Божественная любовь

Секретари и стража, немногочисленное поголовье коей водилось и в здешнем замке, даже бровью не повели. Эмоционально реагировать на обычные фокусы владыки, а уж тем более лезть с вопросами было вредно для здоровья. Соблаговолит, сам скажет или прикажет. Впрочем, служить в замке, где слуги, воины и придворные пропадали загадочным образом куда чаще, чем в Лоуленде, тоже было не лучшей гарантией долгой жизни, зато отличной гарантией дохода и престижа, что, в свою очередь, кое для кого перевешивало степень риска.

Живой замок, сортировавший и регламентировавший поголовье обитателей по своему усмотрению, не противореча, впрочем, воле короля, вел гостей к выбранным апартаментам, выстилаясь самым коротким путем. Сегодня королевская резиденция была черно-серым с отдельными синими искрами каменным великолепием. Строгим, гордым, торжественным. У монарха даже мелькнула нелепая мысль, что строение приосанилось ради лоулендских гостей, желая произвести на них максимально эффектное впечатление. Но разве способен на это камень, пусть даже древний и могучий живой камень?

Королевский замок Мэссленда, как и его Лоулендский собрат, стоял на скальной платформе, почитаемой знатоками-философами центром мира. Но если замок Лоуленда был сложен из камней и многие волшебные свойства свои обрел лишь со временем, поднабравшись от Источника и богов-обитателей, то резиденция владыки Мэссленда изначально была частью одного монолита живого камня, решившего однажды стать замком и с тех пор им и остающимся.

Внешний облик и внутреннее убранство громадного здания менялись весьма причудливым образом, но суть – функциональная резиденция – оставалась неизменной. Ходили слухи о предсказаниях, что однажды, когда настанет конец мира и династии, замок вновь обратится в скалу, погребая в своих недрах всех, кто не успел выбраться. Однако, пока камню нравилось быть замком и никаких суицидальных поползновений к саморазрушению он не предпринимал. Вон, даже решил вмешаться в политику! В доказательство этой гипотезы при очередном повороте резиденция прибавила освещения гирляндами магических шаров, да впридачу сменила строгий мрамор плит пола на мягкую ковровую дорожку, в которой буквально утопали ноги гостей.

– Это уже подхалимаж! – не то в шутку, не то всерьез возмутился Млэдиор, ткнув ногой ковер, и в ответ на недоуменный взгляд богини объяснил: – Для меня он никогда и дерюжки не стелил, а перед лоулендцами выслуживается!

– Так может, ваше величество не нуждалось в коврах? – логично предположила принцесса, пряча улыбку.

– Может, и так, – прикинул король, никогда особого внимания ни обстановке, ни одежде не уделявший.

Коридор меж тем резко вильнул и вывел троицу к паре одинаковых дверей с абстрактными черно-зелеными чеканными накладками. Узор прямо на глазах гостей потек, складываясь в таблички с именами леди Лиады и лорда Мийла.

Вообще-то, такие изменения должны были произойти только при соприкосновении гостевых браслетов с дверными ручками. Млэдиор как раз собирался дать инструкции Элии и лично поднести ладонь принцессы к цели, но замок и тут обскакал короля. Бог только хмыкнул про себя и смолчал. Ну не спорить же с собственной резиденцией из-за бабы? Право слово, половики засмеют!

Поблагодарив короля за гостеприимство, Лейм обменялся с сестрой быстрыми взглядами и прошел в свои комнаты, а Элия чуть задержалась, шутливо отвечая на предложение государя лично показать апартаменты.

– Если ванная в ваших краях не крепится к потолку, то я разберусь самостоятельно, дабы не отвлекать ваше величество от массы срочных и важных государственных дел. Как Советница государя и любящая дочь, знаю сколь великий труд быть правителем Мира Узла!

Глубокий реверанс и уважение в голосе принцессы слегка утешили разочарованного монарха, но он не собирался отступать, потому оповестил гостью:

– Я зайду вечером после бала.

– Спасибо, я передам брату. Возможно, нынче же мы сможем выработать стратегию действий, – деловито согласилась Элия.

– Это единственное, что тебя интересует, принцесса? – вкрадчиво уточнил король, желая побыстрее заручиться обещанием или хотя бы намеком на обещание совсем другого рода. Поскольку в любезной улыбке богини, тут Млэдиор не мог ошибиться, присутствовала симпатия, от которой не так уж и далеко до чего-то большего. Дочка приятеля действительно была сладкой конфеткой.

– Нет, – покачала головой Богиня Любви, и в интонации ее было нечто такое, что владыка сразу понял, он слышит ответ не на прозвучавший, а на невысказанный вопрос. А значит, вместо обещания звучит прямой отказ.

– Принцесса предпочитает общество старых знакомых, вроде принца Натаниаля? – опершись ладонью на стену и немного наклонившись в сторону собеседницы, небрежно осведомился король, интересуясь мотивами. Рубашка обтягивала тугие мускулы, благородный профиль смотрелся весьма выигрышно, а темно-синие глаза возбужденно посверкивали. Запах имбиря и полыни, едва уловимый, тонкий и очень мужской, пощекотал ноздри собеседницы.

– Вы великолепны, но слишком похожи на Лимбера, ваше величество, чтобы я приняла ваше общество иначе, чем дружескую компанию, – ответила богиня, выбирая самую безопасную и необидную из набора правд.

При этом она ни словечком не намекнула на отношения, связывающие ее с первыми лордами Мэссленда. В отличие от многих женщин, принцесса блюла репутацию своих кавалеров и уж тем паче не собиралась оговаривать тех, кто к этой категории никакого отношения не имел или имел лишь косвенное. Бедняга Натаниаль, сын Млэдиора, Бог Изящных Искусств, отказавшийся от снятия влюбленности, чтобы иметь возможность творить, относился к последней категории.

– Я слишком стар для тебя, детка? – удивился король, до сей поры не получавший отказа по такому поводу, да и вообще очень редко получавший отказ. И уж тем паче никогда себя, мужчину в расцвете сил, стариком не считавший.

– Похож, не значит, стар. Я вовсе не считаю отца стариком. Он зрелый, сильный и привлекательный бог, но я его дочь, а он мой отец, я люблю его как родителя. Меж вами, государь Млэдиор, есть что-то общее во властной повадке, манере речи, даже в стиле решений… Наверное, божественная суть и бремя правителя наложили на вас обоих неизгладимый отпечаток, – задумчиво улыбнулась Элия и устало потерла глаза.

Король ощутил странный укол, какую-то неловкость от того, что донимает уставшую гостью, наверняка волнующуюся о кузине. Если верить легендам о Лоуленде, донесениям шпионов и случайным или намеренным обмолвкам Эйрана, отношения в семье Лимбера сильно разнились с мэсслендскими. Богиня Любви могла действительно переживать о судьбе Мирабэль. Это его щенки с удовольствием перегрызли бы друг другу если не глотки, то лапы точно.

– Отдыхайте, леди Лиада, – отступаясь, разрешил Млэдиор. Он отпустил принцессу, даже не попытавшись сорвать поцелуй-другой напоследок, как сделал бы с любой другой заинтересовавшей его красоткой.

Она всегда просыпалась навстречу солнечным лучам. Утром, еще не открывая глаз, Бэль лежала, чувствуя солнце там, где-то высоко в небе и его тепло. Даже если была зима, даже если небо куталось в шаль из туч и шел дождь. Но сейчас вместо знакомого ощущения была пустота и какое-то жалящее, словно крапива, чувство.