Божественный рассвет

— Ты хоть иногда ешь? — с беспокойством спросил Бай Хуа, проводив юношу за отдельный стол. — Эти лохмотья с трудом держатся на твоих костях! И следовало бы отстирать твою одежду. А с ней и тебя!

— Если меня больше никто не станет преследовать, то я согласен. — Цин Лун задумчиво поскреб грязный подбородок. — И насколько мы вынуждены задержаться?

— Пожалуй до утра. Поешь, приведешь себя в порядок и отоспишься на нормальной кровати. Ты выбрал не очень хороший способ, чтобы скрываться последние столетия. От одной только мысли, как ты жил, у меня начинает болеть сердце! — Бай Хуа сел за низкий стол напротив Цин Луна и махнул прислужнице, чтобы та приняла заказ. — Больше тебе не стоит ни о чем волноваться.

— Я не волнуюсь. — Парень неловко улыбнулся, сжавшись под любопытными взглядами гостей. — Просто не привык к столь оживленным местам.

Бай Хуа заказал миску с лапшой и жареные ребрышки с овощами. Цин Лун предложил своему ученику отведать еду вместе с ним, хоть и понимал, что Богу это без надобности. В то время как бессмертное тело Цин Луна нуждается в еде и воде, Бай Хуа, как и любое другое божество, мог обходиться без всего этого. Обычно, если он и ел, то только еду наполненную духовной энергий.

Пока юноша ел зажаренные, до хрустящей корочки, ребрышки, Бай Хуа позаботился о комнате, чане с горячей водой и одежде, если тот вдруг передумает сменить лохмотья на приличные одеяния.

Уняв голод, Цин Лун попытался завести разговор с учеником, расспрашивая о том, как он поживает в Небесной Столице и что ему известно в последнее время. Но Бай Хуа лишь отмалчивался, старательно скрывая свое раздражение. Грязный и изнеможенный учитель рождал в его сердце злость. Ему пришлось пасть на самое дно, чтобы столетиями скрываться в Среднем Царстве. От былого маршала осталось лишь болезненное воспоминание.

Когда комната и вода для купания были готовы, Цин Лун с грустью осознал, что не сможет добиться ничего интересного от своего ученика и отдался в руки юной девушки, что вызвалась помочь привести его в порядок.

Проигнорировав предоставленную одежду, Цин Лун укутался в одеяло и сел у окна в своей комнате, ожидая, когда его вещи приведут в относительный порядок. После купания кожа юноши стала сиять белизной, а длинные волосы ниспадали иссиня-черным потоком по плечам и спине. В ночной мгле казалось, что у окна, укутанный в одеяло, сидит призрак измученного человека. Под глазами залегали тени усталости, щеки впали, а руки и ноги истощились, будто Цин Лун голодал многие месяцы.

Когда Бай Хуа вошел проверить своего учителя перед сном, он замер в ужасе, увидев исхудавшее, бледное тело. Юноша смотрел в окно, кутаясь в одеяло, пряча от посторонних глаз проклятую печать на груди.

— Смотри, до чего ты себя довел! — Хмуро бросил Бог Земли указав на всего Цин Луна. — За телом смертного нужно хорошо ухаживать. Ты точно не голоден? Тебе заказать что-то еще?

— Я только поел, не нужно. — Ответил в пол оборота юноша, натянув на губы слабую улыбку. — Спасибо за заботу, но это лишнее. Отправляйся на Небеса и как следует отдохни. Завтра предстоит трудный день.

Бай Хуа бросил взгляд на чистую, не тронутую одежду и вышел, наказав управляющему таверной внимательно следить за его учителем, обеспечить хороший уход и сытный завтрак утром.

Оставив Среднее Царство, Бай Хуа поднялся на Небеса.

Небесные чертоги встретили его сиянием золотых куполов и сказочных дворцов из яшмы и мрамора, утопающих в волшебных садах. Пройдя через врата своей резиденции, Бай Хуа дал слугам знак не беспокоить его и сразу направился в кабинет для составления фальшивого отчета для Верховного Бога. Но стоило ему переступить порог просторного кабинета с большим столом и стеллажами с книгами и свитками, как он замер на месте: в кресле, лениво листая книгу, седел тот, для кого он шел писать отчет.

