Он запыхтел, как бык перед атакой:

— Мадам посвящает меня во все. Если она не сказала о свадьбе, значит, никакой свадьбы не будет.

Пришло время дипломатично сменить тактику, подумал я.

— Должно быть, вы гардиан… э …хранитель этого замка, — сказал я. — Я понимаю ваши… — Я не знал, как сказать «опасения», но этого не потребовалось, потому что он запыхтел еще громче.

— Я не гардиан. Я — гардиан, — слегка путано объяснил он.

— Ага.

— Вы меня понимаете?

— Да. То есть нет.

— Я — гардиан.

— Верно.

— Понимаете?

— Пока нет.

— Ты вообще ничего не понимаешь? — Переход на «ты» был неожиданным; даже ящерицы, замедлив свой бег, с интересом посматривали на нас из-за горшков с пальмами.

Чтобы спасти ситуацию, вмешалась М.:

— Он не гардиАн, как консьерж, а гардиОн, камаргский ковбой.

И все-таки дело было в произношении…

— Да, так, — похвалил он М. — Теперь понял? — Это уже обращалось ко мне. Его рот все еще находился в нескольких сантиметрах от моего подбородка.

— Да, я все понял, — кивнул я. — А теперь, если можно, мы посмотрим замок.

— Non, foutez le kang, — заявил он. То есть послал нас к черту по-местному.

Ладно, сам виноват. Надо было попросить Бабулю позвонить ему и все разъяснить.