Божья кара

– В конце концов, поддержание имиджа – это важная составляющая в успешной подготовке передачи, – рассудила Женя, тратя казенные деньги.

Настроение у Жени было прекрасное. Расследование продвигалось быстрыми темпами, свидетели потихоньку находились, под мышкой болталась новая стильная сумка. Что еще надо молодой, успешной женщине?

Надо бы помириться с Суровцевым, тут же подсказала Жене совесть. А может, и не совесть, а здоровый эгоизм, поскольку сведений об Ирине Коваленко за последние двое суток у Жени так и не прибавилось. Пришлось снова менять направление движения. Уже почти добравшаяся до дома, Женька вздохнула, переложила пакет с продуктами в другую руку и направилась за угол, к отделению полиции.

– Тук, тук, – поцарапалась она в знакомую дверь, на которой значилась в числе прочих фамилия капитана Суровцева. – А это я, мириться пришла, – жалко улыбнулась девушка, заглядывая в кабинет.

Заглянула и опешила. Вместо привычного сумрака и одиноко сидящего под настольной лампой вечно небритого, обиженного на весь белый свет капитана Суровцева Женя застала совсем иную картину.

Убогая, давно не мытая пятирожковая люстра сияла во всю мощь своих сорокаваттных лампочек. Столы были сдвинуты на середину комнаты и сервированы разномастной посудой и разношерстными стаканами. Уставлены закусками в магазинной таре и разнообразными напитками, преимущественно сильно алкогольными.

– Ой! – пискнула Женя, пятясь назад, но было уже поздно.

– И с кем это барышня желает помириться? – раздался чей-то веселый, безусловно, пьяный голос. – С законом или с его представителем?

– Да это к Звонареву наверняка! – раздался другой, не менее жизнерадостный возглас.

– Вы ко мне? – В ответ на комментарий из-за стола поднялся высокий, довольно смазливый, одетый в гражданское обладатель приятного баритона. Таким обычно разговаривают в кино роковые соблазнители, да и тон вполне соответствовал экранному губителю девичьих сердец.

– Еще чего! – фыркнула Женя раньше, чем успела подумать. Звонарев сел на место очень обиженный, под гогот остального коллектива.

– Что вам, Потапова? – раздался до боли знакомый своими ворчливыми нотками, хрипловатый, лишенный всякого намека на веселье голос капитана Суровцева.

– О! Петр Леонидович! – радостно вдвинулась в кабинет Женя, увидав предмет своих чаяний. – А что это у вас здесь? День полиции празднуете? – шепотом спросила она, когда капитан подошел достаточно близко.

– Нет, – буркнул в ответ Суровцев, пытающийся задвинуть Женю назад в коридор. – День полиции наша страна отмечает десятого ноября, да будет вам известно, – проговорил он столь укоризненным тоном, словно Женька алфавита не знала.

– А что празднуете? – тянула шею из-за его плеча любопытная Женька.

– Леонидыч, ты чего девушку гонишь? – между тем неслось вслед капитану. – Такая девушка симпатичная. Барышня, да вы его не слушайте, садитесь с нами! Суровцев, ну чего ты, правда, коллектив женского общества лишаешь? – И прочее в том же духе.

– А что вы тут празднуете? – вырвалась из оцепления Женя и снова оказалась посреди кабинета.

– Так день рождения! – охотно пояснил толстый одышливый дядька в форме, чей емкий зад с трудом балансировал на одном стуле. – Петр Леонидович, ты чего скромничаешь?

– Да вы лучше сюда, к нам садитесь! Мы гостям всегда рады, особенно гостьям, – донеслось с той части стола, где сидел уже виденный Женей Звонарев с такими же молодыми, еще не потерявшими интереса к хорошеньким посетительницам коллегами.

– Нет, я уж с именинником, – не растерялась Женька, беря под ручку помрачневшего именинника.