— Повелитель? — насторожился он, сложив перед собой руки, приветствуя Верховного Бога Тай У. — Что Вас сюда привело? Почему Вы не связались по духовной связи?

— И слушать, как ты мне лжешь? — усмехнулся Тай У, подняв на Бога Земли тяжелый взгляд.

Пусть Верховный правитель и отозвал распоряжение отыскать и наказать низвергнутого бога, его преданные духи по-прежнему внимательно приглядывали за ним. А значит, он уже был осведомлен о перемещении Цин Луна.

— Повелитель, — Бай Хуа упал на колени, виновато опустив голову, — я виноват…

— Бай Хуа, не забывай, что Цин Лун и мой учитель тоже. — Верховный Бог поднялся, расправляя складки снежного одеяния с широкими рукавами и нахмурился. — Но он сам избрал свой путь, и просить его помощи оскорбление для меня и всего пантеона богов. Всего три сотни лет назад он совершил самосуд! За такое мало лишь одного изгнания в Царство смертных. Но гоняться за ним и дальше одна морока. И стоило мне отозвать свой приказ, как ты своевольно решил вытянуть его из грязи и просил помощи!

Тяжело выдохнув, Тай У упал обратно в кресло, со злостью захлопнув книгу. Бай Хуа напрягся, понимая, что совершил непоправимую ошибку и сейчас понесет за нее наказание. Но даже в ожидании кары, он не мог ни думать о своем учителе, что ждет его в Царстве смертных.

Тай У смягчился в лице, тяжело вздохнув и заговорил более спокойным голосом:

— Скажи, как он? — прошептал Повелитель, устало смежив веки. — Как его тело? Проклятая печать никак не повлияла на него?

— Мне ничего об этом неизвестно. — Протянул Бай Хуа, подняв на прекрасное божество глаза. — Но учитель сильно истощен. Он ходит в старом тряпье, прячет внешность за слоем грязи и ничего не хочет менять. Я с трудом уговорил его привести себя в порядок.

— Из великого маршала государства Юань, он превратился в отшельника. — Бог скривил губы, смотря куда-то поверх головы Повелителя Земли. — Не думаю, что от него будет хоть какой-то толк. Оставь это. Принеси учителю извинение, дай немного золота и верни домой. Нет нужды втягивать беспомощного человека в это дело. Даже с бессмертным телом он по-прежнему чувствует боль и слабость.

— Как прикажет Повелитель. — Подчинился Бай Хуа, опустив взгляд.

Тай У больше ничего не сказал. Он молча встал из-за стола и вышел из кабинета Бога Земли.

Бай Хуа смог с облегчением выдохнуть только после ухода Верховного Бога. На сердце стало как никогда тяжело. Он еще долго стоял на коленях и думал, как поступить. Духи по-прежнему следят за учителем, а значит стоит подчиниться и вернуть низвергнутого бога обратно. Но что подумает сам Цин Лун?

Время близилось к рассвету. Цин Лун так и не смог сомкнуть глаз, просидев на окне всю ночь. Он смотрел на темный лес, пытаясь игнорировать гнетущие мысли, одолевающие его сердце. Проклятая печать на груди продолжала обжигать, каждую секунду напоминая об ужасах прошлого. Страшные картины продолжали всплывать перед глазами, а чувство вины и горе утраты сплелись воедино, переполняя его душу, оставляя горькое послевкусие.

Когда рассвет тронул небо, постиранные и выглаженные вещи Цин Луна принесли обратно. За то золото, что осыпал слуг Бай Хуа, все постарались сделать быстро и в лучшем виде. Вещам вернули былую белизну, зашили все дырки и висящие лоскуты, благодаря чему она выглядела более сносно, чем раньше.

Чуть позже в комнату Цин Луна подали сытный завтрак, но он лишь с тоской осмотрел оставленный поднос и вернул взгляд к окну. Чувство тревоги не оставляло мысли юноши даже с восходом солнца. Бай Хуа до сих пор не вернулся, что могло означать только одно — Тай У уже обо всем известно. Зная возможности правителя Небес, глупо предполагать, что от его глаз могло скрыться их перемещение. Мог ли Тай У наказать Бога Земли за своеволие? Конечно мог.