Божий дар

Мы один за другим прикладываемся к иконе угодницы Божией и просим ее святых молитв.

День был очень жаркий, но мы не страдали от жары, потому что почитатели Матреши напоили нас чудесным прохладным брусничным морсом.

– Блаженная Матрона все свои дни жила со Христом, – сказал владыка, обращаясь к участникам праздника. – И нас она учит быть верными Ему даже до смерти.

Жившие по воле Божией Рассказ о святом мученике Василии Мангазейском и о святителе Луке (Войно-Ясенецком)

Я

отправляюсь в Сибирь. Приглашаю тебя, мой верный читатель, последовать за мною – там нас ждет много интересного.

Река

Мы, группа московских и красноярских паломников, совершили незабываемое паломническое путешествие по реке Енисей. Наш путь лежал в город Туруханск, жители которого свято чтут память двух великих угодников Божиих – святого мученика Василия Мангазейского и святителя Луки (Войно-Ясенецкого).

Дизель-электроход «Композитор Прокофьев», описав красивую пологую дугу, выходит на фарватер широкой быстрой реки. Город Красноярск, раскинувшийся по обоим берегам Енисея и окруженный дымчато-серыми отрогами Саян, постепенно уменьшается в размерах и вскоре тает за кормой.

Погода благорастворенная: на небе – ни облачка, очень тепло, легкий ветерок. Солнечные блики как бы танцуют на воде, которая кажется серебряной. Берега становятся круче, по ним наперегонки взбегают сосенки, стройные, желтовато-светлые с нежной зеленой кроной. А вот темные скалы, взметнувшиеся прямо из воды, поросшие мхом, лишайниками и лишь кое-где невысокими березками – диву даешься, как они могли прижиться на голом неуступчивом камне.

Река делает поворот, и на берегу возникает небольшое село; дома срублены крепко, надежно – из сосновых, потемневших от времени бревен; крыши двускатные или четырехскатные (если дом побольше); за домами – хозяйственные постройки и, конечно же, огороды – с ухоженными грядками и ровными рядами картофеля, капусты и других овощей: деревня без огородов – это не деревня. Река для людей – как бы большая сцена, на которой все время что-то происходит, и я сравниваю село со зрительным залом: дома, расположенные на краю обрыва, – это партер: все видно, все слышно, ни одна птица не пролетит незамеченной, амфитеатр – на пригорке, среди редких высоких, необыкновенной красоты елей, несколько избушек еще выше – это уже балкон, отсюда виден не только Енисей, но и вольные таежные просторы, раскинувшиеся на его противоположном берегу.

Я перехожу с левого борта на правый, потом обратно – одна картина сменяется другой, – движется вода, движутся берега, движется солнце – корабль все бежит и бежит вниз по течению, за кормой вспененная винтами вода похожа на две светлые девичьи косы, – смотришь, смотришь и никак не можешь насмотреться на дивную сибирскую красоту.

Осиновские щеки

Мы продвигаемся все дальше и дальше на север. Енисей стал гораздо шире. Вода темная, в серебряных узорах. Небо заволокли низкие свинцовые тучи. Пошел дождь, несильный, но частый – словно горсть песка бросили. Капли дождя залетают на прогулочную палубу, но паломники не уходят – стоят, облокотившись на перила, и смотрят, как небесная вода встречается с земной: вражды нет, встреча мирная, дружелюбная – Енисей проявляет «христианское смирение».

Вскоре дождь прекратился и небо посветлело. Это было очень кстати, потому что мы подходили к Осиновским щекам – одному из самых красивых мест на Енисее. Я поднялся в ходовую рубку, чтобы не упустить ни одной детали (здесь находилось еще несколько паломников). Река на глазах сужается, а берега поднимаются. Мы входим как бы в гигантский тоннель.

Впереди – встречное судно, которое мы пока не видим.

– «Композитор Прокофьев» говорит, как будем расходиться? – спрашивает по рации капитан Михаил Петрович Сизов.

– Разойдемся правыми бортами, – отвечает встречное судно. – Я раньше вас прохожу щеки.