– Что вам от меня надо? – устало спросил Суровцев после нескольких тостов, когда внимание к гостье несколько ослабло.

– Я же сказала, я мириться пришла, – тихонько прошептала Женька, с усмешкой глядя на Звонарева, пытающегося строить ей глазки через стол.

– Считайте, помирились. Это все? – едва шевеля губами, ответил Суровцев.

– Нет. Вы меня подло обманули, – забывая о конспирации, повернулась к нему Женя. – Обещали данными на Коваленко поделиться и не поделились. Что мне толку с ее домашнего адреса, если она там одна проживала? Да и работа ее, «сеть отелей», иди, ищи эту сеть!

– А вам как хотелось? На все готовенькое? – не смог скрыть самодовольства Суровцев. – Думали, я вам за кусок свинины все служебные секреты вывалю?

– Ах вы двуличный, злой человек! – осуждающе покачала головой Женя. – И не стыдно вам так бессовестно молодую девушку использовать?

– Это кто это бессовестно молодую девушку использует? – зычно гаркнул над Жениным ухом какой-то сильно нетрезвый субъект с очень мутными глазами, в расстегнутой до пупа форменной рубахе.

– Никто, закусывай, Сергеич, это мы так, о деле, – посоветовал не вовремя очнувшемуся коллеге Суровцев. – Ну что вас принесло именно сегодня? – с горечью шепнул он Женьке, снова обретая мрачный настой.

– Зов сердца, – ехидно промурлыкала она, кровожадно размышляя о том, как бы поквитаться с коварным капитаном и вынудить его поделиться необходимой информацией.

Потом взглянула на свою пеструю, до пят, еще из прошлой жизни юбку, на широкий палантин, усмехнулась, выскользнула из-за стола, за отсутствием густых смоляных кудрей и пышной груди, тряхнула плечами и, воскликнув: «Плохо, товарищи, мы поздравляем именинника, он у нас совсем трезвый!» – запела «цыганским» голосом:

– Выпьем за Петрушу, Петрушу дорогого, свет еще не видел трезвого такого!

Присутствующим песня понравилась, они дружно ее подхватили, захлопали в мозолистые ладоши, а некоторые повылезали из-за стола и затопали вокруг Женьки, сбивая ее с ритма и мешая выбивать чечетку. Веселье набирало обороты, дым стоял коромыслом. Брыкающемуся Суровцеву сослуживцы почти насильно влили внутрь стакан водки, он отплевывался, орал: «У меня язва», но разве язва остановит подвыпивших мужиков, решивших осчастливить приятеля.

Когда взрыв веселья пошел на убыль, Женька вернулась на место и шепнула на ухо Петру Леонидовичу:

– Ну что, даете сведения по Коваленко или мне продолжить?

– Будь проклят тот день, когда я вас на мосту встретил, – с чувством выговорил капитан. – Надо было мне вас вслед за утопленницей пихнуть.

– Фу, какой злой и грубый, – обиделась Женя. – Давайте уже координаты подруг и сослуживцев Коваленко и простимся навсегда.

– Тьфу, тьфу, тьфу. Чтоб не сглазить, – поплевал через плечо именинник и полез из-за стола.

Домой Женя шла чуть ли не вприпрыжку, даже тяжелый пакет с едой не мешал. Суровцев, в надежде раз и навсегда отделаться от нее, от полицейских щедрот выдал ей телефон аж пяти подруг и четырех сослуживиц покойной Ирины Коваленко. Значит, завтра, если не объявятся новые свидетели по Васильевой, она сможет заняться Коваленко, а еще надо не забыть позвонить Ольге, проконсультироваться по поводу ворованных медкарт, а еще позвонить родным Ани Лосевой, попросить у них несколько фоток покойной. А еще завтра в пять Нина проходит обследование у Виктории, если, конечно, та сможет договориться со своим профессором. Впрочем, наверное, сможет. Эта весь мозг вынесет, если чего-то захочет.