Михаил Петрович берет в руки бинокль.

– Ага, вот оно…

Теперь уже и мы видим встречное судно: оно появляется из-за поворота и забирает вправо (если смотреть из нашей рубки), минует фарватер и на вполне безопасном расстоянии проходит мимо нас.

Я смотрю на эхолот: глубина под килем пятнадцать метров, через некоторое время – двадцать два, затем – двадцать восемь и, наконец, тридцать! Капитан сбавляет ход судна. Перед нами – остров Монастырский, настолько большой, что он заслоняет всю панораму, – непонятно, куда повернет Енисей и что нас ожидает через минуту-другую.

– Будьте внимательны – приближается самый интересный момент, – говорит Михаил Петрович. – Вот-вот появится «Кораблик».

– Сухогруз или танкер? – уточняю я.

– Нет, это остров так называется.

Из-за поворота показывается нос «Кораблика» – высокого скалистого узкого острова; он как бы плывет нам навстречу; на его вершине растет сосна, она очень похожа на мачту; мы подошли уже совсем близко к «Кораблику», теперь можно хорошо разглядеть его темно-серые, отшлифованные ветрами, дождями и снегами скалы, а также лиственницы, сосны, березки и мелкий невысокий кустарник на его крепкой спине.

– Право на борт, – командует Сизов.

Дизель-электроход плавно огибает «Кораблик», место очень узкое, берега стоят стеной, мы, затаив дыхание, следим за событиями, «Кораблик» уже миновал нас, а за ним – новый остров, совсем не похожий на своего соседа: низкий, длинный, от самой воды густо заросший растительностью – он похож на огромную баржу, которая везет в город зеленые саженцы, – остров так и называется – «Барочка».

– Где такое еще увидишь! – восклицает один из паломников.

Через некоторое время Осиновские щеки остаются позади, и река снова становится широкой, раздольной, вольной.

Туруханск

Чем дальше мы продвигались вниз по течению, тем становилось все холоднее и холоднее. На палубе всего несколько человек, да и те надели свитера и плащи. Небо хмурое, неласковое; на реке (чуть не сказал – на море) волны с белыми пенящимися барашками – ветер разгулялся не на шутку; селений стало меньше.

В Туруханск мы прибыли поздно вечером. Но, несмотря на это, было светло, как днем – ведь до Северного полярного круга рукой подать. Поселок расположен на высоком крутом берегу. Песок у сходней еще влажный – после весеннего паводка река постепенно входит в свое обычное летнее русло. На последнем, самом трудном отрезке обрыва, деревянная лестница – иначе и не поднимешься. Смотровая площадка переполнена народом – не так уж часто прибывает корабль с «материка».

Нас встретил насельник Троицкого монастыря – иеромонах Софроний.

– Я буду вашим гидом, – сказал он, – и постараюсь, чтобы ваше пребывание в Туруханске запомнилось надолго.

На другой день он познакомил нас с обителью, а потом мы попросили его рассказать о святом мученике Василии Мангазейском, которого почитают не только в Сибири, но и далеко за ее пределами.

Праведник

– Святой Василий родился около 1583 года в Ярославле, в семье небогатого горожанина, – начал свой рассказ о. Софроний. – Когда он достиг совершеннолетия, то уехал в заполярный сибирский город Мангазею; сюда его пригласил один предприимчивый ярославский купец, пообещав ему место управляющего торговым домом. В то время (конец XVI века) в связи с активным освоением северного морского пути Мангазея переживала расцвет как центр торговли и колонизации (впоследствии город запустел и в конце XVII века прекратил свое существование).

Кроткий и смиренный от природы, с детских лет исполненный страха Божия, Василий исправно исполнял свои обязанности и пользовался добрым расположением жителей города. Все свободное от работы время он проводил в храме, а придя домой, читал духовные книги.

Однажды, когда угодник Божий молился в церкви на пасхальной заутрене, хозяин обнаружил, что воры ограбили его лавку. Несмотря на зовы хозяина, Василий не покинул храма до тех пор, пока не закончилась пасхальная служба.

<